другие птицы, похожие на куропаток, слетались стаями, обыкновенно

в те места, где росли ивы. На вопрос Полины Барнетт, как назывались

эти птицы, Сабин ответил:

— Миледи, индейцы называют их „ивовыми глухарями“ , а для нас, европейских охотников, они просто обыкновенные глухари.

На самом же деле птицы эти больше всего походили на белых куропаток

с пятнистыми длинными перьями на конце хвоста. Во всяком случае, из них получалось превосходное жаркое, приготовление которого не

требовало особого искусства; достаточно было быстрого поджаривания на

легком огне.

Кроме мяса, за обедом бывала часто рыба, которую никто не умел

так хорошо ловить, как невозмутимый сержант Лонг. Никто, кроме разве

Мэдж, преданной подруги Полины Барнетт, не мог сравняться с ним

в терпении и искусстве ловить рыбу. Эти неутомимые последователи

знаменитого Исаака Иальтона451 сидели рядом по целым часам, молча

ожидая добычу, и благодаря им никогда не было недостатка в рыбе.

Во время ежедневных экскурсий, продолжавшихся до конца августа, охотникам приходилось иногда иметь дело со свирепыми животными. Гобсон

заметил, что здесь встречалось очень много медведей: почти не проходило

дня, чтобы кто-нибудь не видел этих опасных зверей. То это

были обыкновенные бурые медведи, которых всегда много в местности, называемой Проклятой Землею, то громадные северные медведи, которых

холода загнали в окрестности мыса Батурст. Почти все описания зимовок

полны рассказами о встречах с этими зверями, с которыми исследователям

и китоловам приходится иметь дело по нескольку раз в день.

Марбр и Сабин видели также большие стаи волков, которые при

приближении охотников разбегались во все стороны. Слышно было, как

они лаяли, особенно, когда гнались за оленями или за вапити. Это были

большие серые волки, ростом около метра, с длинным хвостом; зимой

шерсть их становилась совершенно белой. Их привлекало в эту местность

обилие дичи. Нередко можно было видеть в лесу большие дыры,

в которых они прятались, как лисицы. В это время года волки убегали

от охотников, но зимою, во время морозов, соединившись в стаи, они

представляли большую опасность. Так как они наделали себе нор, то, очевидно, они здесь и зимовали.

Однажды охотники принесли в форт Надежды очень некрасивого

зверька, какого никогда не случалось видеть ни Полине Барнетт, ни Томасу

Блэку. Это животное принадлежало к породе стопоходных и походило

на американскую росомаху. Безобразное, с толстым туловищем, короткими

ногами, кривыми когтями и со свирепыми, кровожадными глазами, оно считалось одним из самых опасных хищников.

— Что это за отвратительное животное?—спросила Полина Барнетт.

— Мы называем его „вольверен“ ,—ответил Сабин, видимо, очень довольный, что мог дать такой обстоятельный ответ.

Зоологи, действительно, называют это животное „вольвереном". Это

безобразное четвероногое считается очень опасным хищником. Оно живет

в дуплах деревьев или в расщелинах скал, истребляет бобров, мускусных

крыс и других грызунов и считается заклятым врагом лисиц и

волков, у которых очень часто отнимает добычу. Это не только сильное, но и очень хитрое животное, обладающее большой мускульной силой и

тонким обонянием; оно встречается под самыми высокими широтами, имеет красивый, короткий, почти черный зимою мех, ценящийся очень

высоко.

Во время этих экскурсий растительный мир был исследован с таким

же вниманием, как и животный. Но растения отличались меньшим

разнообразием, чем животные, так как не обладали способностью переселяться

на зиму в более теплые края. На холмах, образовавших восточную

окраину лагуны, преобладала ель и сосна. Джаспер Гобсон нашел

растения, представляющие собой род бальзамных тополей, у которых

листья распускаются желтыми и зеленеют только осенью. Но эти деревья

встречались редко, так же, как и лиственнницы довольно чахлого

вида, которых не могли согреть косые лучи солнца. Черные ели имели

здесь довольно хороший вид, особенно те, которые росли в ущельях и

были защищены от холодного ветра. Открытие этих деревьев было встречено

с большим удовольствием, так как из их почек приготовляется

очень вкусное пиво, известное в Северной Америке под названием

„елового пива". Большой запас этих почек был сложен в кладовой

форта Надежды.

Из других деревьев здесь чаще всего встречались березы-карлики, ростом немного больше полуметра, и кедры, доставлявшие прекрасное

топливо на зиму.

Что касается растений, которые могли бы служить пищей, то такие

встречались очень редко. Миссис Джолифф нашла только два растения, которые могли пригодиться ей на кухне.

Одно из этих растений, луковичное, .которое довольно трудно было

узнать, так как листья у него отпадают как раз в период цветения, оказалось

диким пореем; оно тотчас же было применено к делу миссис

Джолифф.

Другое растение, известное в Северной Америке под названием лабрадорского

чая“ , росло в изобилии на берегах лагуны между ивами.

Этот чай, заваренный кипятком, был настолько вкусен, что мог с успехом

заменить, в случае надобности, китайский чай, особенно если прибавить

к нему несколько капель водки или джина.

Кроме того, Гобсон предусмотрительно запасся семенами некоторых

растений, которые он собирался посеять в благоприятный момент. Это

были преимущественно семена щавеля и ложечной травы, известные

своими противоцинготными свойствами, и потому особенно необходимые

в холодном поясе. Можно было надеяться, что если семена эти будут

посеяны в местах, хорошо защищенных от острого и холодного ветра, обжигающего, как пламя, то посев удачно взойдет в следующем году.

Впрочем, и в аптеке нового форта был порядочный запас противо-

цинготных средств. Было привезено с собой несколько ящиков лимонов, без чего не может обойтись ни одна полярная экспедиция. Но следовало

все же очень беречь имеющиеся запасы, так как могли встретиться препятствия

в сообщении между фортом Надежды и южными факториями,

а, следовательно, и задержка в получении нового запаса.

XV. В пятнадцати милях от мыса Батурст

Наступили первые дни сентября. Недели через три должны были начаться

холода, сильно затрудняющие работы, поэтому надо было спешить.

К счастью, новые постройки уже близились к концу. Мак-Нап и

его помощники блестяще справились с задачей: конура для собак была

почти готова, а частокол палисада окружал уже весь, форт. Оставалось

только сделать ворота, которые должны были отворяться внутрь. Палисад, срубленный из толстых, заостренных кольев, в пять метров высотою, огибал двор в виде полумесяца. Но для большей безопасности надо было

укрепить также вершину мыса Батурст. Лейтенант Джаспер Гобсон имел, очевидно, намерение применить здесь систему сплошной ограды и отдельных

укреплений. Но, до укрепления мыса, палисад мог считаться достаточной

защитой от нападения людей и зверей.

Гобсон решил, что весь день 4-го сентября будет употреблен на

охоту за тюленями. Необходимо было запастись горючим и осветительным

материалом до наступления зимы.

Местопребывание тюленей находилось милях в пятнадцати от форта.

Гобсон предложил Полине Барнетт участвовать в охоте на тюленей, на что путешественница сейчас же согласилась. Сама охота ее не особенно

прельщала, но ее интересовала возможность исследовать окрестности

мыса Батурст, то есть собственно побережье, окруженное высокими

утесами.

Лейтенант назначил на охоту сержанта Лонга и солдат Петерсена, Гоппе и Келлета.

Выехали в восемь часов утра. Двое саней, в которые были запряжены

по шести собак, ехали за охотниками, чтобы привезти потом в форт