Еще он также боялся темноты. За границей света ожидали злобные создания из снов любого ребенка — драконы, людоеды и тролли, все голодные, и готовые и желающие ждать вечность, чтобы добраться до него. Ребенок Мирал переводил взгляд со света на темноту и пытался выбрать, но он был маленьким и боялся.

Затем его окутало тепло, словно в приятной ванне. Он услышал простенькую детскую мелодию, наигрываемую на лютне. Запах духов его мамы — размятых лепестков роз — проник ему в ноздри, и он знал, что она скоро будет здесь, чтобы спасти его от этого света, накормить ужином и положить в кроватку, рассказав историю. В конце концов, для этого и существуют мамы. Он с нетерпением ждал.

Но она не приходила, и он становился все нетерпеливее, затем начал опасаться, что это означает, что она никогда не придет.

Он услышал звук шагов. И интуитивно знал, что это не только не были шаги его мамы, но и что они принадлежали кому-то, от кого его мама хотела бы, чтобы он держался подальше.

Он начал плакать и стискивать в кулачки свои крошечные ручки.

Руки спящего мага также стискивались и разжимались, стискивались и разжимались, в нарастающем страхе.

Танис, выглядевший хмурым, как самая глубокая ночь, не успел прибыть к мастерской Флинта, как гном вытолкал его за дверь и захлопнул ее за ним.

— Куда… — запротестовал Танис, быстро шагая по булыжной дорожке, соединявшей мастерскую с улицей. Его меч, без которого он отказывался где-либо появляться с тех пор, как Флинт подарил ему его, болтался в ножнах сбоку.

— Неважно, — резко ответил гном, громыхая впереди него. — Пойдем.

Весенняя ночь была холодной, и немногие эльфы находились вне дома, но те двое или трое, что повстречались им на улицах, в изумлении смотрели на гнома, тянувшего за собой Полуэльфа по дорожке перед мастерской Флинта, затем через мозаику Зала Неба в аллею из деревьев позади него. Весенние запахи — земли, растительности и цветения — наполнили ноздри Таниса, но он практически не обращал внимания ни на что, кроме головы гнома, подпрыгивавшей перед ним.

Наконец, Танис уперся ногой в мокасине, схватился свободной рукой за ветку и отказался двинуться с места, пока Флинт не скажет ему, куда они идут.

— Мы направляемся навестить леди, — раздраженно ответил гном.

Танис состроил гримасу.

— Флинт, леди устроила мне эти неприятности. Ты уверен, что это такая уж хорошая идея?

Гном скрестил руки перед грудью и упрямо посмотрел на своего друга.

— Эта леди знала твою мать. Я хочу, чтобы ты встретился с ней.

Танис, разинув рот, в замешательстве смотрел на гнома.

— Многие люди во дворце знали мою мать. Что такого особенного в этой леди? — потребовал ответа он, начиная злиться. — Она колдунья? Она может вернуть мою мать из мертвых? В чем дело, Флинт?

— Ой, прекрати, — раздраженно ответил гном. — Ты бы предпочел сидеть в своих покоях и хандрить? Или в моей мастерской и хандрить? — Флинт дернул его за руку. — Просто идем, сынок.

— Нет.

В голосе Таниса послышалось ослиное упрямство, и гном знал, что силой его не сдвинуть с места.

— Ладно, — произнес Флинт. — Эта леди была с твоей матерью, когда та умерла.

Танис почувствовал, как по телу пробежала дрожь.

— Она тебе это сказала?

— Нет, — ответил Флинт. — Я сложил дважды два. Теперь идем.

Танис неохотно позволил гному снова вести его, хотя и медленным шагом и не за руку, как было в начале их путешествия.

— Кто она?

— Акушерка. Во всяком случае, в отставке.

— Где она живет?

— Не знаю.

Танис снова уперся ногами.

— Тогда как мы узнаем, когда доберемся до места?

— Доверься мне, — резко ответил гном. Флинт продолжил путь, и Танису тоже пришлось идти, чтобы не отстать.

Несколько минут спустя они вышли из-за деревьев в западную часть Квалиноста, обозревая площадь Большого Рынка. В это время ночи, конечно же, это открытое место было практически пусто. Но на другой стороне парка возвышались еще дома из розового кварца, светясь пурпурным оттенком в голубом вечернем свете.

