Позже в этой же самой игре, но уже при счете 28:21 в пользу Луисвилла, Унитас оказался позади голевой линии, после того как быстрый удар Хьюстона заставил «Кардиналов» далеко отступить на собственную территорию. Дважды Унитас поступал так, как принято, отправляя мяч на линию, и дважды это не приносило команде успеха. А потом, с холодной головой и сдержанностью, достойными человека более зрелых лет и опыта, Унитас потряс всех – в том числе и старшего тренера Луисвилла своим глубоким отступлением в конечную зону поля, откуда, обыграв финтами пару рвущихся вперед линейных, он отдал идеальный пас Бейбу Рею, находившемуся на отметке в сорок ярдов команды Луисвилла. Рей как в одиночестве принимал мяч, так в одиночестве и приземлил его за голевой линией хьюстонцев после шестидесятиярдового проноса.
По ходу первых двух сезонов квартербек «Кардиналов» Унитас сумел набрать вес, прибавив около пятидесяти фунтов к прочим достижениям – 2000 ярдам и 21 пасу. Последние его два сезона оказались не столь впечатляющими, как и у команды Луисвилла. Тем не менее он создал себе такую репутацию, что привлек к себе внимание «Питтсбургских Сталеваров», задрафтовавших теперь уже 88-килограммового квартербека в девятом раунде драфта НФЛ 1955 года.
Располагая четырьмя квартербеками – Унитасом, Джимом Финксом, Тедом Марчиброда и Ваем Итоном, «Сталевары» сочли, что троих для толпы вполне хватит. Рассудив, что лишним является как раз Унитас, они выдали ему на руки документы и отпустили на все четыре стороны. Но прежде чем оставить тренировочный лагерь Унитас отстучал телеграмму Полу Брауну, мажордому «Кливленд Браунз», проявлявших к нему интерес и попросил посмотреть его. Браун ответил телеграммой, сообщавшей, что он договорился на сезон с Отто Грэхэмом и Джорджем Реттерманом, но будет рад видеть Унитаса следующим летом в тренировочном лагере «Браунз».
Испытывая непобедимую надежду все-таки стать профессионалом, невзирая на оценку, данную «Сталеварами» его потенциалу – или отсутствию его, Унитас положил в карман 10 долларов, выданных ему «Сталеварами» на автобус, и отправился на попутных машинах домой в Питтсбург, чтобы отыскать там работу и – что более важно – готовиться к новой попытке стать в ряды НФЛ, когда – и если – представится такая возможность. Питаясь скорее надеждами, чем 6 долларами за игру, он стал выступать за местную полупрофессиональную команду «Блумфильдские Бараны», клуб столь невысокого пошиба, что он выступал на грунтовых полях, усыпанных камнями, мусором, чтобы не сказать худшего. Унитас ожидал телефонного звонка и знал, что дождется его. Но пришел он совсем не от Пола Брауна, а от Дона Келлетта.
Все это возвращает нас к началу повести о Джонни Унитасе и о том, как он изменил ход своей карьеры. Ибо предложение Келлетта было, как говаривал Марио Пьюзо[33], предложением, на которое Унитас не мог не согласиться: поступая в команду, он получал 7000 долларов.
Реймонд Берри, любопытный такой типчик, чуть прихрамывавший и носивший контактные линзы – некоторые утверждают, и на затылке шлема, – и сделавшийся участником одной из самых памятных комбинаций в истории НФЛ, вспоминает о первой своей встрече с Унитасом. «Помню, мы стояли вместе с несколькими другими игроками на горке, выходящей на поле, где мы тренировались в Вестминстере, Мэриленд, и смотрели на нескольких тренировавшихся новичков. "Кто этот квартербек?" – спросил кто-то. "Не знаю, – ответил другой, – но я слыхал, что выглядит он хорошо"».
«Этим квартербеком» являлся, конечно, Унитас, приехавший в лагерь в качестве замены Джорджа Шоу, которому предстояло занять место Гэри Кекоряна, оставившего спорт, чтобы заняться юриспруденцией. Дублируя Шоу, первым выбранного «Жеребцами» в драфте 1955 года и считавшегося лучшим молодым квартербеком в НФЛ, Унитас не рассчитывал на большое количество игрового времени. Но тут произошел один из тех «прорывов», которые так характерны для карьеры Унитаса: на сей раз Шоу сломал ногу в четвертой игре сезона 1956 года.
