— Слыхали? — говорила Поля Лие, когда они поздно вечером возвращались домой. — Это, оказывается, богатые места. Я и не знала. В Крыму, говорят, почва каменистая и воды нет, а там всего вдоволь и земля нетронутая. Слыхали, какие там горы, реки, леса!
Лия, еще слабая после болезни, шла медленно, кутаясь в темную шаль, и молчала. Поля недоуменно поглядывала на нее. Сама она была чрезвычайно взволнована всем услышанным.
— А что вы скажете о рыбе, — восторженно говорила Поля. — Слыхали, там ею кишат реки. А тут завалящий карась — редкость…
— Даже если не все, что он говорил, — правда, — наконец глухо промолвила Лия, — все же это интересно.
Поля не поняла, говорит она серьезно или издевается. Она все не могла успокоиться.
— А что вы скажете про эти сокровища в горах — и золото, и уголь, и…
— Золото и уголь? — переспросила Лия. — Они, скорее, не в горах, а глубоко в земле…
— Неважно где, — нетерпеливо перебила Поля. — Главное — что они есть! Я всего не запомнила, о чем он там еще говорил — известь и…
— Что и говорить, — золотые горы! — сказала Лия, и на этот раз Поля явственно почувствовала насмешку в ее голосе.
— Вы что же, не верите? — удивленно спросила она и прибавила с досадой: — Зачем же, в таком случае, ходить, слушать?
— Разве это кому-нибудь запрещено?
— Нет, конечно, — со злостью ответила Поля. — Глупости говорить тоже никому не запрещено…
Лия остановилась и смерила ее взглядом.
— Не знаю, кто из нас говорит глупости…
Женщины поругались бы не на шутку, но, оказалось, что они уже стояли у двора Лии. Та сухо кивнула и вошла в дом.
Оставшись одна, Лия стала вспоминать все, что услышала о тех местах, куда уехал ее сын. Она ничего о них не знала. А Сема, подумала она, знал больше, раз туда поехал. Но почему же, ломала она голову, почему нет ни звука от него? Он не ответил даже на то письмо, в котором она сообщала о смерти отца. Правда, кроме этого, она тогда ничего не написала…
Лия стала жадно ловить каждую новую весточку о тех местах, куда уехал ее сын.
Спустя некоторое время в городе появилось несколько человек, приехавших оттуда. Лия кинулась к ним.
Однажды, возвращаясь от одного из них, она заметила на противоположной стороне узкой улицы Полю и окликнула ее.
— Что же, — спросила она, отходя с Полей за угол, чтобы не мешать прохожим, — вы все еще верите в золотые горы, обещанные вам? Вот послушайте, что говорят люди, побывавшие там.
— Кто-нибудь вернулся? — удивленно и испуганно спросила Поля.
— От одного такого человека я и иду.
— Кто он?
— Это неважно. Вы его не знаете.
— Но что он рассказывает?
Лия доверительно коснулась Полиной шали.
— Во-первых, это еще совершенно необжитые места. Глушь. Можно проехать сотни верст, и ни одного селения…
— А то, что рассказывают о горах, о реках, о рыбе? — недоумевала Поля.
— Все это, говорит он, может быть, и правда, но там ни пройти, ни проехать… Туда, говорит, привезли новехонькие машины, и как застряли они в грязи, так и не вытащили их оттуда…
— Что же там, топи такие?
— Не приведи бог…
— Не пойму, как там люди живут? — удивлялась, не веря, Поля.
— А лес, — торопилась рассказать Лия, — лес там вовсе не похож на наши леса, и зовут его не так, как у нас. Там это — тайга. И тянется она без конца без края на тысячи верст…
— Стало быть, правда, что рассказывают и о лесе, тамошнем богатстве, — перебила Поля.
— Да-а… Особенно богата тайга эта комарьем… От комаров нет спасенья.
— Но солнце, — не успокаивалась Поля, — правда ли, что солнце там греет одинаково и зимой и летом?
— Солнце? Солнце, говорит он, действительно могло бы греть круглый год. Да беда в том, что лето дождливое, а зимой дуют ветры, и такие морозы, каких у нас, на Украине, никогда не бывает — до пятидесяти градусов…
— До пятидесяти градусов!
— Вот вам и зима, и лето, и золотые горы… — закончила Лия, выразительно глянув на Полю.
