– Он держал в руке вашу визитку, когда умер.

– Как неприятно для нас обоих…

Ди Ди нахмурилась, чувствуя, что ее охватывает раздражение. Самюэльс был в своем праве, но дело заметно осложнится, если ей придется запрашивать судебный ордер.

– Когда вы видели его живым в последний раз? – спросила она.

– А кто сказал, что я вообще его видел?

Специальный агент Люсиан Гласс оказался прав – Самюэльс был совсем не прост.

Уоррен решила зайти с другой стороны:

– Давайте предположим, что вы детектив, расследующий убийство человека, который импортировал предметы древности из Китая. Кому вы бы стали задавать вопросы?

Самюэльс лишь приподнял в ответ бровь. Затем едва заметно склонил голову, показывая на изящное зеркало, висевшее за его левым плечом.

«Фрейдистская ошибочка, – подумала Ди Ди. – Или невероятное высокомерие уважаемого джентльмена, которому, возможно, удалось избежать наказания за несколько убийств?»

– Прошу меня простить, детектив, – заявил Малахай, – но я ничем не могу вам помочь в этом деле. А теперь, если не возражаете, меня ждет следующий пациент.

Он встал, и его посетительнице ничего не оставалось, как последовать его примеру. Шоу закончено, встреча завершена. Она потратила солидную часть бюджета своего подразделения на поездку в Нью-Йорк, которая оказалась пустышкой.

– Красивая лошадь, – сказала Ди Ди и показала на нефритового коня, поднимаясь на ноги.

– Благодарю вас.

– Где вы ее купили?

– Я ее не покупал. Как и многое другое в особняке, я получил ее в наследство. А поставил у себя в кабинете, потому что она мне очень нравится. Вам известно, почему люди собирают предметы антиквариата, детектив Уоррен?

Ага, он все-таки решил поговорить!

– Потому что им нравятся старые вещи?

– Точнее будет сказать, потому что они идентифицируют себя со старыми вещами.

Ди Ди не удержалась и окинула взглядом кабинет, который явно принадлежал девятнадцатому веку. Однако симпатяга доктор нисколько не обиделся на ее невысказанный комментарий.

– Мистер Джон Уэн, – предприняла она последнюю попытку, – не просто собирал старинные вещи. Насколько я понимаю, он считал, что люди должны с ними жить. Совсем как вы.

– Совершенно верно.

– И что это значит?

– Это значит, что вы слишком много времени проводите в настоящем, детектив Уоррен, в особенности учитывая тот факт, что человек, чью смерть вы расследуете, жил прошлым.

Доктор Самюэльс одарил ее еще одной знающей улыбкой и исключительно вежливо, но твердо проводил до двери.

После ухода бостонского детектива Малахай вернулся в кабинет, где налил себе на дюйм «Макаллана»[21] сорокалетней выдержки. Он поднес тяжелый хрустальный стакан к губам и сделал глоток, наслаждаясь роскошным напитком, а затем со стаканом в руке тяжело опустился в кресло, стоящее за столом. Открыв верхний ящик, психотерапевт достал оттуда блокнот «Симсон».

Это был его личный дневник, куда он записывал размышления, касающиеся «Исследования»: так он называл свои изыскания, которые вел вот уже тридцать пять лет, с тех самых пор, как открыл книгу девятнадцатого века, посвященную месмеризму, на которую случайно наткнулся в библиотеке. Тогда же ему в руки попал выпавший из нее обрывок пожелтевшей бумаги. Похожий на тончайшую паутину почерк записи на этом листке, сделанной ручкой и чернилами, и само ее содержание позволили Самюэльсу датировать ее серединой или концом девятнадцатого века.

«Встреча с мистером Т. в два часа дня касательно места, в котором можно надежно спрятать документы. В среду, в его офисе, на Бродвее, 259», – гласила записка.

В соответствии с семейной легендой предок Малахая Дэвенпорт Тэлмедж имел в своем распоряжении документы, описывающие амулеты, украшения и камни, благодаря которым можно было отыскать утерянные Инструменты памяти. Считалось, что эти тайно вывезенные из Индии в Египет в 1500 году до Рождества Христова предметы обладают силой пробуждать воспоминания о прошлой жизни.

