Все эти таланты проявились, как никогда, в 1958 году, когда он привел «Жеребят» к званию чемпионов Западной конференции. Но в шестой игре сезона, выигранной со счетом 56:0 у «Упаковщиков», Унитас был жестко встречен игроком Грин-Бея Джонни Сайменком; столкновение отправило Джонни в госпиталь с тремя сломанными ребрами и повреждением легкого Вернувшись через четыре игры, он помог «Жеребятам» спасти игру, которую к середине матча со счетом 27:7 выигрывали 49-е (команда Сан-Франциско), и одержать в итоге победу – 35:27, а потом выиграть встречу чемпионата НФЛ, которую назвали «Величайшим сыгранным в истории матчем», у «Нью-Йоркских Гигантов».

Игра эта была одной из самых упорных в истории профессионального футбола, сперва «Жеребята» упрыгали вперед и вели к середине матча со счетом 14:3, а потом «Гиганты», в тот день являвшиеся гигантами не только по имени, но и по делам, после отважной схватки на линии гола повели 17:14. Когда на табло фирмы «Лонжин» в холодном конце стадиона «Янки» оставались две минуты, «Жеребята» получили возможность взять собственные 14 очков, что, конечно, стало бы их последним ходом в этой игре. Когда они образовали схватку, Унитас, понимая, что сегодняшнего дефицита завтра не восполнишь, обратился к рукам и ногам: «Нам осталось пройти примерно восемьдесят ярдов, а времени на это у нас две минуты. Пришло время узнать, из какого материала мы сделаны». «Материалом», как он выразился, был чистейший Унитас, одолевший семьдесят три ярда пятью бросками, последние три на шестьдесят два ярда предназначались Берри, пока Ленни Мур заставлял трудиться защитную линию «Гигантов». Когда оставалось двадцать секунд, плейскикер Стив Михра двинул своей верной правой ногой и вогнал мяч между двух штанг, переведя игру в овертайм первой игры с «внезапной смертью», – как назвал ее комиссар НФЛ Берт Белл.

Сторонники «Гигантов» восторженно взревели, когда один из парней в полосатых рубашках глянул на монетку, подброшенную перед началом «Внезапной Смерти» и похлопал капитана «Гигантов» капитана Кайла Роте по шлему, отмечая тем самым, что «Гиганты» выиграли бросок, а значит и мяч. Но «Гигантам» удалось пройти только двадцать четыре дюйма после первого броска, и им пришлось вернуть мяч «Жеребятам». Несмотря на прорыв Дона Чендлера на семьдесят ярдов, мяч был возвращен на 20-ярдовую линию «Жеребят».

Теперь настала пора Унитаса, и лимита времени уже не было. В том, что «Спортс Иллюстрэйтед» назовет «Тринадцатью розыгрышами перед славой», Унитас неторопливо вел «Жеребят» вперед по полю, сочетая пробежки с пасами, причем последний из его пяти бросков стал ошеломляющим достижением в стиле Унитаса. Когда мяч находился на отметке 8, имея перед собой Михру, Унитас послал передачу вдаль Джиму Матшеллеру. Матшеллер перехватил отменно нацеленную пулю и повалился с мячом на отметке в 1 ярд. В следующем розыгрыше, когда шла 8-я минута дополнительного времени, Алан «Конь» Амече проскакал последний ярд, принеся этим 6 очков и победу. В посмертном розыгрыше тренер «Гигантов» Джим Ли Хауэлл высказал хвалу игре Унитаса и назвал пас Матшеллеру «великим делом. В подобной игре нельзя обойтись без подвига».

И следующие пятнадцать лет Унитас продолжал играть в самом лучшем стиле, наилучшим образом пользуясь своими козырями – и командами: «Краснокожими», «Гигантами», «Баранами» и прочими. Он стал, как сказал Сид Лукман, тоже квартербек, удостоенный места в Зале славы, «величайшим квартербеком когда-либо выступавшим в футболе. Он играл лучше меня, лучше Сэмми Бо. Лучше всех прочих».

И эти слова были должной данью этому человеку, действительно достойному звания «величайшего».

Игра в баскетбол была изобретена Джоном Нейсмитом еще в 1891 году, когда он подвесил несколько дырявых корзин из-под персиков в спортивном зале Ассоциации христианской молодежи в Спрингфилде, Массачусетс. Однако шестьдесят пять лет спустя она была преобразована в Бостоне Биллом Расселом.

