с собою, убегая, всех остальных медведей. Может быть, землетрясение

испугало этих зверей, отличающихся очень нервной организацией.

Май месяц был чрезвычайно дождливым. Все время дождь чередовался

со снегом. Средняя температура равнялась сорока одному градусу выше

нуля (пять градусов выше нуля по Цельсию). Частые туманы бывали

иногда так густы, что охотники не решались уходить далеко от дома.

Петерсен и Келлет, заблудившись во время тумана, пробродили двое суток, отходя все дальше и дальше к югу. Они вернулись домой усталые

и полумертвые от голода.

Наступил июнь месяц, а с ним и теплые летние дни. Колонисты

сняли свои зимние одежды и принялись за перестройку дома. В то же

время приступили к постройке большого магазина в южном углу двора.

Необходимость этой постройки была вызвана обилием пушных зверей.

Надо было иметь особое помещение для склада шкур.

Гобсон с нетерпением ожидал прибытия отряда с новым запасом провизии.

Еще много чего недоставало в фактории, даже пороху и пуль

уже оставалось немного. Если посланный капитаном Кравенти отряд выехал

из форта Соединения в первых числах мая, то он должен был быть

у мыса Батурст в половине июня. Мыс был назначен сборным пунктом, по условию между капитаном Кравенти и лейтенантом Гобсоном.

С 15-го июня лейтенант приказал наблюдать за окрестностями мыса.

На вершине берегового утеса был укреплен британский флаг, чтобы его

могли увидать издали. Предполагалось, что отряд поедет тем же путем, каким ехал и лейтенант, т.-е. берегом, от залива Коронации до мыса

Батурста. Это был самый верный и кратчайший путь, потому что

свободное от льда море ясно обозначало берег, и благодаря этому можно

было все время держаться береговой линии.

Прошел и июнь, а отряд не показывался. Гобсон начал серьезно беспокоиться, особенно когда появлялись продолжительные густые туманы.

Он боялся, что отряд заблудится в этой незнакомой ему местности.

Лейтенант часто разговаривал по этому поводу с Полиной Барнетт, сержантом Мак-Напом и Райе. Астроном Томас Блэк беспокоился больше

всех, так как он рассчитывал после окончания солнечного затмения

уехать из форта с этим отрядом. Если же отряд совсем не придет, ему

придется провести здесь еще одну зиму. Этого ему вовсе не хотелось, и

он постоянно выражал свои опасения лейтенанту, который не знал, что

и отвечать.

Прошло и 4-ое июля, не принеся ничего нового. Посланные на разведки

за несколько миль к юго-востоку люди вернулись, не открыв ни

малейших следов.

Оставалось предполагать, что агенты форта Соединения или совсем

не выехали, или заблудились по дороге. К несчастью, это последнее

предположение казалось более вероятным. Джаспер Гобсон, хорошо зная

капитана Кравенти, не мог допустить мысли, что он не выслал отряда

в назначенное время.

Можно себе представить, до чего, наконец, дошло беспокойство лейтенанта!

Надо было на что-нибудь решиться. Наконец, посоветовавшись

с товарищами, он остановился на единственном возможном в данных

условиях решении. Нечего и говорить, что астроном торопил его больше

всех.

Это было 5-е июля. Через четырнадцать дней— 18-го июля—должно

было произойти солнечное затмение. Значит, на другой же день Томас

Блэк мог покинуть форт. Решено было, что если до тех пор не приедут

ожидаемые агенты, Джаспер Гобсон пошлет небольшой отряд из нескольких

человек и пяти—шести саней к Невольничьему озеру. Этот отряд возьмет

с собою самые ценные меха, и недель через шесть, т.-е. к концу

августа, астроном уже будет в форте Соединения.

Успокоившись на этот счет, Томас Блэк опять весь углубился в себя, ожидая лишь того момента, когда луна станет между ним и лучезарным

светилом, совершенно закрыв солнечный диск.

