«Окунитесь в романтику под звездным летним небом Исландии с потомками викингов», – вот что говорилось в брошюре.

Глаза потрясающе чистого серого оттенка задумчиво разглядывали меня.

– До сих пор, мои звездные летние ночи были заняты попытками понять, почему адаптер моего фена продолжает вырубать свет в гостинице. Не думаю, что ты свободен сегодня вечером, чтобы немного полюбоваться звездами?

Серые глаза не мигали, просто продолжали с осторожностью следить за мной, как будто их владелец ожидал, что я внезапно запрыгну на крошечный столик из металла и стекла, за которым мы сидели, и начну отплясывать канкан.

– Любоваться звездами?

– Да, это значит смотреть на звезды. Кстати говоря, твой английский удивительно хорош. Но, как я понимаю, из-за недостатка энтузиазма, ты охотнее оставил бы эту идею. – Я вздохнула. – Я вроде думаю так же. Это нормальный ход событий, знаешь ли. Ладно, нормальный ход событий для меня. Парочка дам в поездке к настоящему времени преуспели.

Три женщины танцевали. Двух первых я не знала, но третья, Магда, было бесспорно пухленькой, пышногрудой леди латиноамериканского происхождения, у которой были огромные черные глаза и озорное чувство юмора.

– Пия, ты не танцуешь? – Позвала Магда, когда ее партнер, Реймонд, кружил ее рядом под похожую на немецкую мелодию аккордеона.

Была середина июня, и вся Исландия включая туристов с большим энтузиазмом праздновала собственный День Независимости. Маленькие палатки ремесленников и торговцев едой выстроились вдоль площади, наполняя воздух интригующей мешаниной запахов, в диапазоне от цветочного (от продавца сушеной лаванды) до аппетитного (стойки со средиземноморским гиро[1]). В дальнем конце площади была установлена сцена, и музыкальные группы весь день сменяли друг друга, играя от кантри (кто бы знал, что в Исландии есть музыка кантри?) до легкой музыки. Я сделала вывод, что наиболее шумные группы будут украшать вечерние подмостки.

– Нет, на этот раз, нет, – отозвалась я в ответ.

– Ты должна! – Заорала она, своим глубоким хрипловатым голосом, удивительно хорошо выделявшимся над шумом музыки и людей. – Музыка божественна!

Я подумывала указать на очевидное, что до сих пор в поездке никакой белокурый голубоглазый потомок викингов не попросил меня составить ему компанию, но маленький клочок гордости, оставшийся у меня, не позволил прокричать это Магде.

Мой сосед по столику заглотил последний из своих напитков и, отрыгнув, вежливо попросил прощения.

Я с минуту в сомнении глазела на него, прежде чем решила, что нищие не могут выбирать.

– Может, я забегаю вперед, но если бы попросила, ты потанцевал бы со мной?

Он с минуту выглядел задумчивым, затем кивнул и поднялся.

– Танцевать – это хорошо.

Я была немного удивлена его уступчивостью, но, настроенная наслаждаться несмотря ни на что, взяла его за руку и проложила путь сквозь толпу у столиков кафе, загромоздивших часть площади, где было отведено место танцам.

– Как на счет тустепа[2]? – Вежливо спросила я своего партнера.

Он взглянул вниз на мои туфли.

– Две стопы.

– Да. Это танец. Я так понимаю, ты не знаешь его?

– Нет. – Он покачал головой. – Я люблю танцевать.

С осторожной неторопливостью, он опустил свои обутые в потрепанные сандалии ноги сверху на мои крепкие, хотя и несколько неухоженные, кожаные туфли на низком каблуке и глянул в ожидании вверх.

– Это хорошая штука, что ты настолько мал, а я такая большая, – сказала я мальчику, беря его за руки и тихо двигаясь, в неопределенных танцевальных движениях, не позволявших ему сбиться. – Сколько точно тебе лет?

Мальчик скривил на мгновение лицо, подбирая подходящее слово.

– Четыре.

