— Оставьте меня в покое, — потребовала она, собирая в кулак все свои силы и придавая голосу всю власть, что только могла. — Оставьте этот двор. Если вы уедете утром, обещаю, я не расскажу отцу, что произошло. Вы избегните унижения быть изгнанным из двора.

Маг стоял, и она развернулась и направилась к двери, освещаемая лунным светом. Позади себя она услышала, как маг пробормотал несколько слов, и бросилась бежать. Однако, за несколько шагов до стальных дверей, в ее мозгу вспыхнуло заклинание, она споткнулась и упала без сознания.

Она очнулась в коридоре снаружи своей комнаты. Двое дворцовых стражников, один держал лампу, озабоченно смотрели на нее; ее голова и плечи покоились на коленях Мирала. Она озадаченно посмотрела наверх.

— Мирал? — Лорана огляделась. — Как я сюда попала?

— Я проходил по коридору, когда услышал, как открылась ваша дверь, — вкрадчиво произнес Мирал. — Я знал, что для вас этот день был ужасным, и поспешил, чтобы убедиться, не больны ли вы и не нужна ли вам помощь. Когда я появился, вы были без сознания. Вы не помните?

Лорана обессилено откинулась.

— Я… ничего не помню. Я помню, как ходила по своей комнате, а затем внезапно очутилась здесь. — Еще, подумала она, было такое ощущение, что она забыла что-то важное. Она покачала головой, не в состоянии думать.

Прозрачные глаза мага были бездонны. Одна рука нырнула в карман мантии и появилась с маленьким пакетиком сушеных листьев.

— Высыпьте это в чашку с горячей водой, миледи. Это принесет облегчение вашему разуму и поможет уснуть. Я пришлю к вам слугу с водой.

Она подождала, все еще пытаясь собраться с мыслями, затем кивнула. Мирал и один из стражников помогли ей подняться. Затем маг скрылся по коридору. Она стояла в дверном проеме, а стражники с волнением следили за ней. Дальше по коридору внезапно открылась дверь лорда Зеноса, и советник — что довольно любопытно, полностью одетый — выглянул наружу. Лорана проигнорировала его, все еще злясь на его беспрестанное отстраненное обращение с Танисом и Флинтом.

Ее раздражение на советника исчезло, как только она попыталась прояснить свои мысли. Что-то, какое-то воспоминание, казалось, ускользало от нее. Что это было?

Ну, что бы то ни было, если оно было важным, она вспомнит позже. Она пожелала стражникам доброй ночи и снова закрылась в своей комнате.

Один из слуг Беседующего на следующее утро еще до рассвета преградил Танису путь, когда Полуэльф шагал из дворца к конюшням, чтобы проверить Белтара, своего коня. Этот слуга сообщил Танису, что Солостаран хочет немедленно видеть его в приемной Беседующего.

Но когда Танис прибыл в Башню к комнате Солостарана, стоявший перед дверью стражник сообщил ему, что у Беседующего кто-то есть, и что он скоро сможет переговорить с Танисом. Полуэльф поблагодарил его, затем медленно прошелся по коридору и принялся ждать, найдя кресло в алькове.

Дверь в офис Беседующего открылась, и вышел Портиос. Он кивнул стражнику и целенаправленно пошел в противоположном от Таниса направлении, очевидно, не заметив Полуэльфа в алькове. Танис издал тяжелый вздох облегчения, и когда Портиос скрылся, направился к двери. Стражник немедленно впустил его, закрыв за ним дверь, и Танис с трудом сглотнул, размышляя, что собирался сказать ему Беседующий.

Солостаран сидел за столом, склонившись над стопкой пергамента, масляная лампа бросала полосу света на бумаги. Золотая отделка зеленой мантии Беседующего сверкала в свете лампы. Когда дверь щелкнула, закрывшись, он сразу положил пергамент и поднял взгляд, как будто на самом деле не читал его. Комната, с ее стеклянными стенами, начинала наполняться розово-серым цветом в тусклом предрассветном свете.

— Танталас, — нейтральным голосом произнес Солостаран. Он не предложил кресло, поэтому Танис остался стоять.

— Вы желали видеть меня, Беседующий, — сказал Танис. Он не мог припомнить подобных ощущений в присутствии Беседующего, но почему-то в этот день Танис чувствовал страх.