XXIII. Затмение 18-го июля 1860 года

Туман все продолжался. Солнце было точно покрыто какой-то густой

завесой; это ужасно мучило астронома, который боялся, что наблюдение

может не удасться. Порой туман делался до того густ, что со двора

форта не было видно вершины мыса.

Лейтенант беспокоился все больше и больше. Он теперь уже не сомневался, что посланный из форта Соединения отряд заблудился в пути.

Он начал чувствовать гнетущий страх, будущее казалось ему мрачным и

полным неудач. Почему? На это он не мог ответить. Ведь до сих пор

все ему удавалось. Его товарищи ни разу не хворали за всю суровую

зиму, не было ни ссор, ни недоразумений, и все исполняли свои обязанности

с примерным рвением. Пушных зверей в окрестностях водилось

ЖЮЛ Ь В Е Р Н

больше, чем можно было ожидать, и драгоценных мехов было добыто

столько, что Компании оставалось только радоваться результатам деятельности

ее агентов. Если б даже форт и не получил ожидаемых запасов,

страна эта настолько богата, что перспектива второй зимовки не

могла казаться такой уже ужасной. Почему же лейтенант не чувствовал

прежней уверенности?

Не раз ему приходилось говорить об этом с Полиной Барнетт. Путешественница

старалась ободрить его, приводя в доказательство все

вышеприведенные основания.

В этот день, гуляя с ним по берегу, она старалась доказать ему, что он поступил вполне основательно, устроив факторию на мысе Вату

рст.—

Да, милэди, вы, конечно, правы,—отвечал Джаспер Гобсон,—но

что я могу поделать с собой! В течение своей солдатской жизни я не

раз бывал в критических обстоятельствах и никогда не терял самообладания.

Теперь же я чувствую какое-то неопределенное беспокойство,

когда думаю о будущем. Если б я знал, с какой опасностью мне придется

иметь дело, я бы не боялся, но я даже не знаю, что мне угрожает...

— Но какая же может быть опасность?—спросила Полина Барнетт.—

И кого вы боитесь—людей, животных или стихий?

— Только не животных,—ответил лейтенант.— Это им надо бояться

охотников с мыса Батурст. Людей? Тоже нет. Эти места посещаются

только эскимосами, даже индейцы сюда редко заглядывают.

— Позвольте вам заметить, мистер Гобсон,—сказала Полина Барнетт,—

что канадцы, которых вы так опасались, больше не показываются!

— О чем я очень сожалею, милэди!

— Как! Вы сожалеете, что не встречаете своих конкурентов, намерения

которых были, конечно, враждебны?

— Милэди,—отвечал лейтенант,—я и жалею и не жалею их! Это

очень трудно объяснить! Обратите внимание, что отряд из форта Соединения, который должен был притти, не пришел; то же самое случилось и

с агентами Компании св. Людвига, которые то же должны были притти, и не пришли. За это лето не показался даже ни один эскимос...

— И что же вы из этого заключаете, мистер Гобсон?—спросила Полина

Барнетт.

— То, что добраться теперь до мыса Батурст и до форта Надежды

не так легко, как это кажется.

Путешественница с удивлением посмотрела на лейтенанта, лицо которого

выражало сильную тревогу.

— Мистер Гобсон,— сказала она,—но если вы не боитесь ни людей, ни зверей, стало быть, вы боитесь только стихий...

— Милэди,— ответил Джаспер Гобсон,—может быть, я слишком поддаюсь

мимолетному настроению, но местность эта мне кажется очень

странной. Если б я знал ее лучше, то, мне думается, я бы здесь не

поселился. Я уже раньше говорил вам о некоторых особенностях, которые

меня поразили и которые я совершенно не могу объяснить,—например, отсутствие камней на всей территории и гладко срезанный берег.

Вы помните, что я вам говорил о приливах?

— Помню, мистер Гобсон.

— Там, где море, по наблюдениям исследователей, должно было бы

подниматься на пять—шесть метров, оно поднимается лишь на одну треть

метра!

— Но ведь вы же объяснили это своеобразным строением поверхности, узости проливов...