— Живем, работаем. — Улыбнулась Нигора, поправив тонкий шелковый, черный вдовий платок. — Что нам еще остается?

— Я заканчиваю школу. — Сайорка прильнула ко мне. — Но это ты сам прекрасно знаешь. Не знаешь ты того, что мне предложили работу. В разведотделе, переводчицей с арабского. — Супруга с удовольствием посмотрела на мою отвалившуюся от удивления челюсть, и продолжила. — Сказали, чтобы с тобой посоветовалась.

— Мама, пошли пушки посмотрим! — Раношка потянула мать к выставленным на плацу орудиям. По ним уже лазала малышня. Ну, все что они могли скрутить, уже лежало на полках и стеллажах.

— Пошли, пошли. Егоза! — Нигора пошла вслед за дочкой, улыбнувшись нам.

— Сайора, это тебе не повредит? — Я погладил пока абсолютно плоский живот моей супруги. — Точнее, вам? Разведотдел знает, что ты беременна?

— Знают, конечно. Им же моя медкарта пришла из Демидовска, точнее, копия. Ничего не повредит, сидеть шесть часов за монитором и переговоры арабов по рациям и мобильникам слушать. Тут знающих арабский мало, за меня и то схватились. Я ведь его только учу. — Сайора улыбнулась. Потом поглядела на меня с автоматом. — Ты говорил, на эти выходные приедешь? А сейчас тебя хотя бы на несколько часов не отпустят? Я очень соскучилась.

— Я тебе по секрету скажу, что мне до утра дадут увольнительную. — Если честно, то я тоже очень соскучился по своей жене. Раньше как–то такого не было, так и влюблен–то я впервые, если честно. Точнее, люблю впервые. И сейчас меня порой такая нервленная дрожь пробирает от присутствия рядышком любимой девушки. — И я вижу, что вы с Нигорой приехали на разных машинах?

— Тетя отдала мне «Делику», сказала, что ей она лишняя. Мол, ей хватает «Ленд Ровера». А в «Делике» очень удобный салон. — И Сайорка стрельнула в меня глазами, тут же покраснев, впрочем.

— Красиво как. — Сайора накинула на обнаженные плечи плед, и оперлась мне на плечо, и, подняв голову смотрела на ночное небо, светящееся от множества звезд. Две какие–то галактики, вроде земного Млечного пути, перечеркивали небосвод, образовывая ясно видимый косой крест. — Где Земля, интересно?

— Не знаю. И вроде как никто не знает. — Я оперся на колесо микроавтобуса.

От нас, с вершины холма, расстилалась ночная земля. Светились немногие окна в зданиях военного городка, где–то на востоке едва видимо мерцали окна небольшого поселка, где–то за невысокими горами на севере светилось небо над Демидовском. По здешним меркам настоящий мегаполис, и света над ним хватает. — Вот уж точно, неведомая сторонка.

— Да. — Девушка потерлась подбородком о мое плечо. — Леш, тебе здесь нравится?

— Именно здесь? — Я усмехнулся, и поцеловал опухшие уже губы Сайоры. — Здесь, с тобой — потрясающе.

— Я не о том! — Меня стукнули кулаком по плечу. — Ну, тут все–таки такая провинция выходит по меркам той Земли. Не лучше нашего Атласабада.

— Мне нравился наш поселок. — Помолчав, ответил я. — Тихо, все друг друга знают, хорошие люди, красивые места. Горы, поля, виноградники. Другое дело, что нас бы там убили, Сайор. А тут мы вроде как свои среди своих. По крайней мере, нас не считают чужаками. Мне, кстати, парни очень завидуют, ты сумела произвести впечатление. — Я довольно засмеялся. При этом случайно толкнул прислоненный к борту автомат, и едва успел его поймать.

— Знаешь, у меня странное впечатление от Базы. — Сайора помолчала. Потом продолжила. — Там живут жены солдат и офицеров, многие постоянно в деле, постоянно рискуют жизнью. И знаешь, женщины гордятся своими мужьями. Да, страшно переживают, очень боятся звонков из строевой части, но гордятся. — Она снова примолкла. — Позавчера соседка, через три дома от нас, получила похоронку. Муж погиб где–то на том берегу Залива, тело должны привезти через несколько недель. Она бледная как тень, дочка плачет. А мальчишка ненамного нас младше, ходит как шомпол проглотил. Страшно, Леша. Постарайся не сделать меня молодой вдовой, хорошо?

Я удивленно поглядел в глаза своей жены, огромные, полные слез. И абсолютно серьезно ответил.

