— Я знала его мать.

Она не стала продолжать и сразу же вышла.

Квалиност был погружен в тишину. Ночь темным покровом лежала на городе. Хотя уже было ближе к рассвету, чем к полуночи, оранжевый свет все еще мерцал в окнах маленькой мастерской Флинта. Внутри гном устало опустился на деревянный стул, разглядывая лежавшее перед ним изделие. Меч был готов.

Он сверкал безукоризненно в красном свете горна, свет танцевал на его острой как бритва кромке и играл вдоль желобка из гномьих рун силы, которые Флинт выгравировал на поверхности клинка. Гарда образовывалась плавными кривыми и элегантными дугами стали, она была столь изящна, словно выросла вокруг эфеса меча, подобно усикам вьющейся виноградной лозы. Даже Флинт — сдержанный, как и подобало гному — чувствовал что-то особенное в этом мече. Он только мог надеяться, что тот понравится Танису.

Ему нравилось доставлять удовольствие Полуэльфу. Возможно, когда-нибудь он сможет показать Танису окрестности Утехи и дать ему возможность увидеть, что эльфы не были единственными обитателями Кринна. Это, подумал он, доставит Танису даже еще большее удовольствие, чем меч.

Флинт вздохнул и затем встал. Он засыпал золой угли в печи и задул единственную тускло светившую сальную свечу. В серебре лунного света он пробрался к кровати в маленькой комнате позади мастерской и, сбросив ботинки, обессилено погрузился в сон. Вскоре в воздухе загремел храп гнома, ритмичный, как удары его молота всего лишь несколькими минутами раньше.

Была самая темная часть ночи. Дверь мастерской медленно и плавно отворилась так, что колокольчики не издали звука. В нее вошла фигура, осторожно закрыв за собой дверь. Замерла, наклонив голову, затем, будто в чем-то убедившись, беззвучно двинулась в сторону верстака.

Меч тускло сиял в холодном свете Солинари, лившемся сквозь окно. Темная фигура в плаще подняла руку в перчатке и провела пальцем по всей длине клинка, как бы проверяя его остроту, а затем протянула обе руки над оружием. Воздух наполнился шепотом на древнем языке народа, обратившегося в прах много веков назад, и само название этого народа было давно позабыто. Немногие теперь говорили на этом языке, сохраненном колдунами и магами, так как это был язык магии.

Шепот прекратился, последние слоги повисли в воздухе, словно пылинки. Меч засветился, но не из-за луны, а внутренним огнем. Кровавым сиянием, раскаляясь все сильнее и сильнее, пока не озарил все вокруг светом цвета пламени. Лежавшая рядом небольшая горка наконечников стрел также засветилась. Внезапно показалось, что от темноты вне светового круга отделилась тень и поплыла по направлению к мечу, как бы манимая рукой незнакомца. Эта тень какое-то время боролась с пурпурным сиянием, пока внезапно не устремилась вниз, влившись в клинок, будто ее всосали. Оружие слабо дернулось, затем свет погас.

Дверь мастерской качнулась в мягком ночном бризе. Храп продолжался, не прерываясь. Незнакомец исчез.

Флинт повстречал Таниса следующим утром на Большом Рынке; Полуэльф стоял перед палаткой с вывеской, на которой значилось «Леди Кайэнна: Провидица Всех Планов». Ниже маленькая табличка гласила «Действуют Специальные Цены». Палатка цвета полуночной синевы была украшена серебряными силуэтами лун и созвездий. Несколько молодых эльфов, едва перешагнувших порог детства, с хихиканьем и перебирая в руках монеты, обогнули Таниса с Флинтом и вошли в палатку. Оттуда выплыл запах ладана, когда они откинули полог, и низкий голос произнес нараспев:

— Добро пожаловать увидеть свое будущее, прекрасные эльфы.

— Предсказатели, — фыркнул Флинт. — Все они — жулики и шарлатаны. Постой, я не рассказывал тебе о том, как побывал на Осеннем Фестивале в Утехе? Дай-ка вспомню… — задумался гном. — Это должно было быть вскоре после того дня, когда я провел тех десятерых разбойников в таверне Последний Приют.

Танис сопротивлялся усилиям Флинта оттащить его от палатки провидицы.