Дело в том, что до Рассела игра в баскетбол была просто игрой в лошадки – броски двумя руками, броски одной рукой, броски крюком и в прыжке – без малейшей мысли об обороне. Рассел изменил такое положение дел.

Начинал он как все. Длинный (189 см) и тощий (58 кг) подросток, казалось, имел лишь одно измерение – высоту. Рассел начал свою баскетбольную карьеру в качестве центрового третьей пятерки в команде средней школы, в которой он учился. «На самом деле я не был даже третьим, – вспоминал Рассел годы спустя. – У нас было пятнадцать комплектов формы на шестнадцать игроков, и мы с одним парнем пользовались пятнадцатым комплектом на двоих».

Посчитав, что хуже быть не может, только лучше, молодой Билл вновь отправился в юниорскую университетскую команду в свой юниорский год. Но после первого дня тренировок его исключили. Однако его прежний тренер, что-то заметивший в молодом человеке, теперь тренировал взрослую университетскую команду, и он пригласил Рассела к себе. Билл оказался в глубоком запасе и провел весь сезон, полируя штанами скамейку. «Во всяком случае, – вспоминал Рассел, – теперь у меня был собственный комплект формы».

Ребеночек тем не менее рос не по дням, а по часам, и на следующий год Рассел окончательно попал в университетскую команду. Притом скорее в качестве начинающего, а не звезды. Длиннорукий, словно образцовый бармен, Рассел блокировал броски, вытеснял игроков соперника из своей зоны, и мерил паркет шагами, длинными словно циркуль землемера. Однако эти оборонительные способности никак не отражались на строгих колонках цифр, характеризующих результативность.

Словом, казалось, что великие оборонительные способности Рассела так и останутся незамеченными. Так было во всяком случае до одной игры во время его обучения на старшем курсе, когда он набрал колоссальное для себя количество очков – 14. В тот самый вечер на трибунах оказался член университетской команды из Сан-Франциско, участвовавшей в чемпионате 1949 года. Он должен был удостовериться в способностях игрока из противоположной команды. Но, увидав кривоногого юнца с острыми, как ястребиные крылья локтями, определявшего игру на площадке, разведчик из Сан-Франциско решил, что Рассел превосходно впишется в свойственный его команде позиционный стиль игры и порекомендовал молодого человека для поступления в университет.

Когда тренер «Доцентов» Фил Вульперт впервые увидел неловкого 199-сантиметрового юнца на площадке, он в первую очередь подумал о том, что понапрасну потратил время на нелепого с виду новобранца. Однако долго удивляться ему не пришлось, поскольку Рассел перевернул игру вверх ногами своим оборонительным мастерством. «Никто не играл в баскетбол так, как это делал я, – скажет в будущем Рассел. – До меня никто не блокировал бросков. Мне приятно думать, что я целиком изменил весь стиль игры».

Так оно и было. Движениями испуганной голубки при размахе рук равном размаху крыльев доисторического ящера, Рассел переписал заново основное уравнение игры. Вот он протягивает лапу – словно лев за добычей – и перехватывает мяч; вот он, взмывая высоко над горизонтом блокирует броски; вот контролирует всю игру и площадку.

Теперь уже более чем двухметровый (203 см) и весящий 93 кг Рассел сделался истинной силой и вместе с К.С. Джонсом привел Сан-Франциско к 28 рекордным победам при одном поражении, причем двадцать шесть побед подряд было одержано после поражения от команды Калифорнийского университета, Лос-Анджелес, на старте сезона. Потом Рассел увенчал свой чемпионский сезон победой «Доцентов» в первенстве НКАА 1955 года, набрав 118 очков в пяти играх и удостоившись звания самого полезного игрока турнира.

Однако все эти достижения стали всего лишь прелюдией к пиршеству в сезоне 1955/56 года. Полностью оперившись и достигнув роста в 208 см, Рассел подавлял своих соперников на середине площадки, и до корзины им уже добраться не удавалось. В результате «Доценты», пропуская всего 52,2 очка за игру, возглавляли национальный список по качеству обороны. Но что более важно, этот паук-сенокосец в баскетбольных шортах провел Сан-Франциско через весь сезон без поражений – к двадцати девяти победам подряд, сложившимся в победную серию из рекордных пятидесяти пяти побед.