Фредерик с минуту выглядел задумчивым, потом кивнул Маттиасу.

Маттиас затолкнул Кристоффа в камеру, которую открыл, и захлопнул дверь, запирая ее, прежде, чем пройти к двери на противоположной стороне коридора, быстро открывая ее.

Кромешная тьма разверзла свою пасть передо мной, когда он рывком распахнул дверь.

– Алек? – сказала я, делая нерешительный шаг в ту сторону.

– Пия? – спотыкаясь, из обсидиановых глубин появилась тень. – Любимая, это ты?

– Любимая? – сказала Кристьяна, ее голос сочился презрением.

– Ты ранен? – я заспешила к нему, но Маттиас перегородил мне путь, его обычно безмятежное лицо, напряглось и затвердело. – Маттиас, пожалуйста.

Его глаза сощурились на меня.

– Ты замужем за мной, но ты его Возлюбленная? Я не верю в это, Пия.

– Я сожалею об этом, но были… причины…

– Со мной все в порядке, просто немного помяли, – сказал Алек, когда я остановилась. Он уставился на меня через плечо Маттиаса. Как и Кристофф, он был закован в наручники, несмотря на то, что его руки были связаны перед этим. – Однако мне жаль, что я не дал тебе достаточно времени, чтобы удрать.

– Я успела. Мы вернулись, чтобы спасти тебя, – с кривой усмешкой сказала я.

– Мы?

– Кристофф тоже здесь.

– У него всегда было больше мускулов, чем мозгов, – сказал Алек, его взгляд согрел меня, несмотря на окружающие обстоятельства. Он повернулся, разглядывая Фредерика. – Я так понимаю, вы планируете использовать Пию, чтобы уничтожить Кристоффа и меня?

Кристьяна начала отвечать, но Фредерик поднял руку, останавливая ее.

– Вы – Темные. Мы обязаны провести обряд очищения. Однако, Зоря просила дать ей возможность объясниться, я так полагаю, от вашего имени.

– Да, я хотела бы сделать это. – Крохотная искорка надежды зажглась у меня внутри, не смотря на ситуацию. – Думаю, что если бы вы могли узнать их, как я, вы бы поняли, что они не кровавые, мстительные монстры, которыми вы изобразили их.

– Только вчера двое из наших братьев пострадали, а третий был убит. По общему мнению, убийца – Темный, которого вы называете другом.

– Там были смягчающие обстоятельства, – сказала я, облизывая свои пересохшие губы. – Ваши люди без причины напали на Кристоффа и меня. Мужчина, который был убит, угрожал мне смертью…

Фредерик снова поднял руку.

– Мы оставим это обсуждение на потом, чтобы его услышала Зенит.

– Вы собираетесь позволить ей уйти? – оскорблено спросила Кристьяна.

Он на мгновение задумался.

– Я полагаю, что это было бы не разумно. Однако, мы позволим высказаться Зоре Пие. Как вы знаете, ритуал света должен быть проведен сегодня ночью, чтобы обрели силы Полуночной Зори. Мы проведем собрание, чтобы вы могли высказаться при всех. После этого… – Его взгляд переметнулся к Алеку, который пристально глядел на него в ответ. – Будет видно.

– Я рада, что хоть кто-то хочет меня выслушать, – сказала я, поднимая руки, которые, в отличие от двух мужчин, были связаны клейкой лентой. – Я бы оценила, если бы вы сняли это с меня. Она начинает натирать.

Кристиана выглядела так, словно хотела, чтобы у меня натерло и все остальное, желательно бензопилой или большой бочкой взрывчатки, но Фредерик просто сделал знак Маттиасу.

– Любимая, не позволяй им… – голос Алека прервался, когда его опять запихнули в эту адскую дыру, а дверь захлопнулась за ним.

– Это действительно необходимо? – Спросила я Фредерика, когда Маттиас резко открыл перочинный нож и перерезал скотч на моих запястьях. Я содрала прочь серый ком и рассеянно потерла нежную плоть. – Вы не могли бы, по меньшей мере, дать ему свет и что-нибудь почитать?

Он проигнорировал мой комментарий, все еще изучая меня невозмутимым взглядом.

– Вы понимаете, что мы не можем позволить вам свободное передвижение, пока собрание и ритуал не будут проведены.

– Я не понимаю, но позволяю себя заточить, – надменно сказала я.

– У нас есть только две надежных камеры, – сказала Кристьяна, ее лицо было полно сомнения, когда она взглянула на Фредерика. – Вы же не собираетесь оставить ее с ее Темным. Эти двое вместе… они могут быть опасны.

