— Чего ради? — спросил Давыдов.
— Да мало ли чего!
Давыдов поднялся, открыл окно.
— Ты вот что, Юрий Никифорович, помоги Леонидову, но так, чтобы он не знал, что это твоих рук дело. Так будет лучше.
— Догадываюсь. Думаете, он откажется от моей помощи?
— Как знать… Ты же все-таки обидел его, а парень, видать, гордый.
Расставшись с Давыдовым, Лавров поехал в прокуратуру. Всю дорогу он думал о беседе с секретарем горкома партии. «Выходит, Леонидов прав… Он действительно прав! Но как исправить ошибку. Как. Вдруг парень со злости натворит глупостей, пойдет на преступление».
Лавров понимал, что такое может случиться и что прежде всего в этом будет повинен он.
III
…Глубоко засунув руки в карманы брюк, Леонидов стоял у заводских ворот и с интересом разглядывал лица юношей и девушек, идущих на работу. Он и сам не знал, почему эти веселые, оживленно болтающие и смеющиеся люди так занимают его, но его неудержимо влекло к ним. Заметив у заводских ворот объявление: «Заводу требуются плотники», он решительно направился к дверям с табличкой «Отдел кадров».
За столом, заваленным бумагами, сидел пожилой человек. Не поднимая головы, он спросил:
— В чем дело.
Леонидов подошел к столу.
— Есть у вас работа.
— Специальность.
— Плотник.
— Разряд.
— Пятый.
— Документы.
Начальник отдела кадров, все так же, не глядя на Леонидова, протянул руку. Леонидов подал ему справку об освобождении и паспорт. Надев очки, тот развернул справку.
— Хм! — промычал он и впервые взглянул на Леонидова. — Из тюрьмы, значит.
— Из тюрьмы, — спокойно ответил Леонидов.
— Так, так… а по какой статье судился.
— Там написано.
— Хм… так. За воровство… И сколько же ты раз судился, голубчик.
— Мне нужна работа, — изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, проговорил Леонидов.
— Понимаю, понимаю… — начальник отдела кадров откинулся на спинку стула. — Ты что, по квартиркам шастал или государственное добро тащил. А? Ты отвечай! Должен же я знать! Я заведую кадрами. Ну?
— Я отбыл срок и…
— Э, брось! — махнул рукой начальник. — А если ты вздумаешь совершить кражу на нашем заводе, кто будет в ответе? Я! Понял? Откуда я знаю, зачем ты хочешь к нам устроиться.
— Вы примете меня на работу? — прервал его Леонидов.
— Нет.
— Почему?
— Работы нет.
— Но в объявлении написано, что заводу требуются плотники.
— Ну и что же?
— Я плотник и…
— Работы нет!
— Неправда! — почти крикнул Леонидов, сжимая кулаки.
— Ты потише, а то знаешь… В общем не ори. Работы нет! Зайди завтра.
Начальник протянул документы.
— До свидания!
Леонидов положил документы в карман и, хлопнув дверью, вышел.
В коридоре он столкнулся со своей вчерашней знакомой — Люсей Давыдовой. Лицо девушки сейчас было бледным, взволнованным. Она все слышала. И, подойдя к столу начальника кадров, Люся в упор спросила:
— Иван Петрович, почему вы не приняли его на работу?
— Кого?
— Да этого парня.
— Ах, этого? — Иван Петрович усмехнулся, снял очки. — У нас завод, а не исправительная колония.
— Причем тут колония?
— А при том, что он вернулся из тюрьмы и его надо еще перевоспитывать. Нам нужны рабочие, а не уголовники. Ясно?
— Нет! — упрямо тряхнула головой Люся. — Он имеет право работать, как и все советские люди.
— А я и не возражаю.
— Но ведь вы его не приняли.
— Пусть идет на другой завод.
— Почему?
— А почему именно на нашем заводе он должен работать?
— Так он же имеет право!..
— Пусть идет на другой завод, — перебил ее Иван Петрович.
— А если и там откажут?
— Не знаю.
— Но вы же член партии! — возмутилась девушка. — Как же так можно?
— Да, я член партии и не тебе меня учить! — оборвал ее Иван Петрович. — И вообще, какое тебе дело? Почему ты лезешь в мои дела?
