В крайнем случае командиры рот разрешили своим солдатам разбирать на дрова брошенные местными жителями жилища. Глинобитные и сложенные из дикого камня дома в горах «крепились» деревом. Но официальных приказов старшего начальства на сей счёт, разумеется, не издавалось.

Кроме того, в снаряжение наступавших пехотных рот входили толстые жерди или доски для устройства переправ — мостков через незамерзающие горные ручьи и речушки. Во время зимнего наступления под Сарыкамышем сотни турецких солдат получили обморожения ног из-за мокрой обуви, которая леденела на морозе. Просушить обувь не удавалось даже при разведении жарких костров.

Состоявшее при инспекторе артиллерии генерале Слюсаренко метеорологическое отделение постоянно анализировало состояние погоды и выдавало рекомендации в войска на день и на неделю. К концу 1915 года в полосе расположения корпусов и отрядов Отдельной Кавказской армии было развёрнуто 17 (!) метеостанций. Такого история войн ещё не знала.

Заблаговременно перед началом наступления были пополнены до норм все передовые и промежуточные склады боеприпасов и интендантского имущества. Чтобы не возбуждать подозрений у турок и их агентуры, действующей в тылу русских войск, в приказаниях по тылу рекомендовалось из-за трудностей доставки довольствия использовать для этого любое благоприятное время.

Армейский штаб во время разработки наступательной операции не знал ни сна, ни отдыха. Использовались любые возможности для создания видимости подготовки Кавказской армии лишь к зимовке в горах и неготовности к наступательным операциям до самой поздней весны будущего года.

Командующий армией требовал содержать в рабочем порядке железнодорожные пути от станции Сарыкамыш до Карса, и подъездные дороги к ним. От Карса до Мерденека и Ольты с лета 1915 года эксплуатировалась фронтовая узкоколейка на конной тяге — так называемая конка. Благодаря этому снабжение войск 2-го Туркестанского и 1-го Кавказского корпусов осуществлялось в основном по железной дороге. Шли работы по строительству параллельно шоссе от Сарыкамыша до Караургана узкоколейки паровой, тяги.

Поскольку зима в горах Турецкой Армении изобиловала обильными снегопадами, в войсках на это время были сформированы специальные снегоочистительные команды. Они боролись со снежными заносами на важнейших участках армейских коммуникаций. Одновременно эти команды занимались охраной дорог.

Обозы заметно пополнились вьючными животными — лошадьми и верблюдами, кое-где стали использовать и ослов. Верблюжьи караваны стали привычны на фронтовом «пейзаже».

Армейский штаб оборудовал для себя передовой командный пункт в Караургане, расположенном в 20 километрах от линии фронта. Сооружение новых линий связи держалось в тайне и производилось под видом исправления старых. Телеграфные линии получили надёжное охранение из конных казачьих и пограничной стражи дозоров. Служба радиосвязи была объединена в отдельную радиогруппу, подчинённую штабу армии.

Увеличилось число искровых станций — радиопередатчиков. Для их получения генерал Юденич затеял целую переписку с Могилёвской Ставкой Верховного главнокомандующего. Просил настоятельно, говоря о необходимости Сверхштатных радиостанций. Подготовка радистов велась при армейском штабе.

Чтобы маршевое пополнение не могли обнаружить турецкие наблюдатели, перевалы через горные хребты в опасной зоне преодолевались только ночью с соблюдением полной светомаскировки. Строжайше запрещалось даже курение на ходу. Днём с русских передовых позиций каждой дивизии в тыл демонстративно отводилось по батальону, которые под покровом ночи возвращались обратно.

Обеспокоенные турки неосмотрительно выдвинули вперёд в светлое время дня усиленные дозоры. То там, то здесь на Солнце проблескивали стекла цейсовских[14] биноклей, которыми Берлин щедро одарил своих союзников. Об этом доложили Юденичу, на что тот ответил:

   — Приказываю: вражеские дозоры не тревожить.

