В сохранившихся надписях удивляет минимальное наличие пропагандистской лексики, характерной для официально-государственной идеологии. Всего дважды присутствует здравица Сталину – в виде фрагментов лозунгов в честь воинов Красной Армии: «Слава Сталину, его офицерам и солдатам!»; «Слава сталинским соколам – участникам штурма Берлина!». Это никак не соответствовало сталинской установке о «винтиках», равно как и предписанному свыше облику Победы как творения сталинского гения.

Мы ощущаем обжигающий заряд ненависти к врагу: «Осмотрели развалины Берлина, остались весьма довольны»; «За Ленинград расплатились полностью!». Рядом чрезвычайно поучительная цитата из Библии: «Посеешь ветер, пожнешь бурю»[557]. «Ярость благородная» трансформировалась в стремление извлечь уроки из прошлого и в ставшую вдруг реальностью, хоть и зыбкой, надежду на возвращение домой, на мирное будущее:

Когда 19 апреля 1999 г. для Бундестага наступил первый рабочий день в Берлине, ошарашенные депутаты увидели русские надписи прямо у входа в зал пленарных заседаний. Тут же началась кампания за ликвидацию «русских граффити». Депутат от ХДС Дитмар Канзи возмущенно заявил, что парламент – это «не музей кириллических надписей»[559], а его коллега по фракции Вольфганг Цайтльман жаловался на то, что в помещениях парламента «не хватает места для германских сюжетов». Что же касалось русских граффити, то Цайтльман готов был отвести «два квадратных метра» и только при условии, что они будут «замазаны черной краской»[560]. Но обживать новую парламентскую резиденцию довелось уже новому председателю Бундестага социал-демократу Вольфгангу Тирзе, который призвал «сохранить в этом здании следы горьких страниц германской истории»[561].

Достойным ответом на требования противников «русских граффити» явилась опубликованная в газете «Berliner Zeitung» статья известного публициста Кристиана Эша по заголовком «Что означают русские надписи в рейхстаге и почему необходимо их сохранить». Эш убежден: «Удаление надписей осложнит отношения с Россией, ведь речь идет о рейхстаге, ставшем для русских национальным символом»[562].

В 2001 г. влиятельные депутаты фракции ХДС/ХСС Иоганнес Зингхаммер и Хорст Гюнтер, поддержанные 69 представителями своей фракции и одним депутатом от Свободной демократической партии, выступили с требованием уничтожить бо́льшую часть «русских граффити», а оставшиеся сконцентрировать в одном месте – якобы «в исторически оправданном объеме»[563].

14 марта 2002 г., во время обсуждения депутатского запроса на пленарном заседании Бундестага Зингхаммер пытался убедить парламентариев в том, что русские имена (95 процентов надписей) «лишены исторической ценности» и должны быть заменены гербами германских земель, портретами канцлеров ФРГ, председателей парламента, текстом конституции, договора о германском единстве и т. д. Все это якобы должно вернуть в здание рейхстага «исторический баланс», служить пропаганде «успешной демократии», преодолеть «дефицит позитивной интерпретации прошлого»[564]. Депутат от ХДС/ХСС Вера Ленгсфельд, выступившая в поддержку Зингхаммера, кощунственно уподобила «русские граффити» нацистским «руническим знакам», заявив, что и те, и другие в равной степени «не имеют ничего общего с демократическими традициями ФРГ и ее парламента». Возмущение в зале вызвали слова Ленгсфельд о том, что надписи советских солдат являются «частью тоталитарной истории Советского Союза»[565].

По справедливому мнению Экардта Бартеля (СДПГ) граффити являются «аутентичными свидетелями истории»: «не созданными по приказу властей героическими монументами, но – выражением триумфа и страданий простого человека». Надписи солдат Красной Армии «напоминают об ужасных последствиях нацистской диктатуры и об освобождении от диктатуры и войны». Подписавшие запрос депутаты стремятся не только очистить стены, но и «найти сомнительный повод для отказа от теневых сторон германской истории». В заключение Бартель выразил твердую уверенность в том, что предложение правых не найдет поддержки в парламенте. Бартеля активно поддержал коллега по фракции Хорст Кубачка: «Если мы уменьшим число надписей, мы сузим пространство нашей памяти… Но этот акт забвения недопустим. Имена должны быть сохранены, речь идет об отдельных судьбах, об истории снизу»[566].

Парламентарий от Партии зеленых, дипломированный историк Гельмут Липпельт спросил Зингхаммера и его единомышленников, в чем же состоит причина их обращения: «Может быть, это всего лишь стремление к чистоте, которое часто встречается среди наших сограждан?» Однако вслед за этим он указал на подлинный смысл запроса фракции ХДС/ХСС: «Может быть, для вас важен смысл этих надписей? Может быть, вы воспринимаете победные надписи советских солдат как напоминание о позоре?». Липпельт сослался на собственные впечатления от визитов в здание рейхстага парламентских делегаций Российской Федерации и стран СНГ, члены которых всегда были неизменно признательны немцам за спасение «русских граффити». Вывод Липпельта: «невозможно переписать историю», и именно поэтому необходимо сохранить память о солдатах, которые «пришли сюда, чтобы победить фашизм». Липпельт призвал депутатов-консерваторов, «запрос которых не имеет никаких шансов на успех», «выбросить документ в корзину для ненужных бумаг»[567]. Эмоциональным было выступление депутата от Партии демократического социализма (ныне Партия левых), активиста антифашистского движения Генриха Финка. Возникшие спонтанно надписи говорят нам о радости после окончания боевых действий: «Одна из надписей выражает это всего в двух словах: “Войне капут!”. Сказать короче о победе над режимом гитлеровского фашизма, наверное, нельзя». Что же касается русских и иных фамилий на стенах рейхстага, то «каждое имя – это сохраненная память о тысячах павших солдат Красной Армии»[568].

Запрос, уже изначально имевший мало шансов на успех (71 голос из общего числа 660 депутатов!), не был поддержан парламентариями. Со временем депутаты, в том числе и те, кто входит во фракцию ХДС/ХСС, были вынуждены примириться с надписями советских солдат на стенах германского парламента, но и начали извлекать из этого исторические уроки.

В газете «Frankfurter Rundschau» в мае 2005 г. была помещена статья авторитетной журналистки Веры Фрёлих, носившая приметное название «Vojne kaputt!: Надписи в рейхстаге: свидетельство позора или призыв к тому, чтобы задуматься?»[569]. По существу, здесь дана точная характеристика разнонаправленных тенденций германского исторического сознания, четко проявившихся в ходе парламентских дебатов. Прения в Бундестаге не случайно совпали с широкой дискуссией о преступлениях вермахта, когда немцы вновь оказались лицом к лицу с нежелательными и как будто давным-давно решенными «проклятыми» вопросами – о национальной вине и национальной ответственности за чудовищные деяния гитлеровцев[570]. После объединения страны произошло «формирование контуров нового самосознания»[571], которое невозможно оценить однозначно. С одной стороны, в общественном мнении ФРГ утвердился антинацистский консенсус. Но, с другой стороны, заметно выросло влияние течений, которые можно объединить в рамках понятия «новый немецкий национализм», которому присуща линия на «размывание» памяти о поражении третьего рейха, на причисление Германии к числу жертв Второй мировой войны.