Харпер открыл было рот, потом безмолвно закрыл.

— Вы меня поняли? — холодно осведомился Бельмануар.

— Э-э… да, ваша светлость.

— Тогда повторите, что я сказал.

Харпер кое-как пересказал инструкции герцога и удрученно потер лоб.

— Хорошо. Кроме того, платить я вам буду вдвое больше, чем даст мистер Болей, а в конце, если постараетесь, выплачу еще… пятьдесят гиней. Вы довольны?

Тут настроение Харпера значительно улучшилось.

— Да, ваша светлость! Благодарю вас, сэр!

Трейси выложил перед ним двадцать гиней.

— Это на расходы. И помните, чем скорее провернете дело, тем вернее можете рассчитывать на пятьдесят гиней. Ну, все! Есть вопросы?

Харпер пытался собраться с мыслями, но так и не смог, а потому отрицательно помотал головой.

— Нет, ваша светлость.

— Тогда можете идти.

Мужчина поклонился и вышел, сжимая в ладони монеты. У герцога он служил сравнительно недавно и еще не вполне освоился со стремительной манерой Трейси вести дела. И вовсе не был уверен, что одобряет ее. Но пятьдесят гиней есть пятьдесят гиней…

Вскоре Ричард Карстерс решил воспользоваться любезным приглашением миссис Фэншо и навестил ее на Лаун-стрит № 16. Он обнаружил, что дом отделан с большим вкусом, сестра немолода и добродушна, а сама вдова — великолепная хозяйка. Зайдя к ней впервые, он оказался не единственным гостем: там уже сидели две дамы, которых он не знал, и некий молодой кузен, так, шапочное знакомство. А чуть позднее явился мистер Стэндш. Увидев, что возможности поговорить со вдовой о брате не представляется, Ричард довольно скоро откланялся, обещав заглянуть снова в самом ближайшем времени. Когда дня через три он снова появился у дверей особняка и сообщил лакею свое имя, хозяйка, принявшая его, оказалась одна и тут же дала распоряжение слугам никого больше не принимать.

Карстерс склонился над протянутой ручкой и осведомился о здоровье.

Миссис Фэншо усадила его рядом, на кушетку.

— Благодарю, мистер Карстерс, прекрасно! А как вы?

— Тоже неплохо, — улыбнулся он, но вид его говорил об обратном.

Она тут же не преминула заметить об этом, и тогда он сослался на хлопотную неделю.

— Что ж, прекрасно, сэр. Однако, полагаю, вы зашли не затем, чтоб говорить со мной о здоровье, верно? Вас интересует мой друг, да?

— Уверяю вас…

— И пожалуйста, без этих никому не нужных комплиментов! — предупредила она.

— Да, мадам. Я хотел бы услышать… об этом Ферндейле. Видите ли, он меня тоже… заинтересовал, и очень!

Она окинула его проницательным взглядом и улыбнулась.

— Конечно. Расскажу все, что знаю, мистер Карстерс. Хотя знаю не так уж и много, и боюсь вас разочаровать. Ведь мы были знакомы только короткое время, в Вене, а он… не слишком общителен.

— Ах! Так он не был откровенен с вами, мадам?

— Нет. Стоило кому бы то ни было начать втираться к нему в доверие, как он тут же становился таким ледяно-вежливым и замкнутым.

— И тем не менее, мадам, прошу, расскажите все, что знаете.

— Много времени это не займет. Я встретилась с ним в 48-м, в Вене, точнее — в Пратер, где гуляла с мужем, которого привезла поправить здоровье. Я случайно выронила ридикюль, а мимо как раз проходил сэр Энтони. И он подобрал его и подал, причем говорил при этом на таком скверном немецком, — при этом воспоминании она слегка улыбнулась. — Мистер Фэншо, он у меня, знаете ли, терпеть не мог иностранцев, а потому очень обрадовался, заслышав английский акцент. И пригласил сэра Энтони составить нам компанию, а потом — и в дом. Мне кажется, сэр Ферндейл тоже был рад встрече с соотечественниками, поскольку начал заходить довольно часто, и вот однажды, когда мы с ним разговорились, вдруг утратил обычную свою сдержанность… и проговорился, что едва ли сказал слово на родном языке за целых четыре года. Затем он, кажется, пожалел о сказанном и резко сменил тему, — она умолкла и подняла глаза на собеседника, узнать, интересно ли ему.

