Но вскоре Арлетта опять отвлеклась. Она увидела, что из-за угла фуражного сарая появился Николас Варр, замковый мастер-лучник. Рядом с ним шел капитан Мале, норманнский наемник. Шлем Мале блестел на солнце, а короткая кожаная куртка, которую полагалось надевать под доспехи, делала его широченную грудь еще шире, что отнюдь не украшало этого громилу. Мастер-лучник, казавшийся тонким, как его стрелы, рядом с этим норманнским медведем, был одет в плотно облегавшую фигуру тунику. На голове была тугая кожаная шапочка. Перевязь для лука пересекала его грудь наискосок, а сам лук был перекинут через костлявое плечо. За ними следовала добрая половина роты Мале: одни солдаты сгибались под тяжестью огромных соломенных чучел, другие волочили охапки луков. Помимо меча, у каждого воина болтался у пояса колчан со стрелами. Арлетта нахмурила лоб. Откуда такой внезапный интерес к стрельбе из лука? Что же, собственно говоря, происходит?

— По-моему, мята в саду — то же самое, что ольха на болоте, — спокойно произнесла графиня. — Если попускать ей, она скоро заполонит все грядки. Но до последнего корешка выдирать ее тоже не годится. Полезная трава.

— Мы сделаем вокруг мяты маленькую загородочку, чтобы она знала свое место.

Элеанор задумчиво поглядела на Арлетту.

— Мысль неплохая. Я вижу, что тебе можно доверить садик. — Подозвав служанку, графиня отправила ее за перчатками для верховой езды и вошла в фуражный сарай.

Хотя предполагалось, что Арлетта будет лишь надзирать за бывшими поварятами, она и сама не без удовольствия возилась на грядках. Девушка наскоро подоткнула свои юбки, засунув мешающие концы за пояс, и начала перебирать руками грязные камни, выбирая те, которые по размеру подходили для загородочки.

Роджер и Деви усердно работали мотыгами в зарослях лаванды.

Во внешнем дворе послышался такой стук и крики, словно какой-то великан вызвал кузнеца Граллона на состязание, кто из них произведет больше шума.

— Что происходит, Роджер? — задала вопрос Арлетта. Судя по звукам, это не были обычные боевые учения наемников, хотя непривычному уху могло показаться и так. Арлетта успела заметить, что в этот день оба отряда ее отца выполнили свою ежедневную норму еще с самого утра, причем сделали по два захода.

Роджер отложил в сторону садовые ножницы и пошел посмотреть, в чем дело. Через мгновение он вернулся.

— Капитан Бонд вколачивает в своих людей боевой дух, госпожа, — сообщил он с довольной улыбкой.

Капитан ле Брет ушел с графской службы за три года до описываемых событий, прихватив с собой своего кузена, Неда Флетчера. Алан Бонд занял его должность, став капитаном отряда наемников. Арлетта так и не поняла, что заставило уйти ле Брета и Неда, но готова была поклясться головой, что это как-то связано с таинственными событиями в то мартовское Благовещение, когда был разрушен городской собор, а таинственная содержанка Иоланда Хереви была вынуждена покинуть Ванн вместе со своими детьми. Возможно, однако, что ее папаша сотворил в тот день еще что-то такое, что не смогли переварить даже луженые желудки двух боевых капитанов. За прошедшее время ей становилось все яснее, что все нити принадлежат к одному клубку и ведут в тот далекий день. Арлетта недоумевала, каким образом ее отец договорился со своей совестью, поскольку она его, по-видимому, совсем не мучила. Арлетта обладала обостренным чувством чести, но, как стало ясно, ее отец имел о чести более растяжимые понятия. Видимо, он был убежден, что цель оправдывает средства.

Арлетта вернулась к прерванному занятию.

— Боевой дух? — изумилась она. — Разве его наемники — неумехи? Их так гоняли целыми неделями, что теперь они просто обязаны исполнить то, что от них может потребоваться.

Роджер фыркнул и щелкнул ножницами, срезая чересчур выступающую ветку.

— Откуда мне знать, госпожа, — ответил он, не особо интересуясь происходящим. — Может, вляпались в какое приключение…

Сидя на корточках, Арлетта распрямила спину и тыльной стороной ладони откинула локон, спустившийся на глаза, позабыв, насколько перемазаны в земле ее руки. Жирная полоса грязи украсила ее щеку.