— Я член комитета комсомола.
— Вот и занимайся комсомольцами, а я вышел из этого возраста. Все!
— Нет, не все — зло сказала Люся. — Мы поставим этот вопрос на комитете. Это издевательство… бюрократизм…
— Но, но… потише.
— Потише не выйдет, товарищ начальник отдела кадров, — с иронией в голосе сказала Люся и почти выбежала из комнаты.
Дома она рассказала отцу о случае в отделе кадров. Люся была так взволнована, что весь вечер только об этом и говорила.
— Ты пойми, папа, это же бесчеловечно! — возмущалась она. — Если на всех заводах будут сидеть такие кадровики, как наш Иван Петрович, так что же получится? Те, кто вернулся из тюрьмы, никогда не получат работы? Что же им, с голоду умирать? Или снова идти воровать?
Давыдов задумчиво посмотрел на дочь.
— Таких, как Иван Петрович, у нас единицы, — сказал он. — Но они есть. Вот ты возмущаешься, это правильно. Но что дальше? Пошумишь и успокоишься?..
— Ну уж нет! — решительно прервала отца Люся. — Сегодня я была в комитете. Мы решили обсудить это. Пригласим из завкома, партбюро. А потом еще напишем об этом случае в нашей заводской газете.
Давыдов слушал внимательно.
На следующий день он позвонил Лаврову, рассказал ему о разговоре с дочерью и попросил проверить соблюдение законов о труде на заводе.
IV
Сырое, ненастное утро. Сеет мелкий, но частый дождь. Лавров сидит в машине и с досадой думает о том, что до сих пор не был на заводе, окунулся с головой в текущие дела, а вот о главном — о встречах с людьми на производстве — забыл. «Нет, так дальше не пойдет, — решает он. — Роюсь в бумажках, а жизни не вижу».
Машина остановилась у здания заводоуправления.
Начальник отдела кадров Иван Петрович Иванов встретил прокурора с излишней суетливостью, но любезно. Предложив ему стул, он приветливо улыбнулся.
— Какие прикажете подготовить сведения? — осведомился он.
— Сведения? — задумчиво повторил Лавров. — А для чего они?
Иванов усмехнулся, покачал головой:
— Статистика — это главное. Наш бывший прокурор очень ее любил. И правильно! Это же зеркало работы!..
— Зеркала бывают и кривыми, — заметил Лавров.
— Что? — не понял Иванов.
— Так, ничего…
В дверях показался парень в рабочем костюме. Иванов замахал на него руками.
— Позже зайдешь! Видишь, я занят, у меня прокурор города.
От этого последнего замечания, произнесенного Ивановым как-то подчеркнуто, Лаврова передернуло. Он жестом остановил паренька, собирающегося выйти, и повернулся к Иванову.
— Я подожду, работайте, товарищ Иванов.
Лицо Иванова выразило недоумение и досаду. Водрузив на нос очки, он строго глянул на паренька.
— В чем дело?
Лавров встал, подошел к другому столу и взял газету.
— Я насчет отпуска, товарищ начальник, — проговорил парень.
— Фамилия?
— Сидоров.
— Цех?
— Инструментальный.
Иванов порылся в ящике, достал учетную карточку Сидорова.
— Ты же был в отпуске?
— Я хочу без содержания, на три дня…
— Хм… А для чего.
— Так я… понимаете… жениться решил, — тихо и смущенно проговорил Сидоров. — Ну вот… свадьба, значит…
— Понятно! — перебил его Иванов. — А тебе известно, что сейчас инструментальный цех находится в прорыве. Вы не выполнили месячный план.
— Я даю 185 процентов…
— А можешь 285. Ведь можешь, верно?
Сидоров молча пожал плечами.
— Можешь! — убежденно заявил Иванов. — Значит так: цех не вытянул плана, а тебе дай три дня на свадьбу. Один попросит три дня для того, чтобы выйти замуж, другой возьмет да и заболеет, а у третьего с матерью что-нибудь приключится, и всем надо по три дня отпуска! А план как? Кто будет выполнять? Ты же сознательный человек, Сидоров. Цех может недодать государству на сотни тысяч рублей продукции, а тебя это не волнует. Тебе, видите ли, жениться надо. Ты что, не успеешь оформить это дело в следующем месяце?