Поля пожала плечами. Собралась уже уходить, но вдруг остановилась:
— Не правда ли, вы тогда не поверили тому, что рассказывал докладчик в очках, из Москвы?
— Я вам сразу же сказала…
— Ну вот… А я вашему знакомому не верю, совсем не верю… Передайте ему, пожалуйста, от моего имени, что он врет…
— Помилуйте, человек только что оттуда!
— Вот именно, потому что оттуда… А чего же вы хотели, — чтобы он хвалил те места? Ведь он же удрал!
— А почему он в самом деле удрал? От добра не бегут.
— Не каждый, — сказала Поля, — знает, где оно — добро…
Они помолчали. Видя, что Лия остается при своем мнении, Поля добавила примирительно:
— Возможно, что слова о золотых горах преувеличены. Но те, что рассказывают о сплошных топях, тоже выдумывают! Не так страшен черт, как его малюют… Знаете, что я вам скажу: надо побывать там самим, тогда незачем будет слушать всякие россказни…
Дома Лия долго не могла найти себе места. Работа валилась из рук. Она не знала, что и думать.
После долгих раздумий и колебаний Лия отправила сыну письмо. Это было длинное, подробное письмо, в котором она рассказывала сыну о болезни, от которой до сих пор не может оправиться, о своем одиночестве, и в последний раз просила его вернуться домой…
«Не может быть, — думала она, — чтобы теперь он не вернулся…»
6
Прошел месяц-другой. Ответа на письмо не было. Между тем вернулся Лемех Лемперт. В тот же день Лия отправилась к нему. Потом она долго не могла забыть, как ошеломил Лемперта ее приход. Он стал пятиться к стене, закрывая руками лицо, словно не верил своим глазам.
— Что случилось? — спросила Лия жену Лемеха. — Что с ним?
— «Шма Исроэл!»[1] — повторял Лемех. — Это вы Лия?
— А кто же еще? — ответила она. — Что с вами? Или я так изменилась? Не узнаете?
— Значит… стало быть, вы… Живы, стало быть? — все еще дрожа, пролепетал Лемех, осторожно шагнув ей навстречу.
Лия вспыхнула.
— А вам кто-нибудь разве говорил, что я…
— Ну, как же… Люди рассказывали… Приезжали и рассказывали…
— Кто приезжал? Кто рассказывал? — наступала Лия.
— Мало ли кто… Там, в Биробиджане…
— В Биробиджане?!
— Ну конечно! Сам слыхал… Чуть ли не полгода тому назад, вскоре после того, как я туда приехал…
— Но кто? Кто рассказывал?
— Не помню! Мало ли туда едет народу…
Когда оба пришли в себя, Лия, замирая от страха, спросила о сыне. Ей очень не хотелось говорить об этом с Лемехом, но что делать, — он был единственным, кто мог ей что-нибудь рассказать.
Да, отвечал Лемех, он видел его, сразу же по приезде. Как он выглядит? Вырос за это время чуть ли не на голову, плечи раздались вширь — настоящий гвардеец! Уважают его в Биробиджане, даже сказать невозможно, как! Назначили начальником какого-то строительства. Шагает в резиновых сапогах по болотам, всем и каждому показывает: вот тут будет театр, тут школа, а там — горсовет… Ни о чем другом, кроме строительства, думать не хочет и радуется так, как будто все это он уже сам построил…
— Почему же он не отвечает на мои письма? — нетерпеливо перебила Лия. — Я писала о смерти отца, потом еще писала…
— Почему не отвечает? — удивился Лемех. — Но как же он мог вам отвечать…
— Неужели он все еще думает, что я не хочу получать от него писем? Ведь я писала…
— Нет… Я имею в виду другое.
— Что?
— Он знает…
— Что он знает?
— Что вы…
Страшная мысль мелькнула в голове Лии.
— Что вы такое говорите, Лемех? — крикнула она.
— Ну конечно! — с облегчением вздохнул Лемех, увидев, что она поняла.
— Как, как он узнал?
— Говорю же вам… Он сам мне рассказывал… Откуда же мне было знать? — сказал Лемех, а глаза его беспокойно бегали, избегая взгляда Лии.
Лия тяжело опустилась на стул, долго молчала, наконец она тихо проговорила:
