В один из дней 1917 года Анита проснулась под звуки знакомой мелодии. Это была пронзительная музыка, исполняемая довольно плохо, возможно, одним из музыкантов государственного оркестра Капурталы. «Кому пришло в голову играть в такой час?» — подумала она, потягиваясь. Спустившись по лестнице, она поняла, что музыка раздавалась не снаружи, а из одного салона дворца. Каран, сидя на диване, пытался исполнять танго на старом аккордеоне.

— Это мог сделать только ты! — радостно улыбаясь, воскликнула Анита.

— Я как заклинатель змей… Я играю танго, и ты выползаешь из норы.

Каран вернулся в Капурталу по просьбе своего отца, который нуждался в помощи и хотел поручить сыну вести государственные дела, а также те, которые появлялись на земле Удх. Для Аниты это была приятная новость. Присутствие Карана могло послужить бальзамом для ее одинокой души. По крайней мере, будет хоть один человек, с кем можно нормально поговорить, тем более что Каран одним из последних видел Викторию.

— Я проявила слабость, — призналась ему Анита, вздохнув. — Я задержалась в Аргентине, чтобы послушать Карлоса Гарделя…

— Чудесно.

— Да, но мне следовало прийти на помощь сестре, хотя это и было не по душе твоему отцу.

— Не вини себя за то, что произошло с Викторией. Даже если бы в тот момент ты находилась в Париже, вряд ли тебе удалось изменить ход событий.

— Возможно… но сомнения остались.

— Масиас не бросил бы ее.

— Да услышит тебя Господь.

С приездом Карана жизнь во дворце и в Капуртале изменилась. В этом молодом человеке было столько энергии и жизнелюбия, что его столкновение с вялым и медлительным ведением дел, традиционным для Индии, оказалось неизбежным. С нижнего этажа дворца часто доносились его протестующие крики. Как это вначале было с Биби и многими другими молодыми людьми, которые с трудом приспосабливались к жизни в Индии после долгих лет, проведенных в Англии, Каран с трудом привыкал к порядкам в родной стране. Управление здесь велось в привычном полусонном ритме, что выводило его из себя. Ему потребовалось определенное время, чтобы понять: нет смысла протестовать, поскольку в итоге ты теряешь силы и оказываешься всегда в исходной точке и, кроме того, терпишь неудачу.

Индия 1917 года, какой застал ее Каран, стала еще беднее, чем прежде. Нехватка продовольствия и инфляция, вызванная войной, создали атмосферу недовольства и волнений среди населения.

— У меня такое впечатление, что наш народ потерял доверие к белому человеку, перед которым так преклонялся, — сказал Каран своему отцу. — Война стала подтверждением тому, что европейцы могут быть такими же дикими и нерациональными, как и прочие. И если народ не будет доверять Раджу, то же самое произойдет и с установленным порядком. Индийские княжества окажутся в опасности.

— Ты преувеличиваешь. Принцы возьмут на себя всю власть, если однажды англичане решат уйти, но этого никогда не случится.

— Я так не думаю, Ваше Высочество.

— Когда закончится война, ты увидишь, что все пойдет своим чередом, — заключил махараджа.

В душе Джагатджит Сингх тоже был уверен в неизбежных переменах, но сейчас он думал не о народе, а о людях своего класса, принцах. Все его усилия были направлены на подготовку встречи махараджей, запланированную в Патиале на конец 1917 года, чтобы дать ответ на предложение, которое государственный секретарь объявил в палате общин: «Лондон готов принять как можно скорее меры для подготовки перехода Индии к самоуправлению». Принцы увидели в этом возможность получить компенсацию за свое участие в войне. Они считали себя «естественными лидерами», обладающими способностью, данной им Богом, узнавать «самые потаенные мысли и чувства народа». Вследствие этого они просили, чтобы их воспринимали «гораздо серьезнее» как политиков, и требовали «определенного участия в управлении страной». Лондон был не против, но как привести к согласию индийских аристократов, расходившихся во мнениях о форме, которую должно было принять самоуправление? Смогут ли принцы, коих в Индии насчитывалось более пятисот — бедных и богатых, прогрессивных и настоящих феодалов, — ни секунды не сомневающихся, что их власть имеет божественную природу, найти общий язык? Это было невозможно.

