Королева Виктория приняла бразды правления огромной колонией и в прокламации, сделанной в 1878 году, решила заручиться лояльностью принцев. Англичанам, которых едва насчитывалось сто тридцать тысяч в стране с трехсотмиллионным населением, нужны были принцы, чтобы управлять столь большой территорией и всегда иметь возможность контролировать их, оставляя довольными каким-нибудь образом. «Мы будем гарантами власти и будущего рожденных принцев — правителей своих государств, — говорилось в прокламации. — Мы будем уважать их права, их достоинство и честь как свою собственную». Это был исторический момент, когда короли Индии перестали быть королями, а стали принцами. Защищенные Британской Короной, которая гарантировала им границы, доходы и привилегии, правители жили с тех пор уверенно и спокойно, не как их предки. Они уже не должны были отвечать перед своим народом, поскольку зависели от верховной власти Британии, которая одаряла их почестями, титулами и пушечными залпами, чтобы каждый, как он сам считал, мог сохранить свое место на иерархической лестнице. Англичане очень умело сделали принцев своими спутниками, каждый из которых находился на своей особой орбите.

Стабильность, которую обеспечила им Pax Britannica, сделала их податливыми и продажными. Они все больше и больше опирались на англичан, убежденные, что без них они не выживут, в то время как на самом деле это принцы были необходимы для выживания англичан в Индии. В результате раджи постепенно отходили от народа, забывая о заветах простоты и скромности, присущих индийскому обществу, и стали жить в роскоши, соперничая между собой и пытаясь догнать колонизаторов. Им тоже хотелось стать англичанами, но за это пришлось дорого заплатить, поскольку они принадлежали феодальному прошлому.

За то, что он стал на сторону англичан во время восстания, Рандхар Сингх из Капурталы был вознагражден огромными по своей протяженности землями, конфискованными у раджи из Одха, неосмотрительно ставшего на сторону бунтовщиков. Так несчастье одного стало процветанием и счастьем для другого. Эти земли обеспечили Капуртале громадный годовой доход в два миллиона четыреста тысяч рупий, которые стали оседать непосредственно в кошельках раджи. Уже в пятилетием возрасте Джагатджит Сингх был сказочно богат.

Раджа вырос, находясь одной ногой в Индии, богатой своими славными предками, а другой в Европе; одной ногой в феодальном мире, а другой в двадцатом веке. Одни давали ему уроки физики и химии, а другие — Камасутры (текст четвертого века, написанный на санскрите мудрецом, познавшим кодекс секса, чтобы вводить мужчин в искусство любви). Пока Джагатджит был малолетним, государство управлялось рядом блестящих британских чиновников; некоторым из них удалось стать генерал-губернаторами, как, например, сэру Джеймсу Лайэллу. Эти суперинтенданты в своей деятельности опирались на помощь надежных людей, из которых состоял совет чиновников страны, и все вместе они провели реформы, усовершенствовав систему управления таким образом, что, когда принцу исполнилось восемнадцать лет и он пришел к власти, все хозяйство находилось в полном порядке. Например, они сократили количество министерств, объединив министерства финансов и сбора налогов в одно, а также упразднили министерство по различным вопросам, которое занималось управлением конюшнями, слонами и прочей фауной.

Образование, полученное раджей благодаря тщательно подобранным преподавателям, было либеральным. Одновременно, согласно требованиям протокола, он приобрел хорошие манеры и ценности западной демократии без обязательства применять их на практике, поскольку ему приходилось править тремястами тысячами душ Капурталы, даруя им жизнь или смерть.

Его воспитатели пробудили в нем интерес к жизни Англии, ее истории, ценностям, институтам и обычаям. Англия представляла верховную власть, и в ней Джагатджит видел источник современной цивилизации. Лучшие автомобили, самые быстрые корабли, самые крепкие здания, самая большая империя, самая продвинутая медицина… Всем этим была Англия.

