Лишь когда Лавлейс удалился, ей доказали, что она ошибалась. Брат сурово нахмурился.

— Ты… ты чем-то расстроен, Трейси? — нервно спросила она.

Морщинка между бровей стала глубже.

— Да нет… Не то, чтобы расстроен. Просто предвижу последствия…

— Я… я что-то не понимаю. О чем ты?

— В данном случае — ни о чем.

— Трейси, умоляю, не надо говорить загадками! Ты все же расстроен, да?

— Я же сказал, нет, Лавиния.

— Но тебя что-то беспокоит?

Вместо ответа он задал встречный вопрос:

— Надеюсь, ты неплохо развлекалась вчера, дорогая сестра?

Она покраснела. Вчера вечером она ездила на маскарад у леди Дейвенант, куда ее сопровождал Ричард. Танцевала она там почти исключительно с одним Лавлейсом, но поскольку оба были в масках, вопрос ее удивил.

— Да, спасибо, там было довольно весело. Ты тоже был?

— Нет, Лавиния, меня там не было.

— Тогда откуда же ты зн… — тут она в замешательстве умолкла и прикусила губку. И поймала на себе взгляд брата — пронизывающий и холодный.

— Откуда я знаю? — закончил за нее герцог. — Земля слухами полнится, дорогая Лавиния. К тому же… — тут он оглядел комнату, — я тоже не слепой.

— Я… я что-то тебя не понимаю! — выпалила она, комкая в ладони кружевную оборку юбки.

— Вот как? Мне следует выражаться более определенно?

— Да-да! Пожалуйста!

— Тогда позволь дать тебе один совет, Лавиния. Тебе следует вести себя благоразумно.

Щеки ее запылали.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что ты держишься с Гарольдом Лавлейсом… слишком уж дружелюбно.

— Ну и что с того?

Герцог поднес к глазам лорнет.

— Как это, что с того? Одумайся, Лавиния!

— Неужели ты считаешь, что я способна опозорить наше имя, Трейси?

— Искренне надеюсь, что нет. Даю тебе слово, я сделаю все, что в моих силах, чтоб предотвратить любой безрассудный твой поступок. Прошу этого не забывать.

Она молчала, покусывая губку.

— Неразумно играть с огнем, дитя мое. Рано или поздно можно обжечься. И еще имей в виду: твой галантный капитан не имеет и половины состояния Ричарда.

Тут она вскочила, рывком одернув юбки, как всегда делала, когда сердилась.

— Деньги! Вечно эти деньги! — воскликнула она. — Да я плевала на них! К тому же Ричард вовсе не богат!

— Ричард — наследник богатства, — спокойно поправил ее герцог. — И если ты весьма критично относишься ко всем его достоинствам, то я — нет. Ричард мне чрезвычайно полезен. И я очень прошу тебя, Лавиния, не оставляй его ради этого беспутного юнца Лавлейса, который будет верен тебе от силы месяца три, на большее его просто не хватит!

— Трейси, я не позволю так с собой говорить! Как смеешь ты оскорблять меня?! Я не давала повода! Я не говорила, что собираюсь с ним бежать!.. К тому же… к тому же он всегда будет мне верен, да! Он был верен мне все эти годы!

Его светлость насмешливо улыбнулся.

— О, дорогая!..

— Да, я знаю, у него были… увлечения. Но неужели ты думаешь, он стал мне от этого менее дорог?

— Судя по всему, нет.

— Но серьезной любви у него не было, никогда! О Господи, как же я тебя ненавижу!

— Ты воспринимаешь все слишком эмоционально, Лавиния. Так ты действительно не собираешься с ним бежать?

— О, нет-нет! Вовсе нет! Я так привязана к Дики!..

— Бог ты мой!..

— И, разумеется, никогда его не брошу…

— Что ж, в таком случае, я спокоен, — ответил он и поднялся. — Желательно также, чтоб капитана Лавлейса поменьше видели в твоем обществе, — взяв шляпу и тросточку, он постоял перед ней, затем мертвенно-белой рукой, на которой блистал огромный перстень с рубином, крепко ухватил сестру за маленький слегка заостренный подбородок, приподнял ее голову и заставил посмотреть себе прямо в глаза. Зеленые, мерцающие они так и сверлили ее. — Ты меня поняла? — хриплым шепотом спросил он.

Глаза Лавинии наполнились слезами, пухлая нижняя губка задрожала.

— Да, — пролепетала она и тихо всхлипнула. — Да, Трейси!

Злобный огонек угас в глазах герцога и он улыбнулся. Затем отпустил ее подбородок и снисходительно потрепал по щеке.

