— Вы думаете, лейтенант, что эти вулканы еще действуют?

— Этого я не могу утверждать.

6*

84 Ж Ю Л Ь В Е Р Н

— Однако, дыму не видать ни над одной вершиной.

— Это ничего не значит, сержант Лонг. У вас, например, разве

всегда трубка во рту?

— Нет, мистер Гобсон.

— Вот, сержант, то же самое и с вулканами: они тоже не курятся

постоянно.

— Это я понимаю, мистер Гобсон, но я не могу понять существования

вулканов на полярном материке.

— Их, в общем, существует ведь не очень много,—заметила Полина

Барнетт.

— Да, но все же их насчитывают порядочное количество. Огнедышащие

горы есть на острове Жан-Майен на Алеутских островах, ** на

Камчатке, в Русской Америке, 48 в Исландии, 49 на Огненной Земле.

Эти вулканы—не что иное, как трубы того громадного завода, в котором

перерабатываются химические продукты всего земного шара, и я думаю, что эти трубы расположены не случайно, а именно там, где они

необходимы.

— Конечно, мистер Гобсон,—ответил сержант,—но все же у самого

полюса, где такой ледяной холод...

— А не все ли равно, сержант, у полюса или у экватора. По-моему, этим отдушинам и следует быть скорее у полюсов, чем в каком-либо

другом пункте земного шара.

— Почему это, мистер Гобсон?—спросил сержант, которого замечание

лейтенанта, видимо, сильно удивило.

— Потому что эти отдушины открылись от напора газов именно

в тех местах, где земная кора была тоньше. А так как у полюсов земля

сжата, то и понятно, что... смотрите, вот Келлет делает нам сигналы,—

прервал сам себя лейтенант.—Вы пойдете с нами, милэди?

— Я лучше подожду вас здесь, мистер Гобсон,—ответила путешественница.—

Это избиение моржей меня совсем не прельщает!

— Хорошо. Если вы потрудитесь притти к нам через час, то мы

вместе отправимся обратно в форт.

Полина Барнетт осталась на вершине утеса любоваться разнообразной

панорамой, развертывавшейся перед ее глазами.

Через четверть часа Гобсон и сержант Лонг были уже на берегу.

Моржей собралось очень много, их можно было насчитать больше

сотни. Некоторые из них ползали по песку на своих коротких перепончатых

лапах, но большинство, разделившись группами, по семействам,

спали. Один или двое из самых больших самцов, длиною в три метра, рыжеватой масти, стояли настороже и охраняли всех остальных.

Охотники должны были подвигаться с большой осторожностью, прячась

за скалы и за все неровности почвы, чтобы незаметно окружить

несколько семейств моржей и отрезать им путь к морю. На суше эти

животные неуклюжи, неловки, они передвигаются или небольшими прыжками, или извиваясь, как пресмыкающиеся. Зато в воде они проворны,

ловки и даже становятся опасны для преследующих их охотников.

Однако самцы почуяли опасность. Они подняли головы, осматриваясь

на все стороны. Но прежде чем они успели подать сигнал тревоги, Гобсон и Келлет, с одной стороны, Лонг, Петерсон и Гоппе—с другой, выстрелили в моржей и, ранив пятерых, добили их копьями. Остальное

стадо бросилось спасаться к морю.

Победа досталась легко. Убитые моржи были громадных размеров; их клыки, хоть немного и ноздреватые, представляли все же большую

ценность; лейтенанту же, главным образом, нужны были не клыки, а сами

Охотники должны были подвигаться с осторожностью.

моржи, из которых, судя по их величине, можно было надеяться вытопить

большое количество жиру. Убитых моржей положили на сани, и

собаки потащили груз, который был, надо сказать правду, не очень легок.