— Какое приключение? Я ни о чем таком не слышала.

Для нее не было тайной, что отцу надоело платить по оммажу герцогу Джеффри, и что между ее отцом и Филиппом, королем Франции, существует какая-то переписка. Но она ничего не знала о содержании этих секретных писем, а отец скорее согласился бы умереть, чем посвятить дочку в тайны политики. Она чисто интуитивно предполагала, что ее отец сделал выбор в пользу короля Франции против герцога семейства Анжевин.

— Не думаю, что отец открыто восстанет против герцога, — пробормотала себе под нос Арлетта.

— Что, госпожа?

Арлетта прикусила язычок. Что бы ни было причиной необычного возбуждения среди наемников, разве можно обсуждать секреты своего отца с мальчишкой-садовником?

— Роджер, пусть Деви закончит сооружение этой загородки. Сам займись розмарином…

— Слушаюсь, госпожа. — Роджер набросился со своими ножницами на кустик карликового лавра и начал срезать ветки со всех четырех боков.

— Что ты делаешь, Роджер?! Это же лавр! Вот розмарин.

Прошел месяц. Однажды Арлетта, уютно свернувшись на постели в клубочек, лежала в ожидании сна, прислушиваясь к тихому посапыванию уже уснувшей подруги. Свечка в девичьей догорела почти до конца, и комнату черным бархатом накрыла тьма. Было уже заполночь, но что-то вдруг насторожило Арлетту. Она напрягла слух, но ничего толком не могла расслышать. Вскоре непонятный звук донесся до нее еще раз. Апрельский ночной ветерок подхватил говор потревоженных солдат и, подняв его на своих легких крыльях до заветного окошка, занес звук в узкую оконницу-амбразуру. Доносились также ржание коней, топот копыт и приглушенные команды. Похоже, это обычная муштра наемников замковой стражи. Но почему в полночь?

Арлетта замерла и затаила дыхание, опасаясь пропустить хоть один шорох. И вот — снова команды вполголоса, звяканье удил. Да что же, наконец, происходит?

Хотя с Арлеттой никто и никогда не разговаривал на политические темы, она догадывалась, что положение ее отца было не из лучших. Ранее он поклялся в верности герцогу Джеффри, передавшему ему права на управление всеми вотчинами в Бретани. Но вдобавок к бретонскому феоду, графа очень интересовали земли между крохотным королевством Филиппа Французского и герцогством Аквитания. За эти владения он принес клятвы королю Франции. Ричард Плантагенет был неоспоримым властителем Аквитании. Но в 1185 году у Генриха Плантагенета кончилось терпение, и он, стремясь обуздать непокорного Ричарда, на правах короля Англии принудил своего мятежного отпрыска передать Аквитанию назад королеве Элеанор.

Возник и уже много лет продолжался спор о точном расположении границ владений графа Франсуа на аквитанской границе, и эта тяжба столкнула его с королевой Элеанор, матерью его бретонского сеньора. Хитрый граф не возвращался к тяжбе месяцами; он, казалось, придавал больше внимания тому обстоятельству, что король Филипп Французский был непоколебим в своем стремлении воспрепятствовать браку своей сестры Алисы и Ричарда Плантагенета. В этом его поддерживал и отец Арлетты. Союз Франции с Ричардом Плантагенетом, потенциальным герцогом Аквитании, поставил бы в очень шаткое положение его собственные права на владения к северу от Аквитании.

Протянув руку, чтобы взять шерстяной плед, так как весенний ночной ветер нес собой холодок прошедшей зимы, Арлетта вылезла из-под одеяла, сунула ноги в тапки из овчины и направилась к двери. Она уже целый месяц чувствовала, что эта необычная возня и суматоха значили несколько больше, чем обычная «весенняя приборка» в замке: скорее всего, ее отец затевал тайный военный поход. Теперь у Арлетты появился шанс выяснить истинное положение дел. Конечно, она сильно боялась, что, если отец заметит ее слишком пристальный интерес к его политическим делам, для нее это закончится взбучкой. Но любопытство было сильнее.