— Не забывай, детка моя, я на целых пятнадцать лет старше и в одном моем мизинце больше мудрости, чем во всей твоей очаровательной головке. И я не желаю видеть, как ты губишь свою жизнь.

Тут слезы так и полились у нее из глаз и, выхватив у брата платок, она начала промакивать их кружевным уголком.

— А ты любишь меня, Трейси?

— Где-то в самых потаенных уголках души гнездится нечто напоминающее привязанность, — холодно ответил он и отобрал платок. — Я привык ставить тебя в один ряд с нашими никчемными братьями но, видимо, ошибался.

Она истерически рассмеялась.

— Ах, Трейси, ну до чего же ты все-таки противный! Нет, ей-Богу, мне жаль эту Диану, если она станет твоей женой!

Тут, к ее изумлению, брат немного покраснел.

— Если Диана выйдет за меня замуж, она получит все, чего бы ее душа ни пожелала, — ответил он и с этими словами вышел.

Оказавшись на площади, он какое-то время искал глазами портшез, но так и не найдя, двинулся пешком к Одли-стрит. Шел он быстро, однако продвижение его несколько задержали две дамы, проезжавшие мимо в экипаже, — заметив Трейси, они подозвали его поболтать. Избавившись от них, он свернул на Курсон-стрит, а оттуда — на Хаф-мун-стрит, где буквально упал в объятия Тома Уилдинга, который взахлеб принялся рассказывать о своем последнем пари с Эджкумбом. Его светлость изобразил на лице интерес, однако вежливо отказался, когда Уилдинг вызвался его проводить, и продолжил свой путь по Пикадилли, направляясь к востоку, к Сент-Джеймс-сквер, где располагалась городская резиденция Андоверов. Видно, самой судьбе было угодно расставлять сегодня на его пути препоны, потому что как раз в тот момент, когда он вышагивал по Арлингтон-стрит, из двери дома № 5 вышел мистер Уолпол. Ему так много надо было сказать его светлости! Он и понятия не имел, что Бельмануар вернулся из Парижа. Ах, он прибыл всего неделю назад? Что ж, тогда понятно, ведь сам он, Уолпол, как раз на той неделе ездил в Твинкенхерст. Надеюсь, Бельмануар почтит его своим присутствием в четверг? У него соберется уютная маленькая компания для игры в карты. Придут Джордж и Дик Эджкумб; он также пригласил Марча и Джимми Уильямса, но один Бог знает, когда эти двое появятся! Слышал ли Бельмануар об этой глупой ревности Джилли? Уилдинг твердо обещал быть, и Маркхем тоже, а вот насчет остальных уверенности у него пока еще нет.

Андовер с благодарностью принял приглашение и расстался, наконец, с мистером Уолполом. Остальную часть пути он проделал без помех и, войдя в свой дом, прямиком отправился в библиотеку, где его уже ждал некий прилизанный и довольно респектабельный на вид господин, одетый конюхом. Увидев входившего герцога, он встал и поклонился.

Бельмануар ответил коротким кивком и уселся за письменный стол.

— У меня для вас работа, Харпер.

— Да, сэр, ваша светлость.

— Вы знаете Сассекс?

— Э-э, ваша светлость, смотря с какой…

— Так знаете или нет?

— Нет, ваша светлость… э-э… то есть, да, ваша светлость. Просто я хотел сказать, не слишком, сэр.

— Слышали ли вы о местечке под названием Литтлдин?

— Нет сэ… то есть, ваша светлость.

— А Мидхерст?

— О, да, конечно, ваша светлость.

— Прекрасно. А Литтлдин в семи милях к западу. Поедете туда и найдете постоялый двор, кажется, он называется «Указующий перст». Там остановитесь.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Совсем неподалеку оттуда находится именье Хортон-хаус, где проживает некий мистер Болей, с сестрой и дочерью. Будете следить за всеми перемещениями этих людей, но только с величайшей осторожностью. Думаю, лучше всего вам наняться конюхом к мистеру Болей.

— Н-но… ваша светлость! — слабо запротестовал изумленный Харпер.

— Познакомитесь с его нынешним конюхом и намекнете ему, что, дескать, мне, герцогу Андоверскому, нужен второй конюх. Можете сказать ему, что я очень хорошо плачу — втрое больше, чем мистер Болей. Насколько мне знакома природа человеческая, он тут же переметнется. А вы займете его место. Если мистер Болей спросит о рекомендациях, можете сослаться на сэра Хью Грэндисона из Уайт-Чоколет-хаус, что на Сент-Джеймс-стрит. Ну, вот, найметесь и будете ждать моих дальнейших указаний.