при самых грустных условиях. Погода была отвратительная.

Сильнейший ветер пролетал по ледяному полю. Дождь лил, как из ведра.

С какими трудностями надо было пробираться в такую погоду, да еще

в темноте, через лабиринт ледяных гор.

Каравану пришлось употребить четверо суток, чтобы дойти до острова.

Несколько саней провалились вместе с собаками в полыньи. Благодаря

заботам и энергии лейтенанта не было ни одного несчастного случая

с людьми. Но сколько трудов, ужасов и опасностей предстояло опять

бедным зимовщикам!

XIV. Месяцы зимы

Лейтенант Гобсон и его спутники возвратились в форт Надежды лишь

к 28-му, совершенно усталые. У них теперь оставалась одна надежда—

на постройку корабля, да и им они могли бы воспользоваться не раньше

как через шесть месяцев, когда море станет совершенно свободным от льда.

Зимовка началась вновь. Сани были разгружены, провизия сложена

в амбары, а инструменты, одежда и меха были размещены по магазинам.

Собаки вновь водворились на псарне, а олени в загоне.

Томас Блэк тоже принужден был возвратиться в свое помещение, как

ни было это ему неприятно. Несчастный астроном снова перенес туда

свои инструменты, книги и тетради и, кляня теперь больше чем когда-

либо судьбу, которая была против него, оставался, как и прежде, совершенно

безучастным ко всему, что делалось вокруг.

Было совершенно достаточно одного дня, чтобы зимовщики могли

снова вполне устроиться, и жизнь их потекла с однообразием, которое

показалось бы ужасным для жителей больших городов.

Работы иглою, починка одежды, переборка более драгоценных мехов, часть которых, может быть, еще можно было бы вывезти, наблюдение

над временем и его определение, осмотр ледяного поля, наконец, чтение

и письмо—таковы были ежедневные занятия заключенных острова.

Полина Барнетт всюду была руководительницей, и ее влияние было заметно

во всем. Если иногда у солдат происходило небольшое столкновение, вызванное тяжелым положением настоящего и неизвестностью будущего, то, под влиянием нескольких примирительных слов Полины Барнетт, все

тотчас же успокаивались. Путешественница имела большое влияние на

всех, но свое влияние употребляла лишь на общую пользу.

Калюмах с каждым днем все больше и больше привязывалась к ней.

С другой стороны, все любили молодую эскимоску за ее услужливость

и кротость. Полина Барнетт взялась за ее воспитание и осталась ею

довольна, так как Калюмах была очень прилежна и внимательна. Она

помогла ей усовершенствоваться в знании английского языка и научила

читать и писать на нем.

Если бы Калюмах только захотела, у ней появилось бы и десять

учителей, которые все спорили о чести ее учить, так как среди солдат—

уроженцев Англии или ее колоний—не было ни одного неграмотного или

не знавшего счета.

Постройка судна, между тем, все продолжалась. Оно могло быть

совершенно готово и оснащено к концу месяца. Мак-Нап с товарищами, не смущаясь темнотой полярной ночи, усердно работали над судном при

свете факелов, в то же время другие работали в сараях над таке-*

лажем. 67

Хотя зима уже значительно подвинулась вперед— погода стояла переменная.

Очень сильные холода долго не держались, что, конечно, зависело

от западного ветра. В декабре дожди и снег изменили температуру, держа ее между тремя градусами тепла и одним градусом холода. Расход

топлива был невелик, хотя можно было и не экономить, так как запас

его был значителен. К несчастью, не так обстояло дело с освещением.

Уже обнаруживался недостаток масла, и Гобсон принужден был распорядиться, чтобы лампы зажигались днем лишь на определенное число часов.

Пробовали применить к освещению жир оленей, но при горении его

подымался такой отвратительный запах, что все предпочитали лучше

оставаться в темноте. Работы тогда, конечно, прекращались, и эти часы

невольного бездействия казались особенно длинными.

