Когда несколько недель спустя жители Аухлы увидели, как из «роллс-ройса» махараджи вышел Индер Сингх, многие из них испугались, думая, что это был призрак, возвратившийся из иного мира. Другие были убеждены, что капитана вернули к жизни сверхъестественные силы махараджи. Позже, сидя на пороге своего дома, Индер Сингх рассказывал изумленным соседям подробности своих приключений, и они слушали его, как завороженные. По окончании рассказа о трагической истории односельчане пожимали капитану руку и обнимали его, чтобы убедиться в том, что они не были жертвами галлюцинаций. Очевидцы не раз вспоминали, как крестьяне от души отметили счастливое возвращение капитана, заметив, что в этой маленькой деревне никогда прежде не было таких веселых праздников. «Мне впервые дали попробовать виски, когда мне было одиннадцать лет, — вспоминал внук Индера Сингха. — Это произошло в счастливый день, когда мой дед вернулся в деревню после того, как все поверили, что он мертв». Чтобы отметить столь знаменательное событие, махараджа ввел традицию: в этот день он выезжал в Аухлу охотиться на куропаток.

Когда после каникул в Капуртале Аджит снова отправился в Англию, к грустным мыслям Аниты о том, что мальчик впервые поедет один, добавилось ощущение еще большего одиночества. Чтобы держать себя в тонусе, Анита принялась одевать и подбадривать войска. Она ненавидела войну, которая забирала самых молодых сыновей Индии, втянутых в чуждый им конфликт. После того, что она увидела на французском фронте, ей показалось жестоким продолжать рекрутировать крестьян, которые, идя на войну, считали себя главными героями мифологической эпопеи, рассказанной им в детстве родителями. Однако все индийские лидеры продолжали агитировать за необходимость помогать Англии, включая одного адвоката, который прибыл из Южной Африки. Этот маленький человек, энергичный и бесцеремонный, жил как бедняк и защищал неимущих от богатых. Анита впервые услышала о нем из рассказов Биби, которая познакомилась с ним в Симле. Его звали Махатма Ганди. Несмотря на то что адвокат был пылким сторонником независимости, он утверждал, что Индия без англичан будет ничем и что помогать Британской империи значило помогать Индии. Он был убежден, что индийцы смогут рассчитывать на независимость или хотя бы на самоуправление только в случае победы союзников.

Анита и махараджа познакомились с Ганди в том же году, на открытии индийского университета в Варанаси, священном городе на берегах Ганга. Но что за шутки! Самые известные аристократы, приглашенные вице-королем на трехдневные празднества, были ошеломлены, услышав речь, которую произнес Ганди в университетской аудитории. Никогда раньше в Индии не звучало ничего подобного. Перед толпой студентов, знатными персонами, махараджами и махарани, разряженными по-праздничному, Ганди появился в простой одежде из белого хлопка. Невысокого роста, с непропорционально длинными руками и ногами в сравнении с туловищем, оттопыренными ушами, приплюснутым носом над тонкими седыми усами и в очках в металлической оправе, он напоминал Аните старую длинноногую птицу.

— Выставка драгоценностей, которую вы являете собой, бесспорно, прекрасное зрелище, — начал свою речь противник насилия. — Но видя его рядом с миллионами бедняков, впору сделать вывод, что Индии нет спасения, пока вы не снимите эти украшения и не передадите их в руки несчастных…

Анита подняла руку к груди, как будто желая убедиться, что изумрудное ожерелье, ее свадебный подарок, все еще оставалось на месте. Кое-кто из присутствующих был возмущен. Через общий ропот неодобрения прорвался голос одного студента:

— Выслушайте его! Выслушайте его!

Но некоторые принцы, решив, что они уже достаточно наслушались, стали выходить из зала. Анита и махараджа, находясь в одном ряду с вице-королем, не посмели уйти. К своему сожалению, они остались, чтобы выслушивать этот нескончаемый поток речи.

— Когда я узнаю, что строится очередной дворец в какой-нибудь части Индии, я знаю, что это делается на деньги крестьян. Не могут существовать дух самоуправления и независимость, если мы будем красть у крестьян плоды их труда. Что за страну мы собираемся построить таким образом?

— Заткнись! — выкрикнул кто-то.

— Наше спасение зависит только от крестьянина. Оно не придет ни от адвокатов, ни от врачей, ни от богатых землевладельцев.

