Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Орешкин, насупившись, молчал. Он ни разу не прервал Лаврова и, только когда тот кончил, надменно заявил.

— Прокурора интересует только закон, — заявил он. — А меня в первую очередь интересует борьба с преступностью и наведение порядка в городе. Если я буду делать так, как мне говорит прокурор, я никогда не наведу порядка в городе, не выполню требования партийных органов.

— Это, товарищ Орешкин, простите меня, — демагогия, — не удержался Лавров. — Пока что мы убедились в том, что порядками вам хвастаться не приходится. Достаточно сказать, что по трем заявлениям граждан о квартирных кражах вы не только не провели расследования, а даже нигде не зарегистрировали эти заявления. За последние шесть месяцев горотдел не разыскал ни одного скрывшегося преступника. Бывший работник сельпо, Гребнев, растратив 7 тысяч рублей, скрылся, а при проверке выяснилось, что он уже четыре месяца работает милиционером в станице, в тридцати пяти километрах от горотдела. Известно вам это? Растратчик в роли блюстителя порядка!

Орешкин вспыхнул и раздраженно произнес:

— Этого не может быть! Кто-то подтасовал факты!

— Зачем подтасовывать факты, тем более, что их и без того, к сожалению, хватает! Мы со Степаном Николаевичем убедились в том, что руководство горотдела милиции не заботится о раскрытии преступлений. Вспомним хоть убийство Гармаш. Почему никто из работников уголовного розыска не прибыл на место происшествия? Почему бы и вам лично не поинтересоваться столь вопиющим случаем?

— Но туда же поехал ваш следователь! Вы же начали следствие по этому делу! Сами начали, сами и раскрывайте…

— Вот видите! — разочарованно развел руками Лавров. — С вами и говорить-то трудно. А ведь у меня к вам было еще много вопросов. Я хотел, в частности, совместно с вами обсудить вопрос о привлечении комсомольцев и общественности к борьбе с преступностью.

Но Орешкин не собирался ничего обсуждать.

— Я вижу вы не только не верите в мои способности навести порядок в городе, но и вообще не доверяете работникам милиции! — вспылил он. — В борьбе с хулиганами я уже двадцать пятый год обхожусь своими силами и не нуждаюсь ни в чьей помощи…

— Но пока что это у вас получается неважно, — заметил Лавров. — Кстати сказать, ваш лейтенант Петренко с двумя молодыми парнями — комсомольцами не уходит домой из опытного участка вот уже третьи сутки! Все втроем они работают над разоблачением взломщиков кассы. А вы, начальник горотдела, даже не знаете об этом. Не знаете, чем занимаются ваши подчиненные, и тут же заявляете, что ни в чьей помощи не нуждаетесь. Не могу с этим согласиться, — сказал Лавров и, считая дальнейший разговор с Орешкиным бесполезным, попрощался.

Весь день Лавров и Рябинин готовили обстоятельное представление в городской комитет партии о неудовлетворительной работе горотдела милиции по борьбе с преступностью и о грубейших случаях нарушения советской законности персонально Орешкиным. Когда представление было написано и отпечатано, Лавров направился к Давыдову.

Через полчаса он докладывал секретарю горкома партии о результатах проверки.

— Создавшуюся тяжелую обстановку можно было бы изменить, если бы товарищ Орешкин осознал недостатки. Но у Орешкина больше гонора, чем знаний, и это очень сказывается. Заучил несколько демагогических, громких фраз и пытается прикрыть ими свою малограмотность. К требованию соблюдать законность относится, как к чьему-то капризу, свое личное усмотрение ставит выше законов. Я пытался с ним говорить, несколько раз серьезно с ним беседовал, но он отмахивается от меня, как от назойливого комара, и делает свое. Я попросил бы, Семен Сергеевич, чтобы горком партии принял какие-то меры, потому что заносчивость начальника горотдела и его беспечность серьезно мешают нам бороться за укрепление законности…

Ознакомившись с представлением, Давыдов спросил:

— Все эти факты хорошо проверены?

— Да, все, о чем здесь говорится, к сожалению, полностью соответствует действительности. Но ведь здесь речь идет лишь о наиболее серьезных фактах, в действительности же их значительно больше.

