Руки дочери затряслись так сильно, что она чуть не уронила горшок с медом на пол. Она закрыла глаза.

— Я… думала, что еще не заметно, — прошептала она.

Мархарид сжала ее руку.

— Ну-ка, рассказывай, девочка. В последние два месяца ты часто чувствовала по утрам головокружение? Не хотела есть…

— Ни вчера, ни сегодня этого не было, матушка.

— И не будет. Это время прошло. Когда по твоим расчетам будут роды? — В ее глазах светилось участие.

Карие глаза Анны наполнились слезами.

— Ты не сердишься на меня, матушка? — робко спросила она.

— Рано или поздно это должно было случиться. Когда ты ждешь ребенка?

— В ноябре, матушка, в канун дня святого Андрея.

— День святого Андрея… У нас еще есть время, чтобы все уладить. Не смотри так печально, милая. Я пошлю отца к Самсону, он поговорит с его родителями…

— Господи, только не это! — Анна горько зарыдала. — Не говори отцу, пожалуйста, не говори! Он спустит с меня шкуру…

Мархарид нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что не Самсон отец твоего ребенка?

— Нет, не Самсон, — всхлипывала Анна.

— Кто же тогда?

Анна затрясла головой и заплакала еще громче.

— Я не могу сказать этого…

— Ну же, дочка, будь умницей.

— Не могу, матушка! Я обещала! Даже если ты будешь ругать меня, а отец — бить, я не выдам его.

— Значит, он никогда не возьмет тебя замуж, — с горечью предположила Мархарид. — Родишь бастарда, щенка…

Плач перешел в рыдания.

— Ну-ну, успокойся. Самсон паренек добрый, покладистый, — принялась утешать мать. — Он давно поглядывает на тебя. Клянусь, мы уговорим его взять тебя в жены.

— Я не пойду за Самсона!

— Будь умницей, Анна. Что скажет твой отец? Ты ведь знаешь его характер. Он просто выставит тебя за дверь, как только узнает о бастарде в твоей утробе.

Анна затравленно оглянулась.

— Мамочка, но ты же не скажешь ему об этом, ведь правда?

Мархарид смотрела на дочкин живот.

— Шила в мешке не утаишь. Скоро он и сам все заметит…

— Пожалуйста, не говори ему!

— Ладно, не скажу, по крайней мере, пока. Но тебе, доченька, нужно хорошенько все это обдумать. Я советую, чтобы ты получше присмотрелась к Самсону.

— Я ни за что не пойду за Самсона!

— Посмотрим, — мрачно ответила мать. — Часто молодые девушки по прошествии некоторого времени меняют свое мнение на противоположное.

— Этого никогда не будет! — всхлипнула Анна.

Она все еще рыдала и не видела, как мать, сутулясь, вышла из комнаты.

Немного успокоившись, Анна начала осознавать, что до сих пор она вела себя как слепой новорожденный котенок, надеясь, что все проблемы решатся сами собой. Если отец узнает о ее беременности, дело может обернуться плохо. Так или иначе, ей срочно необходимо послать весточку Раймонду в Хуэльгастель.

Солнечным июльским утром того же 1186 года, через пару дней после прибытия Луи Фавелла в Хуэльгастель, Гвионн Леклерк и сэр Ральф Варден скакали в замок, зная, что граф Франсуа с нетерпением ждет их возвращения.

Жеребчик сэра Ральфа по кличке Арес был гнедой масти, в то время как Гвионн, уговоривший Обри выдать ему лошадь получше, скакал на превосходном вороном мерине.

Высоко в небе порхали ласточки. Стрелой проносясь над головами всадников, пищали стрижи, гоняясь в безоблачном поднебесье за невидимыми глазу насекомыми, а еще выше, у самого солнца черным пятнышком на голубом фоне лениво кружил чеглок, мелкая хищная птица из породы соколов, высматривая добычу и нежась в лучах теплого утреннего солнца.

— Где тебя черти носят, Ральф? — грубо приветствовал прибывших граф, вышедший навстречу. — У меня к тебе неотложное дело.