— Я был бы не прочь заглянуть в свое будущее, — сказал он. Гном фыркнул и потянул его в сторону выложенного плиткой прохода, оставленного между палатками и прилавками. Полуэльф внезапно как будто пришел в себя. Бросив последний долгий взгляд на палатку леди Кайэнны, он резко повернулся к Флинту и спросил: — О чем ты рассказывал?

— Утехинский уличный чародей пытался продать мне эликсир, который, как он утверждал, сделает меня невидимым, — сказал Флинт, позволив Полуэльфу остановиться перед прилавком эльфа, продававшего, подумать только, мечи. — Тот, на мой взгляд, выглядел подозрительно, как чистая вода, но он сказал мне: «Конечно, он прозрачный. Иначе, как бы он сделал тебя невидимым, понимаешь?» Потом, когда я пришел домой с этим эликсиром…

Танис прекратил поглаживать рукоять меча и обернулся.

— Ты хочешь сказать, что купил его? — не веря, спросил он.

— Не потому, имей в виду, что я поверил словам коварного уличного чародея, — раздраженно ответил Флинт, сверкая глазами и снова пытаясь оторвать Полуэльфа от созерцания меча. — Я с самого начала знал, что это ложь. Мне просто нужно было какое-нибудь доказательство, чтобы я мог сдать его властям, как шарлатана, кем он и был.

— Итак, что произошло, когда ты воспользовался этим эликсиром? — из вежливости спросил Танис, его внимание по-прежнему было занято стендом с оружием. — Вот там — прекрасные мечи. Я мог бы…

— Дешевка, — заметил Флинт, оттаскивая Полуэльфа за руку и игнорируя яростный взгляд торговца оружием. — Тебе не нужен меч. С кем здесь драться в Квалиносте? В любом случае, я выпил это зелье и подумал, что мог бы стащить кружку-другую у того курносого трактирщика, который одурачил меня несколькими днями раньше, дав кружку разбавленного эля вместо доброго напитка, — сказал Флинт со злорадной улыбкой на лице. Но затем он насупился. — Если бы только вышибала — готов поклясться, наполовину хобгоблин, если не полностью — не ухитрился увидеть меня и… Эй! — возмущенно произнес Флинт, обнаружив, что рассказал чуть больше, чем собирался.

Он пристально посмотрел на Таниса, но Полуэльф ответил ему с абсолютно серьезным выражением.

— И?… — спросил Танис.

— И не суй свой нос не в свое дело! — проворчал Флинт. — У тебя что, нет других забот?

Медленно и ловко гном провел Таниса мимо входа в Большой рынок обратно к своей мастерской. Они безмолвно вошли, Флинт прокручивал в голове различные короткие речи, но, в конце концов, так и не найдя, что сказать, молча подошел к столу, где, скрытое темной тканью, лежало что-то длинное и узкое.

— Что это? — спросил Танис, шагнув ближе.

— Кое-что, что я закончил прошлой ночью, — ответил Флинт и отбросил ткань.

Под ней оказался меч, яркий, словно замороженная до твердого состояния вспышка молнии. Рядом с мечом лежали несколько дюжин тускло-черных остро наточенных наконечников стрел.

Конечно же, взгляд Таниса оказался прикован к мечу.

— Флинт, это чудо, — тихо сказал Полуэльф, протягивая руку, чтобы коснуться холодного металла.

— Он тебе нравится? — спросил гном, поднимая кустистые брови. — Знаешь ли, это подарок…

— Для… — Танис замер на полуслове, его лицо окаменело. Пугающее мгновение гному казалось, что Танису меч не понравился; затем он заметил стиснутые руки Полуэльфа, и понял, что его друг с трудом сдерживает эмоции. — О, я не могу взять его, — наконец тихо произнес Танис, глядя на оружие жаждущим взглядом.

— Конечно же, можешь, — раздраженно сказал Флинт. — Не сомневайся, парень.

Танис колебался еще несколько ударов сердца, затем неуверенно протянул к мечу руку. Наконец, он сжал рукоять. Она была прохладной и гладкой и сразу легла в руку. По его спине пробежала дрожь. Этот меч был больше, чем оружием. Это было изделие холодной красоты.

— Спасибо, Флинт, — тихо сказал он.

Гном отмахнулся от слов Полуэльфа.