   — Но если это удобнейший случай для их уничтожения, тогда как поступать?

   — Огня по ним не открывать, даже просто отпугивающего.

   — А если дозоры нахальничать будут: близко подбираться к вашим окопам?

   — Ну и пусть подбираются, и на наши хитрости насмотрятся досыта. Это только нам и надо...

Штабная подготовка генерала Юденича была высокой. Штаб Отдельной Кавказской армии разрабатывал под руководством своего командующего наступательную операцию тщательнейшим образом. Её подготовка была достойна академических учебников по военному искусству в годы Первой мировой войны. Особое внимание обращала на себя оперативная маскировка подготовки наступления.

Штабом армии был распущен слух о намечавшихся якобы ранней весной наступлении Ван-Азербайджанского отряда и экспедиционного корпуса генерала Баратова совместно с англичанами в Месопотамии. А чтобы всё было правдоподобно, Юденич приказал произвести в Персидском Азербайджане закупку большого количества верблюдов для обозов. Одновременно закупались гурты скота для питания войск, заготовлялась пшеница и фураж.

Поскольку «кормовых» денег в казне баратовского корпуса имелось только на самое необходимое, Юденич отдал по финансовому ведомству армии следующий приказ: командирам отдельных воинских частей разрешалось выменивать скот, фураж и пшеницу у местных жителей на сахар.

Дезинформация турецкого командования велась всевозможными способами. За несколько дней до начала наступления армейским штабом была послана командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии срочная нешифрованная телеграмма. В ней содержались «сведения» из разряда секретных — сосредоточиться на станции Сарыкамыш для дальнейшей отправки по { Железной дороге в Персию. Всё было сделано так, чтобы содержание нешифрованной телеграммы особой важности стало известно многим по пути её движения.

13-й стрелковый полк дивизии был «шумно» переброшен в пограничную Джульфу, где, выгрузившись из железнодорожных вагонов, совершил неспешный, демонстрационный суточный переход. После этого полк быстро возвратился назад.

20 декабря в Карской крепости, в своём штабе командующий армией собрал высший офицерский состав. Присутствовали только командиры корпусов и 4-й Кавказской стрелковой дивизии — генералы Калитин, де Витт, Пржевальский и Воробьёв с начальниками своих штабов. Генерал Юденич, предупредив собравшихся о необходимости соблюдения строжайшей тайны, изложил план предстоящей наступательной операции на Эрзерумском направлении.

Никаких письменных документов на руки участникам совещания не выдавалось даже в опечатанном виде. Уже это одно свидетельствовало о полной секретности всего услышанного на совещании в Карсе.

За пять дней до начала операции участок прорыва был полностью изолирован от армейского тыла. На всех путях были выставлены сторожевые заставы и конные разъезды, им была поставлена категоричная задача — всех впускать и какого, ни под каким предлогом, не выпускать из охраняемой зоны. Таким образом треугольник Ольты — Карс — Каразман оказался полностью изолированным не только для посторонних лиц, но и для своих военных.

Почтовая служба продолжала принимать почтовую и телеграфную корреспонденцию также в одностороннем режиме. Письма и телеграммы не отправлялись в Тифлис в течение всех этих дней.

Любопытную картину представляла из себя и железнодорожная станция города Карс. Поезда из Грузии приходили в Город переполненными, а из Карса уходили пустыми.

Строжайшая тайна готовящегося армейского наступления соблюдалась буквально во всём. Не только войска, но и старшие начальники были извещены о ней в самые последние минуты. Причём каждому командиру было сообщено, что именно на него возложено нанесение главного удара. Это «казалось чрезвычайно важным психологическим моментом, благодаря которому все должностные лица на фронте были предельно энергичны.

Умело проведённая штабной «командой» Юденича игра по маскировке готовящейся наступательной операции и дезинформация врага через его же агентуру в тылу русских достигла своей цели. Подготовка зимнего наступления Отдельной Кавказской армии военными исследователями по сей день считается «классикой» Первой мировой войны, да и не только её.