— Да-да, — подбодрил ее Ричард. — Ну, а что же дальше?

— Уже не помню. Заходил он, как я уже говорила, часто, беседовал в основном с мужем — тот был инвалидом, — но иногда виделся и со мной. Об Англии почти не упоминал, очевидно, не слишком полагался на свою сдержанность. Никогда не упоминал ни о родственниках, ни знакомых, оставшихся в Англии, а когда я заговаривала о доме, лишь плотно поджимал губы и смотрел при этом так ужасно грустно… Я видела, что ему больно говорить на эту тему, а потому и сама стала избегать ее. Однако собеседником он был очень занимательным, мистер Карстерс, вечно рассказывал массу всяких забавных историй и мой муж, бедняжка, так смеялся… как никогда в жизни! Вообще он был очень живой, очень остроумный человек, а одевался как-то даже слишком хорошо. Впрочем, род его занятий так и оставался для меня тайной. Сам он называл себя бездельником и «джентльменом удачи», однако не думаю, чтоб он был богат. Он часто посещал игорные дома, о его везении ходили легенды, и вот однажды я уличила его в этом, а он лишь рассмеялся и ответил, что живет целиком за счет Случая, то есть игрой. И все же я знала, ибо однажды разговорилась с его слугой, что кошелек у него временами бывает почти пуст.

— Ну, а когда он помог вам, миссис Фэншо, при каких обстоятельствах?

Вдова покраснела.

— Через несколько месяцев после нашего знакомства… Я вела себя… глупо. Брак мой… не слишком удался и вот я… вообразила, что влюблена в одного австрийского аристократа, который… который… впрочем, неважно, сэр. Короче, однажды я согласилась пообедать с ним и обнаружила, что он вовсе не тот galant homme[45], каким я его себе представляла, а совсем напротив. Не знаю, что бы я делала, если б на выручку не подоспел сэр Энтони.

— Так он там тоже был?

— Да. Видите ли, он знал, что этот австриец пригласил меня… я сама ему рассказала, и сэр Энтони отговаривал ехать. Но я… как я уже говорила, сэр, я была молода и очень глупа… и не послушалась. Когда сэр Энтони заехал к нам и узнал, что меня нет, он тут же догадался, где я, и отправился прямо к графу домой. Назвался каким-то вымышленным австрийским именем и вошел как раз в тот момент, когда… когда граф… пытался меня поцеловать. Никогда не забуду, какое облегчение испытала я при виде сэра Энтони! Он был такой надежный и такой… такой, словом, настоящий англичанин с головы до пят! Граф, конечно, был в ярости, и сперва я думала, что его лакеи вышвырнут сэра Энтони вон. Но после того, что сказал ему сэр Энтони, понял, что удерживать меня долее бесполезно… и я поехала домой. Энтони был очень добр — не укорил меня ни словом и ничего не рассказал мужу. Два дня спустя они с графом сражались на дуэли и граф был ранен в легкое. Вот, собственно, и все… Но я до сих пор страшно ему благодарна и очень интересуюсь, как идут его дела. Мистер Фэншо уехал из Вены через несколько недель после этого происшествия и с тех пор я так и не видела моего спасителя, — она вздохнула и внимательно посмотрела на Карстерса. — А вы… вы так на него похожи!

— Вы полагаете, мадам? — это было все, что нашелся ответить Ричард.

— Да, сэр. Могу сказать даже больше, хотя, возможно, вы сочтете это дерзостью с моей стороны. Скажите, сэр Энтони — ваш брат?

Внезапность этого заявления совершенно сразила Карстерса. Он побелел.

— Мадам!..

— Пожалуйста, прошу, не опасайтесь пресловутого женского языка, сэр. Ко мне это не относится, уверяю вас. Впервые увидев вас на балу, я была просто потрясена сходством и спросила моего партнера, мистера Стейпли, кто вы. Он объяснил и кроме того… рассказал куда больше, чем я желала бы слышать.

— Вот и доверяй после этого Уиллу Стейпли! — воскликнул Ричард, проклиная в глубине души этого завзятого сплетника.

— Помимо всего прочего, он упомянул о вашем старшем брате, который… который… Короче, он рассказал мне все. Разумеется, я тут же вспомнила о моем бедном сэре Энтони, несмотря на то, что выглядит он моложе вас. Я не ошиблась?