Интересно, эту записку написал Дэвенпорт? И имел ли он в виду список утерянных Инструментов?

Без особого труда, сравнив почерк на записке и письма своего предка, хранящегося в архиве, Малахай установил, что ее автором действительно являлся Дэвенпорт Тэлмедж, один из первых основателей фонда «Феникс». Выяснив это, Самюэльс сумел сузить время ее написания: это должно было произойти между 1884 и 1901 годами. Не раньше 1884-го, потому что именно тогда Дэвенпорт унаследовал поместье брата и создал фонд. И не позже 1901-го, потому что в тот год он умер.

На Бродвее, в доме номер 259, в то время находилась компания «Тиффани», торговавшая украшениями из драгоценных камней, а также всем необходимым для дизайна помещений.

Может быть, «мистер Т.» – сам Тиффани? Дэвенпорт был необычайно богат. Что он мог заказать в этой фирме, чтобы спрятать там бумаги? Возможно, этот предмет был потом продан? Или он продолжает оставаться в особняке, где практически в каждой комнате полно ламп и окон Тиффани? Не говоря уже о многочисленных каминах, отделанных переливчатыми плитками, сделанными в мастерских знаменитого ювелира и стекольщика… Печально, если документы находятся рядом, а он не знает, где именно.

Малахай принялся переворачивать страницы своих записей, сделанных за последние несколько недель, чтобы отыскать те, что были посвящены его беседам с мистером Джоном Уэном.

Всего они встречались восемь раз и обсуждали одно и то же. Антиквар Уэн пришел к нему за помощью – он хотел понять, почему его притягивают определенные предметы и места. Они как будто преследовали его, он был ими одержим. Много лет Джон пытался понять чувства, которые его охватывали, когда он видел некоторые старинные вещи. Дважды он чудом не обанкротился, покупая поместья, которые не стоили того, что он за них платил, в надежде обрести там мир и покой. В конце концов, погрузившись в отчаяние, Уэн признал вероятность того, что его призывают воспоминания о прошлой жизни. Пытаясь отыскать человека, который мог бы ему помочь, антиквар услышал про доктора Самюэльса и заявил, что каким-то непостижимым образом чувствует себя в его доме так же, как рядом с предметами старины. Он считал, что фонд «Феникс» – это место, где он найдет успокоение.

Однако Уэн не знал, что в прошлой жизни, примерно сто тридцать лет назад, он был одним из братьев Тэлмедж, основавших этот фонд. По крайней мере, он ничего не знал в реальности, но открыл это Малахаю во время сеанса гипноза.

«А если он является инкарнацией Дэвенпорта или Тревора, – размышлял Малахай, – то в таком случае, возможно, Уэн может привести меня к легендарным документам…»

Большинство просто посмеялись бы над этой историей. Но Самюэльс работал с тысячами детей, и они с тетей стали свидетелями их воспоминаний о прошлой жизни. Малахай видел, как его пациенты связывали между собою вещи, бросавшие вызов тому, что другие люди называют логикой. Сам психотерапевт не помнил о своей прошлой жизни, и никакие медитации или сеансы гипноза на него не действовали. Но множество его пациентов излечивались от страхов, фобий и неврозов, как только им удавалось их идентифицировать и определить, что они принадлежат их предыдущим инкарнациям. Самюэльс на собственном опыте познал целительную силу восстановленной памяти и наблюдал потрясающее облегчение, которое испытывали его пациенты, когда освобождались от своих кармических кошмаров.

Больше всего на свете Малахай хотел узнать о своих прошлых жизнях. Для этого ему требовался работающий Инструмент памяти, а чтобы найти один из немногих существовавших в природе Инструментов, ему необходимо было знать, что именно он ищет. Бумаги Дэвенпорта стали бы для него своего рода картой, поскольку являлись полным перечнем всех известных Инструментов памяти. И он подумал, что, возможно, китаец Джон Уэн, антиквар из Бостона, обладает ключом, который поможет ему наконец отыскать утерянные документы.