этой стороны почти отвесный. Цепляясь за кусты, ему все-таки удалось

Он принужден был лечь на землю.

достичь вершины. Но здесь порывы ветра были уже настолько сильны, что стоять не было возможности, и он принужден был лечь на землю, держась за кустарники.

Вид океана и неба был ужасен. Они сливались в одну общую массу, в расстоянии полумили от мыса. Над головой лейтенанта с удивительною

быстротою неслись облака, а в зените накоплялись в то же время

длинные полосы пара. Мгновениями все затихало, и тогда ясно раздавался

шум ударявшихся о берег волн. Затем ураган налетал с еще большею

силою, потрясая весь остров.

Источник этого страшного урагана находился в самой опасной части

неба, и северо-восточный ветер мог еще долго волновать атмосферу. Но

Гобсон и не думал на него жаловаться. Напротив, он был очень доволен

разразившейся бурей. Если остров устоит цротив ее натиска—на что

можно было надеяться—то он будет отнесен на юго-запад, где было

давно ожидаемое спасение. Да, для него, как и для всех его товарищей, нужна была эта буря, которая, грозя гибелью кораблям, для невольных

островитян являлась спасением, так как могла выбросить их на какой-

нибудь берег.

Целых четверть часа Джаспер Гобсон пролежал таким образом, обдумывая

все выгоды, какие могла дать им эта буря. Затем он сполз по

скату вниз и, весь засыпанный песком, прошел через двор в форт.

Первым делом, Гобсон объявил своим товарищам, что буря по всем

признакам еще усилится и продолжится несколько дней. Но объявил он

это с таким видом, как будто это известие должно было всех обрадовать; это, конечно, вызвало некоторое удивление у слушателей.

30-го днем Джаспер Гобсон еще раз вышел, но не на вершину мыса, а на берег. Здесь у самого берега он увидел длинные плавающие травы.

Рассмотрев их, он убедился, что подобных на острове не было.

Травы были совсем свежие, в роде водорослей. Несомненно, они принадлежали

американскому материку, от которого оторвались во время

бури. Значит, земля была близка! Радость лейтенанта не уступала

восторгу Христофора Колумба, 60 когда подобные же травы возвестили

ему близость земли.

Вернувшись в форт, Джаспер Гобсон был так уверен в скором спасении, что чуть было не рассказал всего своим подчиненным, но какое-

то предчувствие заставило его удержаться.

Однако, в эти дни, когда все принуждены были оставаться дома, начатая работа на много подвинулась вперед. Иногда приходилось все

же выходить для выкапывания канавок, необходимых для стока воды, накапливавшейся между домом и магазинами. Мак-Нап с молотком в

руках всегда находил себе работу в каком-нибудь углу дома. Работая

таким образом, никто особенно не беспокоился о продолжавшей свирепствовать

буре. Зато, когда наступила ночь, никто не был в состоянии

заснуть. Порывы урагана налетали на форт с такой силой, что за него

становилось страшно. Иногда между мысом и фортом образовывался какой-

то воздушный водоворот, точно отдельный смерч, охватывавший дом, который трещал по всем швам. Что касается Гобсона, то его заботила

не столько целость дома, сколько целость всего острова, на котором

они находились. Действительно, море и ураган бушевали с такой силой, что можно было ожидать разрыва льдины. Казалось невозможным, чтобы

подмываемая снизу и подвергавшаяся ударам разъяренного океана, она была в состоянии выдержать долго. Весь вопрос заключался лишь

в том,—выдержит ли льдина до тех пор, пока ее прибьет к берегу, или

разлетится на куски, не достигнув твердой земли?

Что она выдерживала до сих пор, это было ясно, так как если бы

она разделилась и уменьшилась, то они не могли бы не почувствовать

качки, чего до сих пор не было. Все это было^объяснено^Гобсоном Полине

Барнетт.

Но разрыва можно было все же ожидать каждую минуту.

