надобность.

6-го августа колонисты мыса Батурст вступили, наконец, во владение

своим новым помещением. Еще задолго до окончания его постройки и

после немалых прений было решено дать этому новому форту—самому

отдаленному на американском берегу—название форта Надежды.

XIV. Несколько экскурсий

Внутреннее оборудование нового помещения произведено было очень

быстро. Походные кровати были расставлены в большой зале. Тут же

посредине стоял большой стол с толстыми грубыми ножками, такой тяжелый

и массивный, что он мог выдержать любое количество блюд. Вокруг

стола были расставлены тяжелые, вделанные в пол, деревянные

скамьи. Они не могли бы даже называться мебелью, т.-е. движимым

имуществом, так как передвигать их не было возможности. Несколько

складных стульев и два больших шкапа дополняли меблировку этой комнаты.

Внутренняя комната была также готова. Она разделялась на шесть

кают, из которых лишь две имели по окну. Обстановка каждой комнаты

состояла только из постели и стола. Полина Барнетт и Мэдж занимали

комнату, в которой окно выходило на озеро. Гобсон предложил Томасу

Блэку занять другую комнату с окном, на что тот охотно согласился.

Сам же лейтенант, в ожидании, пока солдаты перейдут в новое помещение, приютился в каком-то полутемном чулане, прилегающем к столовой

и освещавшемся проделанным в перегородке круглым окошечком. Миссис

Джолифф, миссис Мак-Нап, и миссис Райе занимали со своими мужьями

остальные каюты. Эти три четы жили так дружно, что было бы жестоко

их разлучать, да к тому же колония должна была вскоре увеличиться

новым членом, и мистер Мак-Нап обратился в один прекрасный день к

Полине Барнетт с просьбой быть его кумою в конце этого года. Та охотно

согласилась исполнить его просьбу.

Сани были совершенно разгружены, и вещи внесли в комнаты. На

чердак, куда вела лестница из передней, была сложена провизия, инструменты, боевые припасы и все, в чем пока не встречалось надобности.

Шкапы заполнились теплой зимней одеждой, обувью, мехами.

Затем лейтенант занялся заготовкой топлива на зиму. Он приказал

приготовить большой запас дров, так как предвидел, что иногда будут

такие холода, когда нельзя будет совершенно выходить из дома. Он решил

также воспользоваться присутствием тюленей, нередко выползавших

на берег; большой запас тюленьего жира оказал бы им немало пользы

во время сильнейших полярных морозов.

Вопрос о топливе, без сомнения очень важный, особенно заботил

лейтенанта.

— Миледи,—говорил он иногда путешественнице, — я хорошо знаком

с полярными странами и читал много рассказов о зимовке в них, да и

сам довольно опытен в этом отношении и знаю, как трудно бороться

здесь с зимою. Надо все предвидеть, все предусмотреть. Никакие меры

предосторожности не будут лишними: малейшей оплошности достаточно, чтобы сделаться жертвами какой-нибудь ужасной катастрофы,

— Я вам верю, мистер Гобсон,—отвечала Полина Барнетт,—но почему

вас не беспокоит также вопрос о продовольствии?

— Очень беспокоит, миледи, и я намерен скоро организовать правильную

охоту, чтобы мы имели возможность питаться тем, что мы сами

добудем, и сэкономить наши запасы. Что же касается охоты на пушных

зверей, то этим мы сумеем еще заняться и, конечно, наполним магазины

Компании. Да теперь и не время охотиться на куниц, горностаев, лисиц; у них не так хорош мех, как зимою, и мы потерпели бы убыток, если б

заполнили ими теперь наши магазины. Итак, займемся пока заготовкою

съестных припасов. Пусть охотники займутся исключительно оленями, лосями и вапити, если они решились зайти так далеко. Да, прокормить

двадцать человек и шестьдесят собак—немалая забота!