— Сайора, я сделаю все, что в моих силах для этого. Более того, я не останусь в армии, потому что носить погоны сверх обязательной программы не намерен, военная служба не предел моих мечтаний, и мне не сказать, чтобы очень нравится. Но отслужить надо, сама понимаешь.

— Да, я понимаю. — Девушка прижалась ко мне обнаженной грудью. — Только знаешь, Леша, как мне тяжело без тебя. Скорее бы пролетал этот год.

— Точнее, полгода. — Я поцеловал жену в плечо, потом в живот. — Сайора, через пару–тройку месяцев ты точно станешь больше занятой. И мысли всякие убирай.

— Мне Боцманша также сказала, когда на той неделе приезжала. — Улыбнулась жена. — Знаешь, никогда не видела до того таких высоких женщин. Но как гинеколог — потрясающе талантливая дама. На нее весь протекторат молится, да и соседний тоже. Говорят, в особо сложных случаях из Бразилии и Конфедерации на консультации к ней приезжают. — Супруга зевнула, и потянулась.

— Пошли, поспим? Завтра тебе ехать с утренним автобусом. — Хоть и внутри наших земель, но одну жену отпускать не хочу. Утром проходят практически одновременно пара автобусов, вот с ними и отпущу, до Демидовска доедут караваном, а от Демидовска до ППД много машин ходит.

— Пошли. — Сайорка еще раз звонко зевнула. Встала, закутавшись в плед, и нырнула в салон микроавтобуса. Там мы устроили неплохое гнездышко на надувном матрасе.

А я отпил глоток холодного кваса, и еще раз поглядел на ночную землю. Красиво здесь, до умопомрачения. И, подхватив свое оружие, тоже залез в салон, закрыв дверь.

— Отделение, слушай команду! Выдвижение по маршруту берег Ориноко, вверх по течению шестнадцать километров, поворот вдоль русла Гнилой Речки, марш–бросок до высоты 133–17, занять, оборудовать и замаскировать позиции на южном склоне, три дня разведки и наблюдений за перемещениями по Южному Тракту. Особое внимание подвесной переправе через Гнилую. Режим максимальной скрытности! Приказ ясен? — Командир взвода прошел мимо нашего строя, внимательно вглядываясь в лица. — Приказ ясен. Выполнять!

— Направо, бегом марш. — И наш командир отделения, плотный паренек из кубанских казаков, Артем Весин, придерживая АКМ на груди, вроде как неспешно побежал впереди. За ним так же неспешно побежали и мы, выстроившись гуськом, и стараясь наступать след в след.

Три месяца после присяги пролетели незаметно. Шесть раз я побывал в ППД, три раза в ее в выходные на Нигориной «Делике» приезжала Сайорка, и мы пару–тройку часов проводили на вершинке холма неподалеку. Правда, беременность хоть и протекает очень хорошо (тьфу–тьфу, не сглазить), но акробатические номера в машине я проделывать не решаюсь. Все–таки беременная жена требует бережного отношения даже в сексе. Так что нежность, нежность и еще раз нежность. И долгие разговоры о будущем, какой поселок может стать нашим домом, и домом наших детей. Блин, мне еще же восемнадцати нет, жене семнадцать пока не исполнилось, а мысли какие–то супер–пупер взрослые.

За эти три месяца учебки нас умудрились загонять так, что казавшиеся запредельными нагрузки стали привычны. Все как–то резко похудели, став жилистыми, как голодные волки, и это несмотря на просто обжорные порции в столовой.

Мы расстреляли за это время по паре ящиков патронов из автоматов, винтовок и пулеметов, уже постреляли из трехдюймовок, из восьмидесятидвух и стодвадцатимиллиметровых минометов. Сейчас готовимся и изучаем зенитки, КПВ и тридцатисемимиллиметровые. Более того, нам пообещали, что дадут азы стрельб из знаменитейших «ахт–ахт», фашистских восьмидесятивосьмимиллиметровых пушек. Как и каким образом их занесло на Новую Землю, мы уже и не спрашивали. Вообще, эти зенитки составляли часть ПВО Демидовска и ППД, закрывая максимальные высоты и хоть обычно расчеты пушек были полностью скомплектованы, правда из резервистов, но учебный план это не отменяло. Но основная часть этих пушек была в составе Береговой обороны, при необходимости перебрасывалась на нужный участок побережья. Впрочем, и тут расчеты были из резервистов. Не мог Протекторат держать огромную армию, просто физически не мог. Итак, Русская армия очень велика.