– В самом деле? Тогда твой английский даже более замечательный, чем я думала. Я не могла попроситься на горшок на другом языке, когда была в твоем возрасте, а ты танцуешь здесь со мной и болтаешь, как ненормальный. Ладно, хорошо, я та, кто участвует в большей части беседы, но ты, кажется, понимаешь, что я говорю и, так как я, вероятно, единственная персона в Туре Клуба Одиноких Сердец Сержанта Пэтти, которая все же должна подцепить любого из парней участников поездки или красивого местного, то ты в большей степени это, поскольку подходящий доступный собеседник. Как тебя зовут?

Его брови на мгновение сдвинулись вместе.

– Гейрфиннар.

– Что ж, занятное имя. Я Пия Томасон. Из Сиэтла. Ты знаешь, где это?

Он потряс головой.

– Позволь подумать, чем же известен Сиэтл… Майкрософтом? Ты когда-нибудь слышал про Майкрософт? Старбакс? Гугл?

Он снова потряс головой.

– Гейрфиннар! – Мужчина появился из-за танцующих, делая знак на мои ноги, когда заговорил на исландском. Мой партнер по танцам нехотя сошел с моих ног, стреляя в меня карающим взглядом.

– Вы отец Гейрфиннара? – Спросила я, когда у предмета его беседы гневные глаза начали наполняться слезами раскаяния.

– Вы – англичанка? – Я могла заметить сходство в их лицах и одинаково ясные серые глаза. – Я очень сожалею, что он так скверно вел себя с вами.

– Он вовсе не вел себя ужасно, – быстро сказала я, взъерошив волосы мальчика. Он вознаградил меня зубастой ухмылкой. – Собственно, как раз наоборот. Он брел мимо, когда я сидела и наблюдала за всеми, любезно составил мне компанию, и помог съесть мороженое. Он говорит на английском так хорошо, что я, в самом деле, совершенно поражена, что он настолько юн.

– Моя жена из Шотландии, – объяснил мужчина, награждая своего сына любящим взглядом. – Ты сказал «спасибо» английской леди?

– Американской, не английской. Я из Сиэтла.

Отец Гейрфиннара принял такой же сосредоточенный вид, как у его сына, когда он, по-видимому, пытался определить точное местоположение Сиэтла.

– Это на тихоокеанском северо-западе. Верхний левый угол страны. У нас есть Боинг и Амазон.

– Сиэтл? – Сказал мужчина, его чело прояснилось. – Нинтендо[3]!

– Да, это у нас тоже есть, – ответила я, улыбаясь, в то время как мой танцевальный партнер прыгал вокруг нас с криками, – Нинтендо, Нинтендо! Супер братья Марио[4]!

– Вы здесь как туристка? Я Йенс Якобсон. Это – Гейрфиннар.

– Да, я с… ээ… – я неопределенно махнула рукой, внезапно застеснявшись факта, что я была с туром одиночек, – с трехнедельной поездкой по Европе.

– Это замечательно. Вы наслаждаетесь Исландией? – Он выговорил слово «Исландия» с местной интонацией.

– Очень. Далькафьордхар – красивый маленький городок. Мы пробыли здесь два дня и есть еще три, чтобы обследовать Рейкьявик и окрестности, прежде чем двинемся в Голландию.

– Здорово, – сказал он, усмехаясь. – Вы были так добры с Гейрфиннаром, мы покажем вам округу сегодня вечером, покажем места, которые туристы обычно не видят. Мы знаем хорошее место, чтобы посмотреть фейерверк. Вы не возражаете?

– Мне бы это понравилось, – сказала я, искренне радуясь мысли встретиться с несколькими местными. Мое счастье было недолговечным, когда я извлекла мысленный образ туристического маршрута. – Только… черт возьми. Думаю, наша экскурсия пройдет по окрестностям сегодня вечером, чтобы осмотреть какие-то развалины.

– Здесь очень симпатичные развалины, – сказал Йенс. – Но думаю, не такие хорошие, как фейерверк.

– Фейерверк! – Пропопугайничал Гейрфиннар, внезапно устремляясь ко мне и охватывая руками мою талию, когда посмотрел вверх. – Фейерверк – это здорово!

– Гейр, не докучай леди. Она отправится с туром. Какие развалины вы собираетесь посетить?

– Это что-то вроде заповедного леса с руинами в нем. Боюсь, что не помню названия, но явно связанное с культом, что как предполагается, был очень известен из-за летнего солнцестояния, и так как до него осталось лишь пара дней…