— Весьма похвально. Ведь именно эти дивизии разгромили десант союзников у проливов.

   — Выходит, наш русский солдат оказался покрепче британского и французского.

   — Начальник штаба Ставки генерал Алексеев мне докладывал, что курды покидают султанскую армию.

   — Да, ваше величество, это действительно так. Из противостоящих мне армий ушло две трети племенной курдской конницы.

   — Как на это реагирует командование противника?

   — Пытается применить против дезертиров жёсткие меры. Но результат обратен — в области Дерсим сейчас идёт сильное выступление племён курдов против турок.

   — Вы установили контакт с восставшими племенами? Они могут стать вашими союзниками в войне.

   — Такая задача поставлена мною командиру 6-го Кавказского корпуса генералу Абациеву.

   — Николай Николаевич, Ставка довольна ходом войны на Кавказе. Чем сейчас занимается ваш штаб?

   — Планированием военной кампании следующего года.

   — Помните, что главная задача Кавказской армии остаётся прежней.

   — Ваше величество, Кавказская армия не допустит появления Турции в Закавказье...

К началу сентября Кавказская армия вышла на рубеж Элхеу, Эрзинджан, Огнот, Битлис, озеро Ван, где и установилась новая линия фронта. Возникла стратегическая пауза. Русские войска подустали в ходе контрнаступления в горах, и им настоятельно требовался отдых.

Началось планирование кампании 1917 года — Первая мировая война, которую в генеральных штабах стран-участниц задумывали закончить победой в один всего календарный год, затягивалась. Воюющие стороны больше всего беспокоило то, что всё затягивалось на самое неопределённое время. Об этом начальник штаба Верховного генерал Алексеев не раз предупреждал командующего Отдельной армии:

   — Николай Николаевич, в Ставке есть агентурные сведения, что Стамбул в следующем году собирается отвоевать у вас Трапезунд.

   — Что ж, мы готовимся к этому.

   — Что вами делается?

   — Вокруг Трапезунда создаётся укреплённый район. Армейскими инженерами разработана система полевых укреплений, чтобы прикрыть город со всех сторон.

   — Как идут работы?

   — С трудом. Переброшены новые сапёрные роты из Карса, Сарыкамыша и Батума.

   — В чём состоят трудности?

   — Не хватает людских рук, инженерного инструмента и разных материальных мелочей.

   — Причины этого известны?

   — Конечно, известны — они все на виду. На тыловых складах необходимого осталось мало, интендантство с подвозом из европейских губерний не справляется. Что творится на железных дорогах страны — Ставке известно лучше нас в Тифлисе.

   — Конечно, известно. Ставка всеми мерами старается выправить положение на железных дорогах, но пока безуспешно. Николай Николаевич, какое кодовое название получил создаваемый укрепрайон?

   — Платановский.

   — Какое политическое самочувствие кавказских войск?

   — Падает дисциплина, Михаил Васильевич. Агитаторы социалистических партий усилили свою деятельность в тыловых и запасных частях. Изымается много вредных прокламаций и нелегальных газет.

   — Ведёте вы с ними борьбу?

   — Это сложно. Похоже, что отдельный корпус жандармов — его тифлисский дивизион — со своими задачами уже не справляется. На армейский полевой жандармский эскадрон нагрузка растёт с каждым месяцем.

   — Николай Николаевич, ничем реально мы вам здесь помочь не можем. Опирайтесь на собственные силы, на здоровую часть кавказских войск, на офицерство, Георгиевских кавалеров.

   — Что нами, Михаил Васильевич, и делается. А как ситуация на других фронтах?

   — Заметно хуже, чем у вас на Кавказе, особенно на Северном фронте. Там уже появились распропагандированные социалистами целые полки. И даже не в тылу, а на фронте, в окопах.

   — В Кавказской армии такого нет...

Разрабатывая оперативные планы на кампанию нового, Четвёртого года войны, Юденичу и его армейскому штабу приходилось считаться со многими важными обстоятельствами. Их набиралось четыре.