Солостаран кивнул.

— Вчера был трудный день, Танталас, — тихо произнес он. Он встал и зашагал по комнате, сложив руки за спиной. — Я знал, что будет тяжело обещать другому руку Лораланталасы, но у меня нет выбора. Это обручение было давно скреплено клятвой между двумя домами. Бессчетные договора, огромное число соглашений строятся на вере эльфов, что Беседующий-с-Солнцами всегда держит свое слово. Что я мог поделать?

Казалось, он скорее спорит сам с собой, чем разговаривает с Танисом.

— Я должен сойти с трибуны, перестав быть Беседующим, чтобы спасти свою дочь?

У Таниса едва не перехватило дыхание. Отречение?

Но Беседующий покачал головой.

— И что я этим достигну? Портиос займет мое место, а эта клятва падет на его плечи, и мало что изменится. Вот почему, Танис, я не отменил помолвку. Этого требовала честь нашего дома. — Он посмотрел на Таниса пронзительным взглядом, и Полуэльф непроизвольно вздрогнул.

— Тайрезиан не плохой выбор для Лораны, — продолжил Беседующий, и Танис ощущал, как стучит его сердце. — Итак, хотя я и знал, что это будет трудной задачей, я принял решение выполнить ее, объявив помолвку.

— Скажи мне, Танис, почему все так случилось? — спросил Беседующий. — Я не понимаю, и никто не в состоянии объяснить мне, как моя дочь каким-то образом могла дать слово мальчику, которого я привел в свой дом и вырастил как ее брата. И впервые за все время Лорана не желает… — Беседующий на мгновение замолчал, проведя рукой перед глазами. Но мгновение прошло, и его царственная осанка вернулась. — Не желает поговорить со мной. Скажи мне, Танис. Почему моя собственная дочь избегает меня?

Танис покачал головой.

— Я не знаю, — искренне произнес он.

— Но ты, Танис, единственный из всех, должен знать, — сказал Беседующий крайне взволнованным голосом. — Ты из всех моих детей всегда был самым близким ей. А теперь я узнаю, что ты, возможно, еще ближе, чем я думал. — Его глаза вспыхивали зеленым светом.

— Нет, это не совсем так, — сказал Танис, его сердце выпрыгивало из груди. — Это просто была игра, в которую мы играли давным-давно, вот и все.

— Игра? — произнес Беседующий. Его голос был тихим, но в нем была резкость, заставившая Таниса поежиться. — Танталас, это серьезная тема, — сказал он, подходя к Полуэльфу, его мантия колыхалась. — Под угрозой честь нашего дома, согласие двора, само мирное существование этого города. Не время для игр!

Танис покачал головой, его лицо пылало. Он пытался что-то сказать, хоть что-нибудь, но слова не приходили.

— Сперва, Лорана едва не бросила мне вызов при всем дворе, — продолжал Солостаран. — И я надеялся, что ты понял из всего этого, что тебе следует предвидеть последствия своих деяний, так как ты всегда был дорог мне, и я желал бы, чтобы ты уважал меня. Но затем я узнаю, что не прошло и часа, как ты снова с ней во внутреннем дворе, что она обнимает тебя и целует, как… как… — Беседующий запнулся, но затем снова собрался. Его глаза сверкали, а голос был жестким. — Танис, ты ведешь с ней темную игру. Ты являешься членом этого двора и должен уважать его решения. Ты мой подопечный. Ты — ее брат, а она — твоя сестра.

Глаза Беседующего расширились, гнев вытек через них, оставив на его лице мрачное выражение. Его плечи поникли, и он схватился за край стола, как будто пытаясь устоять.

— Прости меня, Танис, — прошептал он.

Танис помог Беседующему добраться до кресла.

— Просто все оказалось так трудно, вчерашние проблемы привели к этому, — произнес Беседующий. Он указал на графин с вином, и Танис налил ему чашку. — А со вчерашнего дня придворные напоминают мне гончих, кусающих оленя за бока. И что я должен был сказать им? Что мой подопечный собрался жениться на женщине, которую все считали его сестрой — номинальной, если не настоящей? Что я должен нарушить свое слово? — Он покачал головой. — Постарайся понять. Я сержусь не на тебя. Это все двор и его узколобость, в отношении тебя, в отношении твоего происхождения.