Гобсон сильно беспокоился, не зная, приближается ли остров Виктории

к берегу. Но в такую непогоду невозможно было определить настоящего

положения острова. Близость земли можно было узнать лишь

тогда, когда она покажется вблизи, а американский берег, к которому

уносило остров, мог быть только с южной стороны, так как остров не

повернулся и не изменил, следовательно, своего положения. Очевидно, что остров пристанет к берегу южной своей частью, и, следовательно, присоединение совершится опять на месте перешейка. Надо было во что

бы то ни стало узнать, что происходило на южной стороне острова.

Поэтому лейтенант, несмотря на бурю, решил итти на мыс Михаила,, взяв с собою только одного сержанта Лонга.

В этот день, 31-го августа, он позвал сержанта в свою комнату.

— Сержант Лонг,—сказал он,—необходимо узнать точное положение

острова и установить, продолжает ли он плыть к Американскому

материку.

— Эго, действительно, необходимо,— ответил сержант.—И чем скорее

мы это узнаем, тем будет лучше.

— Из этого следует,что мы должны отправиться на юг острова.

— Я готов, господин лейтенант.

— Я прекрасно знаю, сержант, что вы всегда готовы исполнить

свои обязанности. Но мы отправимся оба, так как мне хочется увидеть

все самому. Итак, мы идем вместе.

— Когда вам будет угодно, господин лейтенант?

— Мы выйдем сегодня с вами в девять часов вечера, когда все лягут

спать...

— Да, так лучше, а то все захотят нам сопутствовать,—ответил

сержант.— Но им лучше пока не знать, какая причина заставляет нас

покинуть факторию.

— Совершенно верно, сержант, и я употреблю все усилия, чтобы

избавить их от беспокойства о нашем тяжелом положении.

— Решено, господин лейтенант.

— Вы возьмете с собой огниво и трут, чтобы мы могли подать сигнал, если будет видна земля.

— Слушаю.

— Наше путешествие будет очень трудное, сержант.

— Да, конечно, но что ж из этого? Кстати, а как же наша путешественница?

— Я не хотел бы скрывать от нее наше намерение, хотя она, несомненно, захочет итти с нами.

— Это было бы невозможно! Где же женщине бороться с такой бурей?

— Нет, нет,—сказал Гобсон,—эта отважная женщина не должна нам

сопутствовать. Но предупредить ее о нашем уходе я все же считаю необходимым.

Лучше, если она будет знать, где мы, на случай, если бы

с нами произошло какое-нибудь несчастье.

— Вы правы, господин лейтенант, от нее не следует скрывать.

— Итак, в девять часов, сержант.

— В девять, господин лейтенант.

Сержант, отдав честь, ушел.

Несколько минут спустя лейтенант сообщил Полине Барнетт о принятом

им решении. Как он и ожидал, она хотела непременно итти с ними.

Лейтенант, не упоминая о трудности путешествия и о предстоящих

опасностях, убеждал ее остаться, в виду ее влияния на обитателей форта, общим расположением которых она пользовалась и которым она была

так необходима. Если бы случилось какое-нибудь несчастье, он был бы

спокоен, зная, что она заменит его в форте.

Полина Барнетт поняла и уступила. Решено было, что Полина Барнетт

объявит всем на другой день, что лейтенант и сержант ушли на

последние разведки, необходимые до начала зимы.

VII. Огонь и крик

Лейтенант и сержант Лонг провели этот вечер в большой зале форта

Надежды. Здесь находились все обитатели форта, за исключением

только астронома, который, по обыкновению, сидел один в своей комнате.

Все были чем-нибудь затяты: кто чистил оружие, кто исправлял

инструменты. Миссис Мак-Нап, Райе и Джолифф занимались шитьем под

руководством Мэдж, а миссис Полина читала в это время вслух. Чтение

прерывалось ежеминутно то налетавшим шквалом, то криками ребенка.

Капрал Джолифф, которому было поручено забавлять малютку, порядочно