Во-первых, относительная самостоятельность Отдельной Кавказской армии вследствие обособленности театра военных действий. Не случайно генерал Антон Иванович Деникин в своих «Очерках русской смуты» скажет следующее:

«Кавказ жил своей жизнью, осведомляя центр лишь в той степени, в какой считал нужным, и в освещении, преломлённом сквозь призму местных интересов».

Во-вторых, тяжёлое положение Кавказской армии. Почти бездорожный и крайне ограниченный в продовольственных ресурсах горный край создавал массу сложностей для жизнедеятельности войск. Особенно тяжело приходилось дивизиям южного, левого крыла фронта.

Санитарное состояние армии выглядело всё более ужасающим. Юденича потрясла докладная записка, поданная ему начальником медицинской службы армии. В ней говорилось, что только за один месяц — декабрь 1916 года — из состава боевых частей выбыло вследствии цинги и эпидемии тифа около 30 тысяч человек, или говоря иначе — две полнокровные пехотные дивизии. Такие потери в людях за один месяц Кавказская армия не несла ни в одной боевой операции.

В этой ситуации русского командующего успокаивало только одно — в турецкой армии тоже свирепствовала эпидемия тифа, занесённая в Турецкую Армению из Месопотамии.

Из штабов корпусов, дивизий, отдельных отрядов приходили и другие не менее тревожные донесения. Из-за отсутствия фуража, бескормицы и болезней лошадей и верблюдов армейские обозы оказались приведёнными в полное расстройство. Поставки в армию живой обозной «техники» из России почти прекратились. На местах — в тыловом Закавказье и в северных персидских провинциях — всё труднее было приобрести и лошадей, и верблюдов.

Падеж лошадей привёл к тому, что немало артиллерийских батарей, стоявших на огневых позициях, оказались полностью без конной тяги. Пушечные и мортирные батареи не могли идти вперёд, то есть участвовать в наступлении, менять свои позиции и, наконец, в критической ситуации отступить даже на одну-единственную версту.

Снабжение действующих войск передовой позиции к концу года резко ухудшилось. Причина была всё та же. Укомплектованность тыловых транспортов составляла уже только сорок процентов.

В-третьих, большая заинтересованность союзников, особенно англичан, в активизации действий русских войск с целью исключения наступления турецких сил на других азиатских фронтах, которые проходили по арабским землям Турции. Речь шла о близкой к Кавказу Месопотамии и далёкой от неё Палестины.

Именно этим генерал Юденич обосновал негативное отношение Ставки Верховного главнокомандующего к его предложению, которое он высказал в разговоре с начальником штаба генералом Алексеевым:

   — Михаил Васильевич, вы ознакомлены с моими докладными записками о санитарном состоянии Кавказской армии и её тыловых транспортов?

   — Да, ознакомлен. Лично доложил государю.

   — Премного благодарен за это, Михаил Васильевич. Какова была реакция его величества?

   — Он не приемлет ваше главное предложение отвести войска к источникам питания: центром к Эрзеруму, правым флангом к государственной границе.

   — Но если этого не сделать, армия потеряет свою прежнюю боеспособность.

   — Об отводе войск с захваченной территории Турции не может быть и речи, Николай Николаевич. Неужели вы этого не понимаете?

   — Понимаю, но у меня уже немало полевых батарей лишились конной тяги. А о тифозных лазаретах, переполненных с осени, и говорить не хочется.

   — Относительно медицинской помощи: принято решение направить на Кавказ большую группу мобилизованных врачей. С ними отправляются медицинские сёстры с курсов. Среди них много добровольцев.

   — Спасибо. Весьма признателен за такую заботу.

   — Что касается тягловой силы для обозов, то постарайтесь решить эту проблему на месте, у себя.

   — Такой возможности у меня почти нет.

   — Изыскивайте. Ставка может помочь вам только в лечении конского состава армейской кавалерии.