— Пожалуйста, остановитесь, — попросила его организатор мероприятия, англичанка по имени Эни Безант, известная своими прогрессивными идеями. Она была основательницей этого первого индийского университета в Индии.

— Продолжай! — кричали единомышленники Ганди.

— Сядь, Ганди! — требовали другие.

Волнение стало всеобщим. Принцам и сановникам не было смысла оставаться в зале и терпеть оскорбления странного человечка. Все, начиная с вице-короля, стали покидать зал, а тем временем студенты так освистали их, что было слышно на весь город.

До этого момента никто не осмеливался сказать принцам Индии правду в лицо, такой как она есть. Ганди еще не был фигурой, известной всей стране. Сотни миллионов индийцев пока не знали его. Но популярность этого человека уже начала распространяться. Индия, которая всегда склонялась перед властью и богатством, также склонялась перед жалкими слугами бедняков. Люди по-прежнему оставались покорными тем, кто обладал материальными благами, слонами, драгоценностями, армиями, но жертвенность борцов за справедливость и их отречение уже начали завоевывать сердца бедняков.

Для Аниты, после того как она познакомилась с ним в Варанаси, Ганди стал чопао, в отличие от Биби, которая видела в нем спасителя нации, человека, способного с помощью простых жестов дойти до самых глубин души Индии, и стала одной из его последовательниц. «Те, кто хотят идти за мной, — говорил Ганди, — должны быть готовы спать на земле, носить простую одежду, подниматься до рассвета, скудно питаться, мыть за собой унитазы». В результате Биби распрощалась с локонами, обрамлявшими ее лицо, сменила свои великолепные сари из шелка на другие, из хади, необработанного хлопка, сотканного вручную. Она навсегда отказалась от бриджа, швейцарского парикмахера, который каждый день приходил к ней во дворец, чтобы сделать прическу, от вечеров с хересом и вермутом, когда она, сидя на диване, поглаживала терьера по кличке Тофа, балуя его каждый раз парочкой шоколадок, разумеется, швейцарских. Теперь Биби стала строгой вегетарианкой и бросилась колесить по дорогам Индии, следуя за своим босоногим лидером. Говорят, во время короткого отдыха она сидела за веретеном и пряла хлопковую нить, символ новой Индии, готовой сбросить с себя иго англичан и освободиться от элиты — индийских брахманов.

Если для семьи Биби происшедшее было большим потрясением, то для Аниты новость о том, что ее подруга примкнула к националистическому движению, стала тяжелым ударом. Она снова осталась одна, потеряв единственную подругу, которой могла доверять. Анита думала о Биби каждое утро, когда выезжала верхом, потому что именно она показывала ей дороги, деревни и тропки. Благодаря ей испанка научилась определять принадлежность человека к той или иной касте и религии по тому, как он завязывает тюрбан. Хотя Анита и не понимала причин, которые заставили Биби принять столь экстремальное решение, она никогда не сомневалась, что от такой беспокойной, чувствительной и экстравагантной женщины, как ее подруга, можно было ожидать чего угодно. Единственное, что было неприемлемо для Биби, так это послушно сидеть в своем дворце и ожидать, когда какой-нибудь претендент начнет за ней ухаживать. Ее родители, не хотевшие, чтобы она ехала учиться в Англию, поскольку в глубине души надеялись выдать дочь замуж, теперь были в растерянности: Биби вышла замуж за дело независимости.

А что же Анита, какое будущее ожидало ее в этом море одиночества, в которое превратилась Капуртала? Останется ли она во дворце, когда закончится война и уже не надо будет одевать солдат и поднимать боевой дух армии? Откуда брать силы, чтобы вставать с кровати каждое утро, осознавая, что теперь у нее нет ни сына, ни Биби, а муж все чаще и подолгу отсутствует? Как ей жить в семье, которая настроена против нее? Можно ли человеку существовать в искусственно созданном вакууме и постоянно думать о том, как выбраться из этой пустоты? Если бы, по крайней мере, она могла родить второго ребенка… Но мысль о родах приводила Аниту в уныние, потому что она не чувствовала в своем муже прежнего любовного пыла. «Где выход?» — спрашивала она себя, сидя в своей золотой клетке. Анита знала, что кое-кто ей завидует, но большинство презирает и даже ненавидит.