И пацана побили по щекам и сказали: «Алло! Просыпайся!» Он с трудом открыл глаза, бледный, весь не в себе, а ему еще и говорят, всё, дескать, Хрюндель, никаких больше марок и дискотек, только балет и керамика!

___ ___

___ ___

___ ___

___ ___

___ ___

___ ___

Опять стоит напомнить, что эта ситуация не является сюжетом в полном смысле этого слова, но лишь важным подготовительным этапом, скорее статичным состоянием, чем ситуацией, потому что здесь еще нет взаимодействия света и тьмы.

Смотрите, на нашем рисунке – одна дыра! Туда ведь, что ни упадет, все проскочит и следа не оставит!

Такая вот страшно женская, чисто иньская политика.

Мои мозги группового терапевта опять рисуют начало группы с потрясающей готовностью каждого члена группы делать что угодно, абсолютно все, что скажет ведущий. Развеивается такая позиция, конечно, тоже очень быстро обычно. То есть позиция не стойкая.

Попадающий в эту ситуацию человек должен понимать, что он является не столько героем событий, сколько средой для развития событий. Как Земля – прообраз этой гексаграммы по И Цзин – является средой для «падшего зерна». Земля является, кстати, прекрасной средой для зерен и семян. Но и каждый из нас является прекрасной средой для чисто человеческих дел, для идей и божественных предначертаний. Наличие «собственной воли» в такой среде ей только мешает. Быть «сосудом», который будет одинаково держать все, что в него не нальют. Этот образ прекрасно развит в христианских практиках, хотя там дело усложняется тем, что есть «божья» воля и воля церкви, а это ох какие разные бывают импульсы. В нашем мировоззрении нет ничего меж человеком и богом, есть сказка о том, что следует быть «благородным человеком» (китайский образ). А что делает «благородный человек»? Он слушает «великого человека». Человеческая мораль не держит его, он свободен среди людей, но тем вернее подчинен воле небес.

Хорошо, конечно, если он при этом слышит четкие голоса, указывающие, что ему делать, как шизофреник из электрической розетки (какой чудесный символ источника энергии!)

Здесь очень важна умеренность, что подчеркивается в комментариях И Цзин. Боги не говорят людям постоянно, что делать. Это – редкий случай, великий шанс, источник вдохновения. Умеренно и спокойно он приводится в жизнь, как развивается в земле чудесное зерно.

Вот прекрасная практика, соответствующая данной ситуации. Называется «тотальное ДА». Два человека с неоднозначными и заряженными отношениями (это могут быть муж и жена, к примеру) садятся напротив друг друга. Один говорит другому в резкой недвусмысленной форме то, что он о нем думает. Ну, например, «Ты дурак!» Второй должен принятьэто, именно в глубине души найти соответствие словам, понять правду их и только тогда честно и искренне сказать: «Да, это так». Потом он говорит первому что-то о нем, тот принимает и соглашается, потом опять первый второму… Практика продолжается до полной очистки «запасов». Да, да, только да.

Вот даосский текст, иллюстрирующий китайское отношение к идее полного принятия:

«Приносящий Жертвы, Носильщик, Пахарь и Приходящий, беседуя, сказали друг другу:

– Мы подружились бы с тем, кто способен считать небытие – головой, жизнь – позвоночником, а смерть – хвостом; с тем, кто понимает, что рождение и смерть, существование и гибель составляют единое целое.

Все четверо посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ни у кого из них в сердце не возникло возражений, и они стали друзьями.

Но вдруг заболел Приходящий. Он задыхался перед смертью, а жена и дети стояли кругом и его оплакивали.

Придя его навестить, Пахарь на них прикрикнул:

– Прочь с дороги! Не тревожьте того, кто превращается! – И, прислонившись к дверям, сказал умирающему: – Как величественно создание вещей! Что из тебя теперь получится? Куда тебя отправят? Превратишься ли в печень крысы? В плечо насекомого?