— Вы когда начали проверку?

— Десять дней назад, и занимались ею в течение восьми дней.

— Хорошо! Я посоветуюсь с членами бюро горкома. Очевидно, вопрос о работе милиции вынесем на обсуждение бюро. А вы, Юрий Никифорович, зайдите к товарищу Дымову, познакомьтесь с письмом Орешкина.

Едва Лавров успел войти в кабинет, как Дымов начал:

— Я располагаю данными, что у вас с Орешкиным ненормальные взаимоотношения. Вы больше ругаетесь между собой, чем работаете.

— Это — не совсем точные данные, Яков Петрович, — совершенно спокойно ответил Лавров. — Я с Орешкиным вовсе не ругаюсь, хотя имею для этого достаточно оснований. Ругаться с ним бессмысленно, да и времени для этого нет. Но работать нам с ним трудно, мы не находим общего языка.

— Вот почитайте, что сообщает в горком партии товарищ Орешкин. Мы понимаем, любой руководитель не гарантирован от ошибок, но прокурору такие грубые ошибки непростительны.

Лавров прочитал письмо Орешкина и, возвращая его Дымову, так же невозмутимо произнес:

— Ну, что ж… Это письмо — результат того, что товарищ Орешкин не читает уголовных дел. Ни в один из сообщаемых фактов он как следует не вник. Я могу доказать, что по всем делам решения мною принимались после тщательного изучения всех материалов дела. А вот у Орешкина доказательств нет. Он исказил факты, да еще и доказал, что у него заведена на прокурора так называемая черная папка. Сомнительные методы!.. Я полагал, что они давно сданы в архив… Ведь это же донос! — не сдержав себя, уже с возмущением сказал Лавров.

— Не рано ли вы называете это письмо доносом, товарищ Лавров? Ведь мы будем проверять факты.

— Тем лучше для меня. Вот тогда-то вы и убедитесь в этом. И хорошо, если вы пригласите нас обоих, товарищ Дымов. Орешкин окончательно запутался, и горкому партии действительно необходимо вмешаться в наши с ним ненормальные взаимоотношения.

— Объективны ли вы, товарищ Лавров? Ведь у Орешкина большой практический опыт. Он у нас уже шесть лет работает, а вы…

— Я строю свои выводы на конкретных фактах, — прервал Дымова Лавров. — И не все определяется стажем, это — не единственный критерий.

— И все же я попрошу вас написать официальное объяснение по заявлению Орешкина, — предложил Дымов. — Не пожалейте времени.

— Напишу, — ответил Лавров, — хотя тратить на это время действительно жалко.

V

Сомнения Глебова оказались не напрасными. Допрос Григория Грешняка, жены Путоева и ее приятельницы Ковалевой окончательно убедили молодого следователя в том, что его единственная версия, в которую он так слепо верил, оказалась ложной.

Все трое допрошенных свидетелей подтвердили показания Путоева. Нашлась и четвертая свидетельница — Анна Приходько, которая в двенадцатом часу ночи зашла к Путоевым за термометром для заболевшего ребенка и видела кузнеца спящим.

Можно было допустить, что первые три свидетеля подготовлены Путоевым и дают ложные показания. Но последняя, судя по всему, говорила правду. В ту же ночь ее вместе с тяжело заболевшим ребенком доставили в больницу.

Романов установил, что в больницу к Анне Приходько в эти дни приходил только ее муж — управляющий отделением совхоза, коммунист, человек всеми уважаемый, которого было бы просто нелепо заподозрить в пособничестве убийце.

Что касается пятен крови на рубашке Путоева, то и они оказались иного происхождения, чем предполагал Глебов. Жена Путоева, не задумываясь, ответила на этот вопрос:

— У меня из носа вдруг пошла кровь, вот я и схватила первую попавшуюся под руки вещь — его рубаху.

Глебов склонен был поверить женщине, но все же дал ей направление к эксперту и в тот же день направил на исследование взятую у нее кровь.

Во второй половине дня Лавров вместе со следователем Багровым выехали в детскую трудовую колонию, где загорелся главный корпус, и Глебов не успел доложить прокурору о последних результатах следствия.

31
{"b":"272615","o":1}