Флинт обратился к эльфу средних лет.

— Не подскажите, где мне найти акушерку Айлию? — спросил он, задыхаясь от затраченных усилий.

— Эльд Айлию? — переспросил явно сбитый с толку эльф, переводя взгляд с Флинта на Таниса. — По этой дороге. — Он указал. — Не теряйте время. Поспешите!

— Пойдем, Танис! — сказал Флинт, поблагодарив прохожего и пустившись рысью в указанном направлении. — Этот эльф выглядел озадаченным.

Танис улыбнулся и спокойно затрусил, чтобы держаться рядом с коротконогим гномом.

— Думаю, он никак не мог решить, кто из нас будущий отец.

Флинт сбавил шаг.

— Ну, это интересная мысль, — сказал гном, озорно улыбаясь. — Я был бы не против качать на коленях твоих с Лораной малышей. Я велел бы им звать меня «Дядюшка Флинт…» — Он перестал дразнить Таниса, поймав сердитый взгляд Полуэльфа.

Вскоре они подошли к перекрестку.

— Теперь куда? — задумался Флинт. Он спросил направление у эльфийки, шедшей по улице с корзиной пряжи. Она молча указала корзиной на высокий узкий дом из кварца, с порогом из серого гранита и такими же оконными рамами. Нижний этаж был темным, но сквозь ставни окна второго этажа лился теплый свет.

Танис повернул обратно.

— Флинт, я не думаю…

— Не сомневайся, — произнес гном и постучал в дверь жилища. Он вытолкал Таниса перед собой, а сам шагнул в тень.

Они ждали в темноте, дрожа от прохладного воздуха, затем увидели, как в доме вспыхнула лампа, и услышали шаги, спускавшиеся по лестнице и приближавшиеся к двери.

— Иду, иду, иду, — альтом пропел голос.

Вскоре дверь распахнулась, и Эльд Айлия высунула наружу свое кошачье лицо, пристально разглядывая Таниса.

— Через какое время идут схватки? — потребовала она ответа.

— Что? — спросил Танис.

В ее голосе послышались нетерпеливые нотки.

— Как давно начались роды?

Танис изумленно открыл рот.

— У кого?

— У твоей жены.

— Я не женат, — сказал он. — Видите ли, в этом часть проблемы. Лорана хочет…

Но Эльд Айлия заметила Флинта. Она перевела взгляд с гнома на Таниса, и на ее лице появилось понимание. Она шире распахнула дверь.

— Ты — Танталас, — прошептала она.

— Да.

— Заходи, парень. Входи, Флинт.

Несколько минут спустя, Полуэльф с гномом стояли в одном из самых переполненных домов, в которых доводилось бывать Флинту. Крошечные картины в деревянных, каменных и серебряных рамах громоздились на всех горизонтальных поверхностях, свисали с каждого сантиметра стен. Акушерка даже прикрепила миниатюры к обратной стороне уличной двери. Конечно же, почти на всех рисунках были изображены дети — новорожденные, младенцы и юные малыши. На некоторых, для разнообразия, с детьми были изображены мамы.

Эльд Айлия подтолкнула гостей к креслам перед камином, Полуэльф снял ножны с мечом Флинта и прислонил оружие к каменной стене, в которую был вмурован камин. Затем пожилая эльфийка, отмахнувшись от их предложения помочь, развела огонь и поспешила на кухню, чтобы собрать на стол к позднему чаю.

Флинт взял одну миниатюру с низкого квадратного стола; на ней был изображен новорожденный эльф, заостренные ушки поникли, миндалевидные глазки закрыты во сне, крошечные ручки сложены под подбородком, как у белочки. В нижнем левом углу были нацарапаны инициалы «А».

Айлия вернулась с тарелкой темно-коричневого печенья, глазированного смородиной в сахаре. Флинт закрыл глаза и сделал вдох; он почувствовал запах гвоздики и имбиря. К этим лакомствам не хватает эля, решил гном. Он вернул картину на стол и заметил поблизости несколько разбросанных деревянных игрушек, которые давал Эльд Айлии.

— А, вы нашли Клайрику, — воскликнула акушерка. — Дочь одного друга, родилась только в прошлом месяце. А вот… — она указала на другие миниатюры на столе, — Тирью, Рината и Марстев. Все родились в прошлом году.