– Я не столь уверен в этом, как вы, – медленно ответил Фредерик. – Но я согласен, что было бы неблагоразумно, оставить их вместе.

– Я была бы вполне довольна остаться в гостиничном номере, – сказала я с легким уколом совести, что оставляю за собой Кристоффа и Алека. – Или я могла бы…

– Поместите ее с другим, – произнес Фредерик прежде, чем повернулся и начал подниматься по лестнице.

– Что? Нет, постойте…

Прежде, чем я смогла собраться для протеста, Маттиас схватил меня за руку, открыл дверь Кристоффа, запихнул меня внутрь и захлопнул дверь, закрывая ее за мной.

– Эй! Помните, я – Зоря! – Я отстранилась от двери и толкнула ее. – Маттиас, освободи меня! Я обещаю, что не буду сбегать или выходить замуж за кого-то еще, о'кей? Маттиас? Алло?

– Возможно, ты не должна давать такие поспешные обещания, – глубокий грудной голос Кристоффа прокатился по темной комнате. – Ты не можешь знать, может когда-нибудь ты захочешь взять третьего мужа.

– О, помолчал бы лучше. Маттиас? Черт.

Я повернулась лицом в комнату и не увидела ничего. В помещении не было света, ни самой крохотной малости не проникало снаружи, что означало, что тут тоже не было никаких окон, или они были наглухо заколочены. Тут стоял какой-то земляной, слегка затхлый запах, который, должно быть, привлек внимание Ингвельдур, когда она изучала подвал. Тут пахло так, как пахнет мешок картошки, оставленный в кладовке слишком надолго.

– Ты где?

Неприятно прозвучавший глухой стук раздался примерно в пяти футах от меня, сопровождаемый проклятиями и тихим скребущим звуком, который закончился скрипом дерева.

– На стуле.

Я вытянула руки, делая малюсенькие шаги, чтобы избежать столкновения с чем-нибудь.

– Где на стуле? Прекрасно, теперь я говорю как Доктор Сьюз[36]. Я полагаю, что ты не можешь видеть в темноте, не так ли?

Кристофф фыркнул.

– Нет. Я не могу превратиться в летучую мышь и сбежать из этой тюрьмы, или превратиться в волка и напасть на твоего второго мужа в момент, когда он откроет дверь, или раствориться струйками тумана и проскользнуть через трещину под дверью. Я Темный, Зоря, не джинн.

– У меня был такой же поганый день, как и у тебя, так что тебе нет нужды так уж огрызаться. Я не знаю, где ты, – сказала я, делая несколько шаркающих шагов вперед, мои руки все еще доставали только тьму.

– Почему тебя беспокоит, где я? – угрюмо спросил он.

– Мои руки свободны. Может быть получится также освободить и твои, а тогда мы сможем как-нибудь разобраться с этим делом. Может, ты продолжишь говорить, чтобы я смогла найти тебя? – Я прошаркала на пару шагов дальше и, внезапно, мои пальцы встретились с чем-то мягким и скользким. Я, испугавшись, отскочила назад. – Тьфу! Тут что-то еще!

– Да. Мое глазное яблоко.

– Ох. Извини. – Я осторожно потянулась, как ребенок, идущий вперед, пока мои ищущие пальцы не приземлились на нос с небольшой горбинкой посередине. – Я не причинила тебе боль?

– Нет, но если ты не отпустишь мой нос, то заставишь меня чихнуть.

– Прости. – Я сделала последнюю пару шагов вперед, прощупывая дорожку вниз по его плечам, затем по спине, где были связаны его руки. – Полагаю, ты пытался вывернуть руки из наручников?

– Да. Но я, к тому же, еще и не фокусник.

Я встала на колени и ощупала оковы. Они казались довольно надежными, туго защелкнутыми вокруг запястий Кристоффа. Я посидела на пятках, вздохнула.

– Я, к сожалению, не знаю, как вскрыть замок. Ладно, бесполезно плакать над сбежавшим молоком. А что еще здесь есть? Ничего, что мы могли бы использовать как оружие?

– Я ничего не нашел.

Тут оказалось несколько деревянных ларей, которые очевидно использовали когда-то для хранения корнеплодов, но все, что осталось в них сейчас, была сухая грязь у основания и несколько засохших комков, которые могли быть только иссохшей картошкой. Я обследовала последний ларь, не найдя ничего кроме особенно странной по форме картошки. У нее были очень острые глазки и мягкая кожура, как если бы она обросла грибком. У меня не заняло много времени, чтобы осмотреть комнату.