– Куда бы ни велели сыну идти отец и мать – на восток или запад, на юг или север, он лишь повинуется приказанию, – ответил Приходящий. – Силы жара и холода человеку больше, чем родители. Если они приблизят ко мне смерть, а я ослушаюсь, то окажусь строптивым. Разве их в чем-нибудь упрекнешь? Ведь огромная масса снабдила меня телом, израсходовала мою жизнь в труде, дала мне отдых в старости, успокоила меня в смерти. То, что сделало хорошей мою жизнь, сделало хорошей и мою смерть. Если ныне великий литейщик станет плавить металл, а металл забурлит и скажет: "Я должен стать мечом Мосе!", то великий литейщик, конечно, сочтет его плохим металлом. Если ныне тот, кто пребывал в форме человека, станет твердить: "Хочу снова быть человеком! Хочу снова быть человеком!", то творящее вещи, конечно, сочтет его плохим человеком. Если ныне примем небо и землю за огромный плавильный котел, а процесс создания за великого литейщика, то куда бы не могли мы отправиться? Завершил и засыпаю, а затем спокойно проснусь.»

Одному человеку подарили пару лаптей. Хотя он и жил в небольшом городке, но был он человек вполне современный, носил туфли и ботинки, причем было у него их множество, он любил красивую обувь. Наверное, именно поэтому друзья подарили ему лапти – уж не знали, как ему угодить. Он поставил лапти в прихожей вместе с другой обувью, хотя вряд ли он собирался их носить. Ну, в общем, это неизвестно, известно только, что гости разошлись, человек ушел спать внутрь дома, а лапти остались стоять в прихожей около огромного окна на всю стену. Это была ночь полнолуния, и Луна стояла над высокой горой (человек жил на окраине города прямо у подножия горы). Полная Луна наполняла все живое таинственной силой, и может быть, поэтому, Правый Лапоть заволновался.

«меня совершенно не устраивает компания этой шушеры, – толкнул он в бок своего левого собрата, кивая на мирно дремлющие туфли и ботинки, – холеные, тупые и бестолковые выродки цивилизации».

«Да брось ты, – стал успокаивать его Левый, – нормальные ребята, утром познакомимся».

«черта с два!» – сказал Правый. – я вообще здесь до утра не хочу оставаться. Я хочу идти гулять… Вон на ту гору!»

«Ты с ума сошел, спи».

«Сам ты спи. Небось, хочешь быть как все они. Дождешься, станешь. Ты какой-то вообще очень левый, я погляжу. Совершенно левый. Ну и черт с тобой, я сам залезу на вершину!»

Так сказал Правый и действительно пошел к выходу. Ну, двигался он, конечно, довольно медленно, и где-то полчаса прошло, пока он дошел до порога, протиснулся в щель двери, приотворил ее и вылез на крыльцо. То ли Полная Луна ударила ему прямо в голову, то ли еще что, только буквально через полминуты после того, как он оказался на крыльце, он оступился и полетел вниз. Впрочем, он сразу же приземлился, и довольно мягко. Лапоть упал в помойное ведро, стоящее под крыльцом. Снизу были картофельные очистки и стаканчик из-под йогурта.

«Какой позор!» – воскликнул Лапоть. – «Куда я попал!»

Если бы он присмотрелся, он бы увидел, кстати, что попал в очень интересное место. В картофельных очистках осталось несколько глазков, и оттуда начали расти корни и стебельки. Стаканчик из-под йогурта, в котором были сладкие остатки и немного дождевой воды, подкармливал картошку и берег от солнца. Она потом проросла из помойной ямы в целый здоровенный картофельный куст. Но Лапоть всего этого не видел и видеть не хотел. Его продавали в магазине сувениров, и он почти ничего в жизни не видел кроме блестящих нарядных полок. Помойное ведро возмутило его – его, который хотел подняться к небесам!