Как происходит взрыв? Что такое море? Какое различие между калотипом, литографией и фотографией? Воспитатели раджи удовлетворяли его детское любопытство, открывали ему глаза на мир, потому что люди из его семейного окружения не имели ни малейшего представления о жизни по ту сторону индийской границы. Благодаря британским аристократам, контакт с которыми Джагатджит поддерживал с самого юного возраста по праву своего высокого статуса, он познакомился с элитой этого общества. Он искренне восхищался этим обществом, а оно, в свою очередь, приняло его в свой круг как еще одного члена семьи. Поэтому раджа стал изучать английский язык с особым рвением. Впоследствии он овладел им настолько, что говорил свободно и безукоризненно, так по-британски, что никто бы не подумал, что он никогда не был в Англии. Его восхищение этой страной распространялось на всю Европу, колыбель технического прогресса конца девятнадцатого века. Машины, заменившие человеческий труд, аппараты, позволяющие говорить на расстоянии, воспроизводители картинок в движении, летательные машины… список изобретений, способных поразить воображение ребенка, был нескончаемым. И все это делалось в Европе. В результате Джагатджит взялся за изучение французского языка и вскоре уже хорошо читал и говорил на нем. Подобно многим своим соотечественникам, он обладал большой склонностью к языкам. Едва ли можно найти индийца, который не говорит на двух или даже трех языках, — это минимум для того, чтобы быть понятым в стране с четырнадцатью официальными языками и пятьюстами диалектами.

В десять лет раджа говорил на шести языках. Помимо английского и французского он прекрасно владел своим родным языком — пенджабским, родственным хинди, а также санскритом, который Джагатджит изучал с одним старым отшельником-индусом, и урду (древнеперсидский), являвшимся официальным языком при дворе. Этот старый обычай, унаследованный от империи Великих Моголов и сохранившийся через столетие после ее исчезновения, показывал, какой глубокий отпечаток оставило в Индии правление Моголов.

Джагатджит Сингх был воплощением тех радикальных перемен, которые произошли с индийскими монархами сразу после прокламации королевы Виктории. Через несколько лет раджа понял необходимость совершить прыжок через столетия. И Джагатджит продемонстрировал талант настоящего акробата, способного перепрыгнуть из одного мира в другой совершенно непринужденно. Ему пришлось одеться в европейский костюм, что было впервые в истории его рода, научиться играть в крикет и теннис, есть западные блюда и заниматься таким английским видом спорта, как pig-sticking (охота на диких кабанов с копьями). Однако раджа, внимая совету министров, продолжал ездить верхом на слоне — в тюрбане с перьями, сверкая бриллиантовой тиарой и колье из тринадцати нитей жемчуга. Он не забывал, что наследовал государство со всеми внешними признаками монархии, со всеми церемониями и ритуалами коронации, хотя понимал, что на самом деле это было тормозом из прошлого, в котором отсутствовал сам дух, придававший ощущение монархии. Ему внушали, что служба народу является самой важной миссией его жизни, но в глубине души раджа осознавал, как и все прочие властители, что его высокое положение обеспечено англичанами и даровано ему на пожизненный срок. А для того чтобы жизнь была комфортной и приятной, следует прежде всего ладить с властью. Сначала — добрые отношения с англичанами, а уж потом — служение народу. Конечно, эта система была порочной, однако в то время она казалась незыблемой. Мало кто заметил, что ветер истории уже принялся расставлять вещи по своим местам.

Стремительная адаптация раджи не проходила без помех или проблем. Непросто было примирить такие разные культуры, как английская и сикхская, непросто быть индийским принцем и британским кавалером в одно и то же время, древним и современным, демократом и деспотом, восточным монархом и европейским вассалом. Особенно при отсутствии отца, к которому следует добавить слабость матери, женщины традиционной, принадлежащей к другой эпохе. Все это оставляло его без необходимой уверенности для столкновения с меняющимся миром, чтобы разрешить противоречие: продолжать оставаться королем, не будучи им на самом деле.