Видели бы вы его в тот момент! Он двигался бесшумно, уверенно, непредсказуемо, будто ночная бабочка, — научился во время странствий по Нижним Ветвям. Все Дерево он знал наизусть, как собственный сад.

Тоби помнил, где находятся селения, и старательно их обходил. В особенности сторонился городов, которые прогрызли в коре долгоносики, а таких мест становилось все больше. Но охотники, обогнавшие его днем, могли ночевать и в безлюдных местах. Так что Тоби опасался и одиноких огней.

Внезапно он услышал голоса совсем рядом, хотя ничто не предвещало близость лагеря. Он не мог миновать эту развилку, иначе ему пришлось бы потерять много времени, отыскивая обходной путь. Тоби рискнул подойти поближе.

Тихонько подполз на четвереньках. Вокруг затухающего костра сидело человек десять. Над углями на вертеле поджаривалось несколько кусков отменного сверчка. Охотники умяли не меньше половины животного, вино лилось рекой.

Тоби захотелось есть. И послушать их песни. Они отлично пели. Настоящий охотничий фольклор. Даже огрубевшие души порой проникаются красотой. Тоби узнал баллады, которые часто слышал в раннем детстве.

На Вершине в обширных владениях бабушки, где он проводил каждое лето, больше не устраивали торжественной охоты и не приглашали гостей, как любил покойный дед. Однако крестьяне с соседних ветвей по-прежнему охотились, и в такие дни няньки иногда брали его с собой в лес. Охотники несли его на плечах, а он мешал им стрелять: нарочно щекотал самых метких лучников, когда они прицеливались. Ему всё прощали, ведь он был совсем мал. Однажды он спрятал под рубашку детеныша тли и носил его так целый день, а вечером, когда охотники не видели, отпустил.

Больше всего маленькому Тоби нравилось лежать под столом, за которым в сумерках после охоты пировали взрослые. Ему тогда было лет пять, но, слушая, как они поют и рассказывают легенды, он тоже чувствовал себя самым настоящим охотником. Он обожал песни, древние предания, запах жаркого и смазанных сапог.

Но в эту ночь, заслушавшись пением своих преследователей, Тоби поступил неблагоразумно. Он уже был не тем прелестным малышом, который всех умилял, забавлял и переходил с рук на руки. Он стал загнанной дичью, и приближаться к лагерю охотников ему не стоило.

Тем не менее он довольно долго лежал неподалеку. Внезапно его внимание привлекло странное ворчание. Справа, совсем близко, что-то шевелилось. Он пригляделся и едва не вскрикнул. От страха кровь застыла в жилах. Из темноты на него таращились два красных глаза.

Он откатился в сторону. Охотники продолжали петь как ни в чем не бывало. Тоби невольно закрыл голову руками, но потом решился снова взглянуть на врага. Ворчание становилось все более угрожающим. К нему полз муравей-воин.

Между ними была изгородь. Муравей стал ее раскачивать — вот-вот опрокинет. Тоби заметил еще одну уставившуюся на него пару красных глаз. Третий муравей прятался во мраке. Итак, три огромные, красные, как раскаленные угли, зверюги почуяли его запах и проснулись.

Выходит, охотники были не одни. Им в подмогу дали ужасных хищников. Тоби хотел убежать, но тут пение и разговор резко оборвались. Охотники заметили, что муравьи встревожены. Лохматый больше двух миллиметров ростом великан поднялся и направился к загону.

— Эй, вы там, а ну потише!

Тоби откатился подальше от изгороди. Муравьи сгрудились возле великана, и тот собирался выяснить, что их взбудоражило.

— Фалько! Энок! Да утихомирьтесь вы наконец!

Великан двинулся вдоль загона, то ругая муравьев, то пытаясь их успокоить. Тоби лихорадочно соображал, что ему делать. Что-то должно их отвлечь. Что угодно. Он обшарил карманы. Пусто! Нет даже щепки, чтобы в них запустить. Охотник приближался. Остальные тоже встали, готовые последовать за ним. Нужно же узнать, в конце концов, что понадобилось муравьям в темном дальнем углу?

