Майкл начал историю в Лос-Анджелесе: рассказал о преступлении, которое Гарри Босх расследует через несколько лет после того, как оно произошло. Решив, что он отследил подозреваемого до Бостона, Гарри отправится туда, чтобы незаметно взять образец ДНК на оставленной кофейной чашке и выброшенном сигаретном окурке. И уже в Бостоне он встретится с Патриком Кензи, который проводит свое расследование, руководствуясь собственными мотивами.

Коннелли написал первые шесть страниц рассказа, прибавив к ним еще несколько с возможными вариантами развития событий, и отправил их по электронной почте Деннису, предложив добавить еще шесть страниц или около того, чтобы получился рассказ. Казалось, все должно завершиться быстро и легко, что скоро они закончат эту работу и смогут вернуться к собственным проектам.

Майкл стал ждать ответа.

Он ждал и ждал.

Несколько дней превратились в несколько недель.

Наконец Коннелли не выдержал и написал соавтору новое письмо, в котором спрашивал, получил ли тот начало рассказа. И Лихейн ответил ему законченным произведением: он добавил в него целых двадцать своих страниц, а кроме того, развил и усложнил сюжет, местами сделав его весьма забавным.

И вот перед вами первый поединок.

2005

Как правило, Гарри Босх избегал туннелей, но когда он покинул аэропорт Логана, миновать туннель было невозможно – либо Тед Уильямс, либо Самнер, на выбор. Глобальная система навигации взятой в аренду машины выбрала Уильямса, поэтому Гарри поехал под Бостонским портом. Машины здесь двигались не слишком быстро, а вскоре и вовсе остановились, и Босх сообразил, что ночной рейс из Лос-Анджелеса прибыл в самый разгар часа пик.

Конечно, этот туннель был намного больше и шире туннелей из его прошлого и тех, что появлялись в его снах. К тому же он был намного лучше освещен и битком заполнен автомобилями и грузовиками – это была настоящая река из стали под обычной, водяной рекой, и текла сейчас лишь одна из этих рек. Но туннель есть туннель, и вскоре Гарри почувствовал, что задыхается – у него начался приступ клаустрофобии. Босх вспотел и принялся в бессильном протесте нетерпеливо нажимать на гудок арендованного автомобиля. Это сразу выдало в нем чужака. Местные не жмут на гудок, они не возмущаются из-за того, что невозможно изменить. Наконец машины пришли в движение. Гарри выехал из туннеля и тут же опустил стекло, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Он дал себе слово на обратном пути отыскать на карте другую дорогу. Досадно, что навигатор не имеет опции «без туннелей» и спокойный путь придется искать самостоятельно.

Протокол убойного отдела Лос-Анджелеса требовал, чтобы сразу по прибытии Босх связался с местными властями. В данном случае с офисом Бостонского полицейского департамента, Округ Е-13, Джамайка-Плейн. Именно там жил Эдвард Пейсли, человек, чью ДНК он прибыл взять – тайком или открыто.

Однако когда речь шла о старых расследованиях, Гарри нередко игнорировал официальный протокол. Обычно он следовал собственному, который предполагал первоначальное знакомство с новой местностью и случайную встречу с подозреваемым, – после чего Босх отправлялся отметиться к местным коллегам.

Он планировал проверить адрес Пейсли и, может быть, взглянуть на него, а потом отправиться в отель «Кортъярд Марриотт», в котором зарезервировал номер через Интернет. Возможно, он немного поспит, чтобы компенсировать бессонную ночь в самолете. А с утра можно будет поехать в Округ Е-13 и рассказать капитану или майору, который там всем заправляет, что он прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы расследовать убийство, совершенное пятнадцать лет назад. Затем ему почти наверняка предложат в помощь детектива, числящегося у местного начальства не на самом лучшем счету. Сопровождать сыщика, явившегося искать зацепки по делу 1990 года, – не самое приятное задание.

За два дня до этого в баре на Уоррен-стрит, в Роксбери, Донтелл Хоуи спросил у Патрика Кензи:

– У тебя есть дети?