Лейтенант, как видно, был человек положительный. Он хотел действовать

по заранее обдуманному плану, и если бы его подчиненные стали

во всем ему помогать, он мог надеяться довести дело до благополучного

конца.

Погода была почти все время хороша^Одежный период должен был

начаться не раньше как через пять -месяцев. Когда главный дом был

окончательно готов, Джаспер Гобсон приказал выстроить большую конуру

для собак. Эта конура была выстроена у самой подошвы мыса, в сорока

шагах вправо от дома. Будущий дом солдат должен был выходить фасадом

к конуре, а магазины и пороховой погреб собирались выстроить против

главного дома. Забор, который из предосторожности решено было

выстроить до зимы, должен был ограждать факторию не только от кровожадных

зверей, но и от враждебных людей, если бы они появились.

Лейтенант не забыл следов, которые он видел в двухстах милях от форта

Надежды. Он знал, как жестоко расправляются со своими конкурентами

бродячие охотники, и решил оградить себя от нападения. Забор должен

был итти вокруг всей фактории, а на двух углах, на берегу лагуны, Мак-

Нап обещался выстроить две сторожевые будки.

Если работать усердно, не теряя ни одного дня, можно было надеяться

окончить все эти работы до зимы.

А пока Джаспер Гобсон занялся охотой. Отложив на несколько дней

задуманную экспедицию на тюленей, он задумал охоту на сухопутных

животных, мясо которых, высушенное и хорошо сохраненное, должно было

обеспечить пропитание форта на зиму.

Начиная с 8-го августа, Сабин и Марбр, иногда одни, иногда в сопровождении

лейтенанта и сержанта Лонга, ежедневно отправлялись на

охоту, проходя по несколько миль. Иногда их сопровождала, никогда не

отставая от своих товарищей по охоте, неутомимая Полина Барнетт, с

ружьем, которым она владела довольно искусно.

В течение всего августа охота была очень удачна, и чердак заметно

наполнялся провизией. Марбр и Сабин знали все уловки и хитрости, которые

надо было употреблять при ловле зверей, в особенности оленей, которые отличаются удивительной чуткостью. С каким терпением охотники

пробирались против ветра, чтобы обмануть чутье этих животных! Иногда

они приманивали оленей, выставляя над кустарником великолепные оленьи

рога, трофеи прежних охот. Олени, или, вернее, „карибу“ , как их называют

индейцы, поддавались обману, подходили на выстрел и, конечно, подстреливались подстерегавшими их охотниками. Немало помогала охотникам

в розысках оленей дневная сова, величиною с голубя, которую

Марбр и Сабин хорошо знали. Эта птица своими громкими и пронзительными

криками как бы призывала охотников туда, где находились олени, за что и была прозвана индейцами „вестником". Всего было убито до

пятнадцати оленей. Их мясо, нарезанное длинными полосами, составило

порядочный запас провизии, а кожа должна была быть выдублена и употреблена

на обувь.

Но не одни только „карибу" пополнили запас провианта. Немало

способствовали этому и полярные зайцы, в изобилии водившиеся в этой

местности. Они были менее трусливы, чем обыкновенные зайцы, и чуть

не сами шли под выстрел. Зайцы эти, большие, с необыкновенно длинными

ушами, с белым мехом, напоминавшим лебяжий пух, весили от четырех

до шести кило и были замечательно вкусны. Их коптили сотнями, не считая тех, которые, благодаря искусству миссис Джолифф, обратились

в превкусные паштеты.

Но, заготовляя запас на будущее время, обитатели фактории не забывали

и про ежедневное питание. Часто подавались на обед полярные

зайцы, и все с удовольствием лакомились этим блюдом. Миссис Джолифф

подвергала этих зайцев всевозможным кулинарным превращениям, чем

приводила в восторг лейтенанта, расточавшего ей вполне заслуженные

похвалы.

Птицы также вносили немало разнообразия в ежедневное меню. Не

говоря уже об утках, водившихся в изобилии на берегах лагуны, еще