Тоби взглянул на свои перебинтованные руки. Всего секунда, и он спасен. Сорвал повязки, почерневшие от крови, скатал их и перебросил через изгородь. Муравьи мгновенно накинулись на комок бинтов. Запах крови сводил их с ума. Они стали драться.

— Паршивый кусок листа! Из-за листа передрались!

Великан лениво пнул ограду и вернулся к своим.

Через минуту Тоби был уже далеко. Опасность миновала. Но больше он не останавливался — бежал со всех ног, будто муравьи гнались за ним по пятам.

Нижние Ветви звали его, он всецело им доверился и пустил свои мысли в полет. Когда быстро бежишь, легче думается. Тоби узнал об этом в Онессе в годы изгнания. Тогда он целыми днями носился по веткам, не замечая, что одолевает огромные расстояния.

Ему вдруг вспомнилось утро, когда к ним прибежал крошечный Плюм Торнетт, сам на себя не похожий от волнения и страха. Весь в грязи, он что-то мычал и указывал в сторону своего жилища. Сим пытался его успокоить, но Плюм завывал все громче. По-прежнему указывая на запад, он ухватил профессора за подбородок. Тоби мгновенно понял, что тот пытается сказать — немой имеет в виду бороду, то есть своего бородатого дядю. Что-то неладное случилось с Виго Торнеттом.

Тоби решил сбегать к ним сам, чтобы поскорее узнать, что произошло. Обращаться за помощью к Ассельдорам и Ольмекам, жившим выше, было некогда. Родители отпустили его с неохотой, а Плюма увели в дом.

Тоби жил на Нижних Ветвях уже третий год. Он домчался до Торнеттов гораздо быстрее, чем в первый раз. Теперь он знал, где можно поскользнуться и упасть, а где, наоборот, удобно перекинуты мостки-веточки, чтобы спрямить путь, и уверенно перебирался с ветки на ветку, прыгал с листа на лист.

В доме Торнеттов он не заметил ничего необычного: стол накрыт на двоих, огонь в очаге погас.

Несчастного старика он нашел по ту сторону ветки возле загонов с гусеницами. На него было страшно смотреть — старый Торнетт лежал на коре без сознания, одежда на нем была разорвана в клочья.

Тоби тогда исполнилось десять лет, и на его долю уже выпало немало испытаний, но никогда еще он не видел человека в столь плачевном состоянии. Мальчик бросился к лежащему с криком:

— Торнетт! Господин Торнетт!

Приподнял голову бородача.

— Скажите хоть что-нибудь, умоляю!

Старик не пошевелился. Слишком поздно! Тоби осторожно опустил голову друга на кору. Дул холодный ветер, и мальчика била дрожь.

— Прощайте навек, Торнетт, — театрально произнес он.

И тут почувствовал, как раненый схватил его за руки. Не просто схватил — вцепился, впился в кожу ногтями, чуть не проткнул насквозь. Тоби никогда бы не подумал, что старик обладает такой неимоверной силой. Мальчик завопил от боли — Торнетт очнулся и отпустил его.

Через час добрейший сосед, живехонький, возлежал на кровати, а Тоби влажной губкой протирал его покрытую ушибами грудь. Серьезных ран нет, но все тело покрыто сетью царапин, будто расчерчено красными линиями на квадраты. Растянувшись на простыне в своих длинных кальсонах, старик был чем-то похож на паука и выглядел довольно нелепо, так что мальчик с трудом удерживался от смеха.

Около загонов, едва очнувшись, Виго Торнетт пробормотал:

— В тюрьму, в Гнобль… Они меня посадили из-за сущего пустяка… И так лупили…

Тоби не понял, о чем это он. Наверное, еще не пришел в себя. От удара при падении сознание помутилось, и всплыло далекое прошлое. Он почувствовал себя прежним Торнеттом из совсем другой жизни, разбойником и хулиганом. Старик как-то упомянул о своей бурной молодости и о десяти годах, проведенных в тюрьме Гнобль. Такой ужас не забывается никогда.

Вскоре взгляд у него прояснился. И он рассказал, что с ним произошло.

Разводить гусениц и других личинок — дело непростое, требующее предельной собранности и внимания. К примеру, собирать нектар голубянки не так уж трудно, достаточно овладеть определенными навыками. Его стирают белой тканью, будто носовым платком. Затем ткань выжимают над тазиком.