убитых тюленей.

Так как сани были пока порожние, то все уселись в них. Погода

была хороша, только на горизонте сквозь туман прорезались лучи солнца, желтоватый диск которого в это время года уже исчезал за горизонтом

на несколько часов во время ночи.

Эта часть материка, к западу от мыса Батурст, представляла собою

совершенно ровную поверхность, поднимающуюся едва на несколько метров

над уровнем полярного моря. Такое устройство поверхности привлекло

внимание лейтенанта Гобсона, и вот почему.

Приливы в полярных морях бывают очень сильны или, по крайней

мере, их принято считать такими. Многие исследователи—Парри, Франклин, оба Росса, Мак-Клур, Мак-Клинток видели море, поднимавшееся

во время прилива метров на восемь выше среднего уровня. Если эти

наблюдения были правильны,—а сомневаться в этом не было никакой

причины,— тогда лейтенант Гобсон должен был задать себе вопрос, каким образом океан во время прилива не заливал эту береговую полосу, так мало поднимавшуюся над уровнем океана и не представлявшую никаких

преград, которые мешали бы волнам? Почему эта местность не была

совершенно затоплена во время прилива, и не произошло слияния озера

с волнами Ледовитого океана? Оставалось предположить только одно: больших приливов здесь не бывает и никогда не было.

Гобсон не мог не сообщить этого замечания своей спутнице которая

ответила на это:

— Что бы ни говорили другие, а приливы в Арктическом океане, наверное, не так сильны.

— Наоборот, миледи,— ответил Джаспер Гобсон,—все исследователи

утверждают, что приливы и отливы в арктических морях очень сильны; нельзя же допустить, чтобы все их наблюдения оказались неверны.

— В таком случае, мистер Гобсон,—возразила Полина Барнетт,—

не можете ли вы мне объяснить, почему волны океана не затопляют всю

эту местность, находящуюся лишь метра на три выше уровня океана? —

— Э, миледи!—ответил Гобсон,—вот это-то меня и удивляет, и я совершенно

не знаю, чем объяснить этот факт. В течение целого месяца,

который мы здесь живем, я несколько раз замечал, что в обычное время

уровень моря не повышается больше, чем на треть метра, и потому я готов

почти утверждать, что через две недели, 22-го сентября, когда наступит

осеннее равноденствие, то-есть время самых сильных приливов,

вода в океане, у берегов мыса Батурст, повысится не больше, чем на

полметра. Впрочем, мы это сами увидим.

— Но чем же, наконец, объяснить этот факт, мистер Гобсон?

— Можно предполагать две вещи, миледи: или наблюдения были сделаны

плохо, чего я не могу допустить, когда дело касается таких личностей, как Франклин, Парри, Росс и др.,—или же приливы незначительны

именно у этой части американского берега, и может быть по

тем же причинам, по которым они нечувствительны в некоторых закрытых

морях, например, в Средиземном море, где близость континентов и

узкие проливы уменьшают силу волн Атлантического океана.

— Допустим это второе предположение,—сказала Полина Барнетт.

— Приходится пока довольствоваться этим поневоле,—ответил лейтенант, покачивая головой,—но я чувствую здесь какую-то другую причину, которую пока никак не могу понять.

В девять часов сани, ехавшие до сих пор по плоскому песчаному

берегу, достигли бухты, в которой водились тюлени. Сани с собаками

оставили немного позади, чтобы не испугать тюленей, которых надо было

застать врасплох на берегу.

Как эта часть побережья отличалась от той, которая прилегала к мысу

Батурст!

В том месте, где остановились охотники, извилистый и изрытый на

всем протяжении берег выдавал вполне ясно свое вулканическое происхождение

и резко отличался этим от окрестностей мыса Батурст.

Очевидно, здесь было влияние огня в какую-то отдаленную геологическую

эпоху. Камень, которого совсем не было на мысе Батурст,—такая

же необъяснимая особенность, как и отсутствие приливов,—здесь

находился в изобилии. Скалы и камни громоздились одни на другие.

На черноватом песке, среди пузырчатой лавы, были разбросаны камни, известные под названием полевого шпата; присутствие их доказывало, что этот берег был кристаллического происхождения. Масса валунов переливалась

всеми цветами: красные, синие, зеленые, они покрывали весь

берег вперемежку с пемзой и обсидианами. 46

Гобсон решил взобраться на самую верхушку скал, чтобы осмотреть

всю восточную часть побережья. Времени у него было достаточно, так

как охоту на тюленей еще нельзя было начинать. На берегу видно было

только несколько пар тюленей; надо было выждать, когда они соберутся

в большом количестве и будут дремать, греясь на солнце. Гобсон, рассматривая

ползавших на берегу животных, заметил с удивлением, что

это были вовсе не тюлени, как предполагали охотники, а морские лошади

и морские коровы, которых зоологи относят к виду моржей. Они

узнаются преимущественно по длинным бивням, идущим сверху вниз.

Обогнув маленькую бухту, которую, повидимому, очень любили

моржи и которую поэтому назвали бухтой Моржей, охотники поднялись

на береговой утес. Петерсен, Гоппе и Келлет остались на небольшом

выступе, чтобы следить за моржами, а Полина Барнетт, Гобсон и

сержант взобрались на самую вершину утеса и очутились на высоте

пятидесяти—семидесяти метров над окружающей их местностью. Они не

должны были терять из виду трех охотников, которые обещали предупредить

их условными сигналами, как только моржей на берегу соберется

достаточное количество.

Стоя на вершине скалы, путники любовались всею местностью, развернувшейся

перед их глазами.

Внизу расстилалось безбрежное море, замыкавшееся на севере горизонтом.

Нигде не виднелось ни кусочка земли, ни льдин, ни ледяных

гор. На всем доступном глазу пространстве океан был чист ото льда.

По всей вероятности, эта часть Ледовитого океана была вполне доступна

для кораблей, идущих к мысу Батурст из Берингова пролива. Таким

образом и корабли Компании могли летом легко проникать к мысу Батурст

через северо-западный проход.

Осматривая западную часть горизонта, Гобсон совершенно неожиданно

понял происхождение этих вулканических масс, загромождавших

берег.

Милях в десяти расстояния поднимались террасами огнедышащие

холмы, с, усеченными конусами, которые не были видны с мыса Батурст, так как были совершенно скрыты береговыми выступами. Линия этих

холмов вырисовывалась на горизонте, капризно извиваясь, как бы начертанная

дрожащею рукою. Оглядев внимательно холмы, Джаспер Гобсон

указал на них рукою сержанту и Полине Барнетт и, не произнося

ни слова, перенес взор на противоположную сторону.

На востоке был совершенно ровный берег, без малейшей неправильности, продолжавшейся до самого мыса Батурст. В хорошую зрительную

трубу можно было бы разглядеть форт Надежды и даже синий дымок, выходивший из трубы кухни и напоминавший о кулинарных занятиях

миссис Джолифф.

Сзади вся местность представляла два совершенно различных вида.

На востоке и на юге равнина в несколько сот квадратных миль примыкала

к мысу. Противоположная же сторона, от бухты Моржей до огнедышащих

холмов, ясно доказывала, что она обязана своим происхождением

извержению вулканов.

Лейтенант был поражен этим резким контрастом.

В девять часов сани достигли бухты.

— Как вы думаете, мистер Гобсон,—спросил его сержант Лонг,—

неужели все эти горы, которые тянутся на западе,—вулканы?

— В этом не может быть сомнения. Эти вулканы и набросали сюда

пемзы и обсидиана, и я уверен, что если бы мы подвинулись еще мили

на три, то нашли бы лаву и пепел.