Охота продолжалась не больше одного часа. Затем Полина Барнетт

присоединилась к своим спутникам, и все отправились обратно к форту

Надежды,

Нечего и говорить, что на этот раз все пошли пешком, так как сани

уже не были свободны. Надо было пройти не больше десяти миль, все

время по прямой линии. Но „прямая дорога—самая длинная" говорит

английская пословица, и надо сознаться, что на этот раз пословица оказалась

как нельзя более правильной.

Охотники вели дорогой оживленную беседу, и Полина Барнетт часто

вмешивалась в разговор, расспрашивая своих спутников о разных интересующих

ее вещах. Подвигались все же очень медленно. Собаки с трудом

тащили сани, нагруженные тяжелыми тушами моржей, да и дорога

была тяжела. По твердому снегу собаки достигли бы форта Надежды

часа через два, не больше, но теперь они подвигались с видимым трудом.

Лейтенанту приходилось часто останавливаться, чтобы дать животным

отдохнуть.

Сержант Лонг, не очень довольный этими остановками, не удержался

и проворчал:

— Моржам, по-моему, не мешало бы переселиться поближе к

форту.

— Они не нашли бы там подходящего места,—отвечал лейтенант.

— Но почему же, мистер Гобсон?—удивилась Полина Барнетт.

— Потому что моржи выбирают всегда отлогий берег, по которому

они могли бы ползти, выходя из моря.

— А разве берег возле мыса не отлогий?

— Вовсе нет, он, напротив, очень крутой, и похож скорее на обрыв.

Вот тут-то и заключается еще одна необъяснимая особенность этой

местности; и если наши рыболовы захотят удить рыбу с берега, им придется

иметь слишком длинные удочки. Почему такое странное устройство

поверхности, я не знаю, но я склонен думать, что несколько веков тому

назад сильным переворотом, вызванным действием вулканов, от берега

была отрезана часть материка, которую поглотили волны Ледовитого

океана.

XVI. Два выстрела

Прошла первая половина сентября. Если бы форт Надежды находился

у самого полюса, т.-е. на 20 градусов выше, то с 21-го сентября он был

бы уже погружен в сумерки полярной ночи. Но здесь, на семидесятой

параллели, солнце должно было показываться над горизонтом еще в

продолжение целого месяца. Однако температура становилась заметно

холоднее. Ночью термометр Фаренгейта показывал тридцать один градус

(один градус ниже нуля по Цельсию). Образовавшийся ночью лед быстро

таял днем, под последними лучами полярного солнца. Иногда вместе

с ветром и дождем падали большие хлопья снегу. Словом, было заметно, что приближается зима.

Но обитатели фактории могли совершенно спокойно ожидать появления

зимы. Провизии было запасено достаточно, а моржи доставили

столько жиру, что освещение фактории было вполне обеспечено. Мак-

Нап успел построить хлев для оленей и особый навес позади дома, где

хранились дрова. Таким образом, зима могла приходить, когда ей угодно, а вместе с ней и ночь, холод, снег; обитатели форта были вполне готовы

принять их.

Но, заботясь обо всем необходимом для фактории, Гобсон не забывал

и интересов Компании. Наступало время, когда успевшие уже вылинять

пушные звери представляли большую ценность. Поэтому лейтенант

организовал охотничьи экскурсии, предоставив своим людям возможность

проявить искусство в стрельбе; когда же выпадет снег, они будут ловить

зверей в западни и капканы.

Трудно было рассчитывать под такою широтою на содействие индейцев, обыкновенно поставлявших меха в фактории, так как они не имеют

привычки заходить так далеко на север. Поэтому Гобсон, Марбр, Сабин

и еще несколько человек должны были охотиться сами, блюдя интересы

Компании.

На одном из притоков реки была открыта колония бобров. Туда-то

и направились охотники.

Прежде мех бобровый употреблялся исключительно для шляп, и стоил

в то время около четырехсот франков^килограмм; затем возросла цена

на самые шкурки, и усиленный спрос на них вызвал истребление бобров, которые теперь заметно исчезают.

Охотники отправились к месту, где водились бобры. Здесь лейтенант