Патрик коротко кивнул, поскольку не знал, как на это ответить.

– Один, должен скоро появиться.

– Когда?

– Теперь уже скоро.

Донтелл улыбнулся. Он был опрятным чернокожим мужчиной немного старше тридцати, с короткими дредами и в такой накрахмаленной рубашке, что идущий от нее запах чувствовался даже в соседнем помещении.

– Первенец? – уточнил Хоуи.

Кензи снова кивнул.

– А ты не староват для этого? – Его собеседник сделал изящный глоток бренди, единственный бокал которого он позволял себе в конце рабочего дня.

В субботу, заверял он Патрика, можно выпить в «Хенни» сколько угодно, но в будние дни и в воскресенье Хоуи ограничивал себя одним стаканчиком, потому что по утрам водил автобус, в котором сидело сорок пять детей, собранных со всего города. Донтелл отвозил их в среднюю школу «Дирборн» в Роксбери, находящуюся примерно в двух кварталах от бара, где он согласился встретиться после работы с Патриком.

– Староват?

Кензи посмотрел на себя в зеркало за стойкой бара – да, он немного поседел, прибавил в весе, и волос у него стало поменьше, но для своих сорока он выглядел неплохо. В особенности если учесть, какими напряженными были эти сорок лет. Впрочем, не следовало исключать, что он себя обманывает.

– Но и ты, Донтелл, едва ли пройдешь прослушивание, если захочешь стать участником бойбэнда[1], – заявил Патрик.

– Но двое моих детей учатся в начальной школе. Когда они поступят в колледж, мы с женой сможем развлекаться во Флориде. И я тогда буду в твоем возрасте.

Кензи рассмеялся и глотнул пива.

А потом голос Донтелла Хоуи стал более низким и серьезным:

– Значит, никто ее не ищет? До сих пор?

Патрик небрежно махнул рукой:

– Полиция считает, что это вопрос опеки. Отец – настоящий кусок дерьма, и никто не может его найти. Никто не может найти ее, поэтому они думают, что она и так обязательно объявится.

– Но ей всего двенадцать, друг!

Речь шла о Чиффон Хендерсон, девочке из седьмого класса, которую Донтелл Хоуи забирал каждое утро на Бромли-Хит, в Джамайка-Плейн, а через девять часов доставлял обратно на то же место. Три дня назад Чиффон покинула свою комнату в квартире, где жила вместе с матерью и двумя сестрами. Сам факт ее ухода сомнению не подвергался, однако так и не удалось выяснить, был ли он добровольным. Девочка выбралась из спальни через окно. Следов борьбы или взлома в комнате не обнаружили. Правда, мать сказала полиции, что Чиффон часто оставляла окно открытым, когда ночи были теплыми, хотя она тысячу раз просила ее этого не делать.

Полиция сосредоточилась на отце пропавшей, Лонни Каллене, никчемном типе, имевшем четверых детей от разных жен, который не пришел на очередную встречу с инспектором по надзору, и его не сумели найти по последнему известному адресу проживания. Кроме того, ходили слухи, что Чиффон начала встречаться с парнем, жившем в одном из соседних домов, хотя никто не знал его имени и не мог описать его внешность.

Мать девочки, Элла Хендерсон, работала на двух работах. Днем она навещала пациентов четырех врачей-акушеров, а по вечерам убирала офисы. Эта женщина представляла собой классический образец бедняка, живущего ради детей, – тратила на зарабатывание денег так много времени, что его не оставалось на общение с ними. Обычно так продолжалось до тех пор, пока не становилось слишком поздно.

Два дня назад Элла навестила жену Патрика Энджи – в последний раз перед тем, когда на свет должен был появиться ее ребенок. Мисс Хендерсон начала проверять страховку и даты рождения родителей будущего новорожденного и неожиданно расплакалась. Она плакала тихо и безнадежно, и при этом на лице у нее оставалась вежливая улыбка, а глаза продолжали смотреть на экран компьютера.