Ринувшись в игру, Унитас дебютировал не самым благоприятным образом. Его первый пас был перехвачен Дж.С. Каролином, игроком «Чикаго», и принес соперникам пробежку в 59 ярдов и занос; в следующей игре его передачу беку Алану Амече перехватили «Медведи» и добились результата; затем последовала новая схватка на своей половине поля, новая ошибка и новые очки в пользу «Медведей», показавших в той игре рекордную для команды результативность (58 очков), уступавшую лишь победе ее над «Краснокожими» со счетом 73:0 в 1940 году. Однако невзирая на понятную для первых игр дрожь в коленках, Унитас уже давал понять, каким игроком станет, когда в четвертом периоде матча дал голевой пас на 36 ярдов, завершенный Джимом Матшеллером.
Не желавший сдаваться Унитас уже на следующей неделе вышел в качестве начинающего игру и привел «Жеребят» к победе с небольшим преимуществом над «Упаковщиками» из Грин-Бея, за которой последовала вообще первая в истории команды победа над «Кливленд Браунз». К концу сезона Унитас выдал девять голевых пасов – в том числе один в последней игре сезона, который стал начальным в непрерывной серии игр, в которых пасы его приводили к заносу. Этот рекордный для любого квартербека в истории футбола результат составил сорок семь игр кряду и дал ему рекордный для новичка средний процент завершения – 55,6 процента.
Последние восемь игр игровой кампании 1956 года послужили в качестве разминки на будущее. Унитас не только показал свой потенциал профессионала, но и утвердил себя в качестве квартербека будущего не только в своей команде, но – пожалуй – и во всей НФЛ.
В 1957 году, ставшем первым полностью отыгранным им сезоном, он возглавил список лиги по заносам и ярдам – 2550, в точности столько ярдов набрали все трое квартербеков, которых «Сталевары» взяли в 1955-м вместо Унитаса (все они уже успели сойти со сцены), и стал квартербеком номер 1.
Но он заслужил и кое-что еще: уважение старших товарищей по команде. Раймонд Берри, идеальным образом употреблявший пасы Унитаса, сказал о своем квартербеке: «Что могу я сказать вам о Джоне Унитасе? Ну, во-первых, я должен упомянуть его непостижимый инстинкт, заставляющий этого парня играть именно так, как необходимо в данный момент, его ледяное спокойствие во время игры, пламенный дух бойца и полное пренебрежение собственной безопасностью».
Именно последнее качество, бесконечная способность терпеть боль так выделяло его среди прочих квартербеков. Стремление владеть мячом до самого последнего мгновения позволяло ему отдавать как можно больше точных пасов – и также нарываться на большее количество задержек. Сид Джиллмен, тренер «Лос-Анджелесских Баранов», на глазах которого Унитас вдребезги разносил его команду, только удивлялся: «Унитас не позволяет себе отвлекаться. Он просто остается на месте, пока не приготовится к броску. Не знаю, что у него там налито в жилы вместо крови, но уверяю вас – субстанция эта холодна как лед».
Джим Паркер, сделавшийся в 1957 году личным телохранителем Унитаса, сказал о человеке, которого он защищал: «Железная натура. Я видел, как кровь текла у него из ушей, носа и рта. «Медведи» сломали ему нос, он истекал кровью как резаная свинья, но все-таки отдал пас для решающего заноса».
Добавим к этому умение интерпретировать игру и своих соперников самым неожиданным образом, выражавшееся в изменении сигналов на линии схватки; его умение контролировать перемещения двадцати одного человека, составлявших его команду (контролировать даже в схватке, где, как выразился Джон Макки, давний партнер его по команде: «Быть в схватке рядом с Джоном Унитасом все равно что быть рядом с богом»); непрестанные перемещения, заставлявшие игроков противника буквально лезть наружу из собственных шкур; умение вести мяч ногами в трудном положении – и получим исчерпывающий портрет Джонни Унитаса, образцового квартербека. Он являлся настолько образцовым, что Раймонд Берри даже назвал его «единственным квартербеком, который идет вперед, отдав пас».
