Лефевр и Малю осмотрели канал… Первый сопровождал вместе с Бушаром генерала Андреосси[35] в его осмотре озера Мензале. Лепэр и Жирар[36] сняли план Александрии; Ланорей осмотрел Абу-Менедж; ему были поручены работы в Александрийском канале.
Жоффруа занимался животными озера Мензцалехи и рыбами Нила; Делиль[37] — растениями, находящимися в Нижнем Египте.
Арноле и Шампи-сыну поручены были наблюдения над минералами Красного моря и его осмотр. Жирару вверены работы во всех каналах Верхнего Египта.
Денон путешествовал по Файруму[38] и Верхнему Египту для срисовывания монументов. Страсть к наукам и искусствам преодолевала все препятствия, все опасности и бесчисленную усталость.
Конте занимался механическими искусствами, он построил ветровую машину и множество машин, неизвестных в Египте.
Савиньи[39] составил коллекцию насекомых пустыни и Сирии.
Бошам[40] и Нуэ издали альманах, заключавший пять календарей: Французской республики и церквей: Римской, Греческой, Коптской[41] и Мусульманской.
Коста сочинял журнал; Фурье, секретарь Института, был комиссаром Дивана.
Бертолле и Монж были главами всех этих работ, всех этих предприятий; они всегда находились там, где образовались полезные сведения, где делались важные открытия.
Во время приготовлений экспедиции в Сирию Бонапарт участвовал в занятиях ученых и присутствовал во всех собраниях Института, где каждый из них отдавал отчет в своих действиях. Он хотел сам посетить перешеек Суэцкий и тем разрешить одну из проблем, самых важных и самых темных в истории; он начертал уже план к этому интересному путешествию, как движение, досадное и неожиданное, остановило исполнение этих проектов».
«Движение, досадное и неожиданное» — одна из бед, обрушившихся на французов, столь быстро овладевших Нижним Египтом.
Вечером 1 августа Нельсон наконец обнаружил французскую эскадру. Это случилось у мыса Абукир, что в двадцати милях к востоку от Александрии. Он решил немедленно ее атаковать и одержал громкую победу. Когда взлетел на воздух флагман «Орион», то звук был слышен даже в Каире. Из тринадцати линейных кораблей у французов уцелело лишь два. Англия не потеряла ни одного!
Событие имело огромное политическое значение. Через месяц султан объявил войну Франции, разрушив планы Бонапарта.
Но тот не пал духом. В донесении Директории он изобразил потерю флота как рядовое дело, а офицерам и солдатам заявил, что «мы вынуждены совершать великие подвиги, и мы их совершим, основать великую империю — и она будет нами основана… Нас много, у нас не будет недостатка в людях для пополнения рядов».
И люди самоотверженно трудились, сочетая научную деятельность с практикой. Французы восстанавливали оросительную систему и строили новые мельницы, организовали управление территориями и финансами. Они конфисковали имущество феодалов, а в середине октября приступили к переписи имущества жителей Каира (домов, постоялых дворов, бань, лавок, закусочных, мельниц). Тогда же Бонапарт издал приказ, установивший единый поземельный налог, в который включил все налоги, что собирались при мамелюках.
Осознав, что они здесь надолго, некоторые солдаты и офицеры «омусульманиваются». 38-летний генерал Мену[42] принимает магометанство под именем Абдаллах Жак, женится на дочери местного цирюльника и посещает мечеть.
«Султан Кебир искренне подчинился всем формальностям, которых требовал обычай от правителя страны», — писал Наполеон, оценивая свои действия в Египте.
Новый государь — султан Кебир, или Великий султан, — созвал Большой Диван, орган местного самоуправления с неопределенными функциями. Он включил в его состав главных шейхов мечети Аль-Азхар, центра мусульманского богословия, а также купцов, представителей провинциальной администрации и деревенских шейхов. Такие же «диваны» были созваны в провинции.
Местная знать приобщилась к французской кухне. Образованные египтяне посещали дни открытых дверей в Институте и участвовали в публичных научных экспериментах. Знавшие французский язык читали газеты «Египетская декада» и «Курьер Египта».
Бонапарт провел три массовых праздника: фестиваль Пророка (в годовщину со дня рождения Магомета), фестиваль Нила (церемония прорыва дамбы канала Повелителя Правоверных) и фестиваль Республики. Он постоянно общался с мусульманскими лидерами, обсуждал Коран и просил перевести эту книгу на французский язык
— Ведь и мы — мусульмане: не мы ли уничтожили папу, который проповедовал войну с исламом? — говорил Наполеон.
Его типографии публиковали воззвания на арабском языке, объясняя политику французов. Он имел прекрасных переводчиков, а многие ученые осваивали местные диалекты. Печатник Марсель и «глава воздухоплавателей» Конте нанимали рабочих из числа туземцев.
Однако вся эта деятельность потеряла смысл, когда в октябре жители Каира подняли восстание. Изменившаяся после гибели французского флота политическая ситуация, формирование новой антифранцузской коалиции, война, объявленная султаном, провал всех попыток Бонапарта договориться с беями и высокие налоги, взимаемые оккупантами, — все это создавало напряженную атмосферу. И взрыв произошел очень скоро.
Партизаны появились с первых дней французского присутствия. Они угоняли и прятали скот, убивали курьеров и фуражиров, нападали на пришельцев из-за угла. Бонапарт вынужден был ответить казнями, взятием заложников, обысками и контрибуциями.
«Каждый день я приказываю отрубить пять-шесть голов на улицах Каира. До настоящего времени мы должны были щадить их, чтобы уничтожить страх, который нам предшествовал. В настоящее время, напротив, нужно взять тон, который необходим, чтобы этот народ повиновался. А повиноваться для них — значит бояться», — писал он еще 31 июля.
И вот — большой мятеж, спровоцированный фортификационными работами, в ходе которых были разрушены могилы мусульман, их дома и мечеть, и постоянными угрозами городского коменданта, гасконца Дюпюи[43]. Взбунтовавшаяся чернь, поддержанная некоторыми шейхами, набросилась на французов во многих районах Каира. Восстали и близлежащие деревни.
Дюпюи и любимец Бонапарта поляк Сулковский[44] погибли от ударов копий. Несколько членов Комиссии по наукам и искусствам были убиты в самом начале мятежа. Другие ученые, заблокированные в разных районах города, спаслись благодаря местной интеллигенции. Мятежники ворвались в дом генерала Каффарелли дю Фальга[45] и уничтожили хранившиеся там научные приборы, инструменты и книги.
Нападению подверглись и другие дома, в которых жили французы, резиденция Института, военный госпиталь. Погибли двадцать офицеров штаба и инженерных войск. Триста солдат были убиты либо ранены.
— Войско приносится в жертву искателю приключений! — скажет Клебер.
Бонапарт, «генерал Вандемьер»[46], применил артиллерию и потопил восстание в крови. Начались массовые, показательные казни. Большой Диван был распущен, члены «мятежного дивана» расстреляны, а город укреплен.
К концу октября жара спала. Солдаты отдыхали. Они получали жалованье и могли покупать хорошие продукты. Интендант Дор выдавал офицерам и солдатам кофе «мокко». Именно этот сорт кофе Бонапарт полюбил на всю жизнь.