Несколько северных сияний и две или три ложных луны появлялись

на небе во время полнолуний. Томас Блэк имел здесь редкий случай и

возможность наблюдать и вычислить эти явления и исследовать их цвет, силу, отношение к электрическому напряжению атмосферы, влиянию на

магнитную стрелку и проч. Но астроном даже не выходил из своей комнаты.

Он был теперь человеком, как бы сбившимся с пути, не совсем

нормальным.

30*го декабря, при лунном свете, можно было видеть, что весь север

и восток острова по горизонту закрылся сплошными льдами. Это были

горы, громоздившиеся одна на другую. Их высота была от ста до ста

тридцати метров. Эта преграда замыкала теперь почти одну треть всего

горизонта, и можно было опасаться, что она протянется еще дальше.

В первые дни января небо было совсем ясное. Новый— 1861-й—год

начался морозом; ртуть вскоре понизилась до восьми градусов по Фаренгейту.

Это была самая низкая в эту зиму температура, конечно, очень

незначительная для такой отдаленной широты,

Лейтенант счел нужным определить снова положение острова и убедился, что оно ничуть не изменилось.

К этому времени обнаружилось, что, как ни экономили масло, его

оставалось совсем немного. Между тем солнца можно было ждать лишь

в первых числах февраля, т.-е. через месяц. Зимовщикам пришлось бы

остаться в полной темноте, если бы Калюмах не вывела их из затруднения.

3-го января Калюмах пошла к мысу Батурст, чтобы осмотреть состояние

льда. В этом месте ледяное поле было гораздо ровнее, и на нем не

встречалось промоин. Однако молодая эскимоска заметила на льду большие

круглые отверстия, значение которых ей хорошо было известно.

Эти отверстия были сделаны тюленями, которые постоянно поддерживали

их и выходили через них подышать воздухом или поискать под снегом моху.

Калюмаха знала, что, как медведи, так и эскимосы, подолгу стерегут

у этих отверстий выхода тюленей, которыми потом овладевают.

Понятно, охотники легко могли последовать примеру эскимосов и

заполучить находившихся, без сомнения, в этих отверстиях тюленей.

Тогда мог бы быть возобновлен запас жира и обеспечено освещение

фактории.

Калюмах тотчас же вернулась в форт и сообщила о своем открытии

лейтенанту, который, в свою очередь, рассказал все Марбру и Сабину.

Не успела Калюмах объяснить, каким образом эскимосы захватывают

тюленей, как Марбр и Сабин уже приготовили толстую веревку с петлей.

Лейтенант, миссис Барнетт, охотники, Калюмах и еще несколько солдат

отправились к мысу Батурст. Женщины остались на берегу, а мужчины

поползли к отверстиям. У каждого из них было по веревке.

Ждать, однако, пришлось довольно долго. Прошел целый час, а тюлени

все не показывались. Наконец, вода в отверстии, у которого поместился

Марбр, начала волноваться. Через несколько минут показалась громадная

голова тюленя. На нее была быстро и ловко накинута петля, которую

Марбр затянул изо всей силы. Подбежавшие товарищи помогли ему сдержать

и вытянуть громадное животное на берег, где оно и было прикончено

несколькими ударами топора.

Это была большая удача. Обитателям форта Надежды очень понравилась

эта охота, и они добыли таким же образом еще несколько тюленей.

Теперь уже не могло быть недостатка в жире. Правда, это был животный

жир, а не растительный, но, во всяком случае, освещение форта

было обеспечено.

Морозы не увеличивались, и будь зимовщики не на острове, а на

твердой земле, им оставалось бы только радоваться такой умеренной

температуре. Проходил уже январь, а термометр показывал всего несколько

градусов мороза.

Результатом такой умеренной температуры явилось неполное замерзание

моря вокруг острова Виктории. Да и все ледяное поле не окрепло; это подтверждалось пребыванием на острове всех животных, которые, в противном случае, уже давно бы его покинули. Все эти четвероногие