Каран, присутствовавший на конференции в Патиале, отдавал себе отчет, что объединить принцев для общего дела вряд ли удастся. Слишком много распрей, зависти, напряженности и соперничества. Самые либеральные — Барода, Майсор и Гвалиор — выступали за участие в правительственной ассамблее совместно с вице-королем и создание принцами федеральной палаты представителей. Но большая часть делегатов сочла это решение неприемлемым, приводя всякого рода доводы. Каран, хорошо знавший образ мышления раджей, понимал, что причиной такого решительного отказа было скорее нежелание большинства принцев сидеть на одной скамье с членами палаты, то есть с плебеями. «У этих бумажных тигров осталась только безмерная гордыня, чего явно недостаточно, чтобы управлять Индией», — думал молодой человек.

Ноябрь 1918 года. Конец войны. Капуртала праздновала вовсю, с фейерверком, великолепным приемом в L’Elysee, куда съехались британские офицеры и чиновники, а также сыновья махараджи. Все вернулись в Индию после того, как совершили «громаднейший труд для достижения победы», как сказал махараджа.

Для Аниты окончание войны не было окончанием химеры, а скорее наоборот. О Виктории она знала только то, что сестра вернулась к себе в парижскую квартиру. Тревожно было не то, что ее муж, Джордж Вайненс, не давал о себе знать, а Виктория могла нуждаться в деньгах (Масиас наверняка позаботился о том, чтобы сестра ни в чем не нуждалась), а то, что в Европе разразилась война, гораздо более разрушительная и смертоносная, чем та, которая только что завершилась. Речь шла о коварной болезни, которая началась у испанских солдат, сражавшихся в Африке. Смертоносный враг исчислялся в миллиардах и, кроме того, был бесконечно мал. Речь шла о вирусе «испанского гриппа», названного так по простой причине — его впервые диагностировали в Испании. Этот вирус вызвал одно из величайших несчастий в истории человечества, став самым быстрым убийцей из всех когда-либо существовавших на Земле. Этот невидимый глазом враг человечества унес жизни сорока миллионов людей, почти в три раза больше, чем жертв войны.

Анита считала дни до новой поездки в Европу. Она собиралась туда со своим мужем, приглашенным самим Клемансо на подписание договора об окончании войны, которое должно было состояться в Версальском дворце. Но ожидание казалось бесконечным. Ей уже нечего было делать в Капур-тале, разве что утешать семьи не вернувшихся с войны солдат. Она чувствовала, что теперь ее место в Париже, рядом со своей сестрой. После того как Анита узнала, что Виктория вернулась в парижскую квартирку с детьми, от нее больше не было новостей. От Бенигно Масиаса тоже. Как будто они сквозь землю провалились.

Дни перед поездкой были бурными. Во дворце Капурталы впервые за долгое время сыновья махараджи собрались все вместе. Трения и ссоры были неизбежны, потому что каждый из них рос отдельно.

Будучи более современным человеком, чем его братья, с открытым мышлением и лучшим образованием, Каран был убежден, что дни принцев, как и англичан в Индии, уже сочтены. Возможно, в. какой-то степени на его точку зрения повлиял тот факт, что он не был прямым наследником трона. Так или иначе, но эта тема стала причиной жарких семейных споров. Парамджит, первенец и наследник, видел в Каране потенциального врага, поскольку считал, что младший брат заражен идеями националистов. Кроме того, он боялся, что Каран может стать соперником и представлять серьезную опасность после его восхождения на трон. Махараджа, который догадывался о стремлении Парамджита прийти к власти, в конце концов отстранил его от государственных дел. Он предпочитал, чтобы его наследник ничего не делал, пока не придет время. Пусть развлекается, сорит деньгами, добивается рождения сына, что обеспечит будущее для династии, и, главное, не досаждает. Остальным он поручил задачи по их способностям: Амарджиту — реорганизацию армии, Махиджиту — проведение работ по канализации и водоснабжению города, а Карану, как инженеру-агроному, — управление землями Удх, а также заботы, связанные с повышением плодородия полей Капурталы.