— Приношу мои извинения, монсеньёр, — Ральф легко спрыгнул из седла и бросил поводья Гвионну. — Я не думал, что срочно вам понадоблюсь. Я просто решил поразмять Ареса, а Леклерк опробовал Звездочку.

Обри без особых раздумий окрестил вороного мерина Звездочкой из-за белого пятна на лбу. Правда, Гвионн скорее предпочел бы жеребца, так как верховая езда была одним из его любимых занятий и он решил не упускать случая удивить сэра Ральфа своим мастерством. Тем не менее, на этот раз Гвионн не имел поводов быть недовольным лошадью. Это оказался резвый, немножко нервный скакун, однако он скоро понял, чего от него хочет всадник, а Гвионн отметил для себя, что мерин был при всей своей горячности животным послушным, и не имел привычки нестись сломя голову. Сэр Ральф, в свою очередь, увидев, насколько искусным наездником оказался его управляющий, решил при случае использовать это умение. Памятуя, что Рим не за один день строился, Гвионн решил, что сделал неплохое начало.

Придав своему лицу безразличное выражение, он принялся ослаблять подпруги на упряжи обоих коней, при этом внимательно прислушиваясь к разговору рыцаря и его сеньора. При каждой встрече с графом Франсуа Раймонд с трудом подавлял инстинктивное желание вытащить из ножен, болтавшихся на поясе, кинжал и по рукоятку вонзить его графу между ребер. Он сдерживался, утешая себя мыслью, что желанный час мщения рано или поздно настанет.

Месть, замышляемая им, должна выглядеть иначе — скорая смерть от клинка никак не подходила для такого злодея, как де Ронсье. Гвионн мечтал видеть графа валяющимся в пыли у своих ног. Он хотел растоптать его жизнь так же жестоко, как тот поступил со всем его, Раймонда, родом.

— Так вот, Ральф… — Де Ронсье поскреб свой подбородок, заросший рыжеватой щетиной. — Дело касается моей дочери.

Гвионн насторожился.

— Тебе, конечно, известно, что через пару дней она отправляется на юг в сопровождении Луи Фавелла?

— Конечно, господин.

— Мне нужен человек, который изъявил бы согласие возглавить почетный эскорт, который я ей выделяю. Он непременно должен быть рыцарем, этого требует этикет. Я предложил эту должность Веннеру, но его пугают трудности пути. А ты что на это скажешь? Согласен доставить мою единственную дочь в целости и сохранности в Аквитанию?

Гвионн весь напрягся и поспешно отвернулся от графа, чтобы лицо не выдало охватившие его чувства. Нет, только не это! Если бы Варден согласился сопровождать дочь графа до владений ее будущего супруга, все тщательно обдуманные планы Гвионна рухнули бы в один миг. Тогда он, как слуга рыцаря, будет обязан следовать за своим господином. Он произнес безмолвную молитву, моля небо принудить рыцаря отклонить столь почетное предложение.

Голубые глаза сэра Ральфа выражали задумчивость. Сердце Гвионна учащенно билось. Его хозяин, похоже, склонялся к тому, чтобы принять предложение графа.

— Конечно, я не имею права принудить тебя, человека свободного, Варден, — немного заискивающе произнес Франсуа. — Ты всегда был лишь вассалом моего отца, а не моим. Но я буду очень тебе признателен, если ты дашь согласие.

— А что нам делать после того, как леди Арлетта будет доставлена к своему жениху? Мы должны будем вернуться в Хуэльгастель?

— Вовсе не обязательно. Если вы пожелаете, и моя дочь не будет против, можете остаться с нею в Ля Фортресс на правах ее свиты и телохранителей — я буду это только приветствовать.

— Мне всегда хотелось посмотреть в своей жизни больше, чем Нормандию и Бретань, — неторопливо ответил сэр Ральф. — Вы позволите обдумать ваше предложение и дать ответ завтра?

Граф Франсуа улыбнулся.

— Само собой. Хорошо, если ты сможешь дать мне ответ за обедом.

Серповидные крылья чеглока в небе высоко над замком внезапно сложились, и птица стрелой метнулась вниз. Пронзительный крик, и в желтых когтях бьется ласточка с окровавленной грудкой; больше ей не придется летать по небу.