Та эпоха давно миновала, а галантность уступила место единому имперскому образцу. Коллеж монахов-ораторианцев отличался вполне традиционной для подобных заведений дисциплиной.

Мальчик Оноре совсем забудет о семейной жизни. Его ученическая форма, оплаченная родителями, сшита из материи, выбранной коллежем. По общей мерке скроены и круглые шляпы, и голубые воротнички, и сюртуки из серого сукна.

Ученик должен был сам стирать, чистить одежду и выглядеть опрятным. Он обязан мыться и ухаживать за своим телом. После окончания утреннего туалета прислужницы причесывали и припудривали его.

Наступало воскресенье, и надзиратели тщательно проверяли комнаты и все имущество учеников. Личная жизнь сводилась к письмам родителям и воскресной исповеди. За шесть лет Оноре лишь дважды видел отца.

Если воскресенье было погожим днем, то учеников строили парами и вели на прогулку. Можно было составлять гербарий и заниматься физическими упражнениями. Но мячи, скалки или ходули стоили денег, а их у Оноре не было.

Дети наблюдали за жизнью животных. У каждого был на попечении свой голубь. Птиц кормили, для чего специально откладывали пищу.

За столом ученики могли негромко и спокойно разговаривать, обмениваться тарелками, добавлять в блюда соль по вкусу. Можно было покупать что-нибудь «вкусненькое», и дети состоятельных и щедрых родителей постоянно делали это.

Плохим ученикам давали дополнительные задания. Были и телесные наказания — детей пороли розгами. Провинившихся ставили на колени перед кафедрой, после чего им объявляли причину наказания. Какое-то время они томились в ожидании экзекуции, причем число ударов заранее не называлось.

Дети должны были избегать «дурного влияния богатства». Примерных учеников награждали — обычно в качестве поощрения вручали распятие и красную ленту. Старшеклассники готовились к поступлению в академию, и им можно было читать не только учебные, но и так называемые «развлекательные» книги.

«Нужно сделать так, — говорил Наполеон, — чтобы молодые люди не были ни слишком ханжи, ни слишком неверующи: они должны применяться к положению нации и общества».

Оноре не смог «примениться» и не окончил коллеж 22 апреля 1813 года руководство заведения известило родителей мальчика о том, что он должен покинуть стены школы. Отцу сказали: «Ваш сын обладает всеми качествами, кроме тех, которые нам подходят. Мы ничего не можем поделать».

Наполеоновская система образования была рассчитана на юношей. Для девушек он создал лишь воспитательные дома Почетного легиона.

«Им не нужно общественного обучения, так как они не предназначены для общественной жизни», — говорил Наполеон о девочках. Да и в Экуане достаточно учить так, чтобы по его окончании девушка «могла стать хозяйкой небольшой семьи, умела шить платья, чинить одежду мужа, обеспечить приданым новорожденного».

Аврора Дюпен (Жорж Санд) — современница Оноре Бальзака — родилась в Париже в 1804 году. Она провела детство в беррийской провинции, в поместье своей бабушки Марии Дюпен в Ноане.

С пятилетнего возраста ее обучали французской грамматике, латыни, арифметике, географии, истории и ботанике. Бабушка внимательно следила за умственным и физическим развитием внучки, которую позже определили в учебное заведение женского монастыря.

Хороший вариант для девочки, не принадлежавшей к семье кавалера ордена Почетного легиона!

Среди юношей культивируется стремление всюду быть первыми. Еженедельно пишутся сочинения, определяются места, занятые каждым учеником. Ежегодно проводится торжественная раздача наград, что напоминает церемонию награждения орденом Почетного легиона — только в миниатюре.

Приглашаются важные персоны. В честь победителей конкурсов играет музыка, произносятся речи. «Можно было подумать, — пишет один немецкий наблюдатель, — что присутствуешь на спектакле, так театральна вся церемония».

Он отметил горячий декламаторский тон ораторов, их волнение, аплодисменты родителей. «Во время войны, — продолжает этот свидетель эпохи, — я давал пристанище многим французским офицерам, которые знали наизусть половину Вергилия и Горация».

Все ученики лицеев и гимназий будут служить в армии, а потому военный дух изначально доминирует. «Наши учителя, — вспоминал один ученик, — походили на капитанов-инструкторов, наши рекреации — на маневры и наши экзамены — на смотры».

К 1811 году картина удивительным образом меняется по сравнению с первыми годами Консульства. Теперь ученики не только овладевают приемами обращения с оружием, движутся по команде и под барабанный бой, но и носят форму и галуны. Это обязательно и для государственных, и для частных школ.

Особая каста — императорские стипендиаты. Наполеон поместил в гимназии и лицеи три тысячи детей, которых воспитывает и кормит за свой счет. Это — выходцы из нуждающихся семей, сыновья военных и чиновников, взятые под верховное покровительство. Для них он — бог. Они рассказывают товарищам то, что слышали об императоре — которого их отцы знали часто не понаслышке.

«Наши учителя, — вспоминал Альфред де Виньи[204], — постоянно читали нам бюллетени Великой армии, и крики “Да здравствует император!” прерывали Вергилия и Платона».

Отклоняться от учебной программы, а тем более фантазировать не разрешалось. Однако исключение все же было. С 1811 года даже в частных школах «победы императора являются единственным предметом, на котором разрешается развивать воображение учеников».

Как сказал о себе сам повелитель, «его величество хотел осуществить в государстве с 40-миллионным населением то, что осуществляли Спарта и Афины». И он был недоволен тем, как выполнялись его директивы. Ученый Фуркруа и сменивший его придворный литератор Фонтан «портили самые лучшие его идеи», «никогда хорошо не выполняли его намерений».

Наполеону нравилась идея «орденов». Не случайно он создал Почетный легион — хотя многим это пришлось не по вкусу.

В ордена объединялись рыцари, монахи, иезуиты. Наполеон размышляет вслух: «Я предпочел бы поручить народное просвещение религиозному ордену, чем оставить его в том положении, в котором оно находится теперь» (то есть во власти частных лиц). «Я не хочу ни того, ни другого».

Одним словом, нужна корпорация. И соответствующий дух. Монахи облачались в рясы, воины становились рыцарями, а преподаватели должны пройти через волнующий церемониал посвящения в члены Университета: «Я хочу, чтобы этот акт совершался с некоторой торжественностью, я хочу, чтобы члены преподавательского персонала принимали не религиозные обязательства, как прежде, но гражданское обязательство перед нотариусом и мировым судьей, или префектом, или другим должностным лицом…»

Преподавателей готовила Нормальная школа, реорганизованная в 1810 году. «В учреждении преподавательского персонала, — говорил Наполеон, — главная моя цель заключается в том, чтобы иметь средство управлять политическими и нравственными мнениями».

В 1812 году в Нормальной школе учатся лишь 40 человек. В ней четыре преподавателя, а помещается она в развалинах лицея Людовика Великого. Однако Наполеон пристально следит за тем, что там происходит. Он не хочет, чтобы будущие преподаватели изучали Тацита и Монтескье. В первом декрете о Нормальной школе говорилось, что число учеников должно составлять 300 человек.

А по уже упомянутому декрету от 17 марта 1808 года преподаватели не должны были вступать в брак.

А как будет построено высшее образование? Наполеон, склонный подходить к любому вопросу под разными углами зрения, посылает ученого Кювье изучать немецкий и голландский опыт.

И что же тот привез «из Германии туманной»? В ее университетах изучают науку ради нее самой. Там преподают философы, там учат мыслить и там, похоже, зреет оппозиция имперскому режиму!