— А почему закон запрещает азартные игры?

— Потому что государство и есть самый главный шпильман-кидала. Есть законы для лопоухих и подзаконные акты для избранных. По формуле: «Для своих можно всё, остальным — уголовный кодекс».

— Нет, Шманец, ты не ответил, почему государство запрещает азартные игры?

— Играя в карты на интерес, вы занимаетесь нелегальным отъемом денег у партнёров, чем ежедневно занимаются банки и само государство. Следите за руками игроков и политиков, дружите с банками и налоговой инспекций. Карточный шулер и банкир — близнецы-братья.

— Но есть же и честные банкиры!

— Есть на свете чудаки, которые до сих пор верят в существование Деда Мороза. Кто-то верит в честного банкира. Здравый смысл подсказывает нам не вступать в споры с верующими, это бесполезно. Маосталинисты отказались от наличных денег и в конце концов обыграют всех. Они сказали всему миру: «У вас на руках обязательства Центробанка России? Вот он, родной, — голый и босый. Мы его не тронули, его офисное здание стоит на том же месте. Все сотрудники на своих местах. Хоть в рабство менеджеров продавайте, хоть пускайте российских банкиров на фарш, чтобы компенсировать убытки. А с вами мы за один стол играть не садились. Мы никому не должны. У нас нет банков, только расчетно-кассовые центры. Другое программное обеспечение, иная операционная системы. Наши компьютерные сети никак не состыкуешь».

— Выходит, старые власти Россию продали, а новые их кинули?

— Россию не продали, а заложили в закладной лавочке у старухи-процентщицы вроде той, что пришиб топором Родион Раскольников. Ну и что же, что только за 2 процента годовых! Старушка — божий одуванчик, ну какой от нее вред российскому государству? И зовут её мировая банковская система. А маосталинисты ей по башке топором! И даже не раскаялись, как Раскольников.

— Не-е, Шманец, нам с тобой без банков беда!

— Беда прежних русских властителей в том, не верили в приметы. У свободной многонациональной России был герб византийской династии Палеологов, лузеров, которые когда-то сдались на милость туркам. И несомненной промашкой стал флаг под аббревиатурой КГБ — красный — голубой — белый. Никогда ни с кем не воевавший царь Александра III Миролюбец объявил его государственным. Это вне сомнения флаг пацифистов. Николай II Престолопредатель подтвердил его государственный статус.

— И что потом?

— Позорное поражение в Русско-японской войне, неудачи в Первой мировой войне и разгром белогвардейщины под этим флагом. Это несомненно подчеркнуло латентное…

— Чаво?

— Ну скрытое стремление либеральных властей России к национальному предательству. Двести лет назад никто не знал человека по имени Ленин. Десять лет назад никто не слышал про Толика Цоя. А они оба обыграли всех. Никогда не играйте в азартные игры с русскими! Сами без штанов останетесь. Для криминального элемента есть более уютные страны, а мы с вами разве не уголовники, признайтесь, друзья мои?

— Уголовник — то чаво? — спросила Фёкла.

— Это тот, кто ищет пятый угол в квадратной комнате.

За картами шла неделя за неделей. Ерофеич изнывал от этой скуки. А для вошедшего в привычную колею Шмонса время мчалась незаметно. Он выздоравливал буквально на глазах. Худоба так и не прошла, зато к нему возвращались цепкий ум, безразмерная память и ловкость рук. Он азартно шпилился в карты с невозмутимой тунгуской и как-то с каждым днём всё больше оживлялся и воодушевлялся, словно к нему вернулись прежний смысл существования и радость бытия. Но внешне он так и остался совершенно лысым, беззубым стариком с глубоко запавшими глазами в его-то сорок лет!

Ерофеич ничего не понимал в этой нудной игре в карты и только дивился, что такой высокоумный человек, как Шманец, может заниматься эдакой дуристикой. Разжалованный мент за свою жизнь насмотрелся на картёжную братию из всякого сброда в бесчисленных поселковых притонах, которыми покрылась вся незалежная Республика Восточная Сибирь за время её недолгого существования.

Бегунцы и бродяги играли на краденое шмотьё, добытое на большой дороге или в налётах на охраняемые торгограды иностранцев, чтобы приодеться на зиму. Иноземные вояки играли на блокпостах за солидную прибавку к жалованию наёмника, чтобы скопить кругленькую сумму к сроку, когда можно будет навсегда порвать с опасным ремеслом и вернуться на тёплую родину из холодной Сибири.

Играть же просто так ради игры способны только психи. Но Ерофеич был даже рад новому виду умопомешательства своего гостя, потому что сумасшедший с картами это вам не маньяк с пистолетом. А Шмонс злился, когда Ерофеич невпопад сбрасывал карты:

— Кто ж так играет, мужик? Так можно профершпилиться до последнего копья.

— Как хочу, так и играю. А честно говоря, так-то и вовсе не хочу играть.

— И то правда, нечего тебе штаны с нами просиживать бестолку, мужик! Только нам игру ломаешь. Иди-ка ты займись своими оленьими постромками да войлочными пыжами. Вот из тунгуски я смогу сделать классную шпильманшу. Она прирождённый понтёр — играет против банкомёта, как будто сама банк держит.

— Хэх, рассмешил!

— Точно-точно!.. Мне с ней забавно, а с тобой занудно. Ступай-ка по своим мужицким делам. Нет в тебе азарта, нет перчику, что ли. Ты мужик, и этим всё сказано. Не чувствуешь вкуса жизни. А у Фёклы какая-то чертовщинка забавная нет-нет да и проклюнется!

Ерофеич выдохнул с облегчением. Перед сном он шепнул тунгуске:

— Фёкла, кидай всё и играй с ним в карты все дни напропалую, когда только ему вздумается. И повторяй старательно всё, что он тебе скажет. А то сбесится снова.

— А по дому ходитя кода?

— По хозяйству я управлюсь. Даже трусы твои зассанные стирать буду. Мне главное, чтоб гость до весны не свихнулся от своих диковинных причуд. А то не увижу я тёплого моря до самой смертушки моей.

— И корова вымя мытя?

— И корову подою, и тёлочку покормлю. Всё за тебя исполню в лучшем виде. А то если этот придурок снова закиснет да свихнётся до весны, то и мне тожить каюк беспросветный. Век мне в тайге жить и по-волчьи выть, пока не подохну.

— А меня куды?

— Тебе так и так век вековать в таёжном чуме да собачьей шкурой укрываться. Доля твоя такая зверская — вернуться на природу.

С того-то и пошло-поехало. Ерофеич скрипел зубами и матерился про себя, но так нигде и никогда не поспевал в одиночку по хозяйству. И как это Фёкла со всем управлялась? А тут то корова недоеная мычит, то телёнок свёклой подавится, то ласка в курятник заберётся, а куры переполох подымут, аж перья летят! То некормленые собаки ночью взвоют, то росомаха лабаз с мясом на сосне разворотит, то на дальней заимке волки осмелеют с голодухи, в загон к оленям заберутся да с собаками порвутся. Так и бегаешь целый день от печи до хозяйственных служб в крытой пристройке, а там ещё и на охоту собирайся, ловушки досматривай, да перемёты в лунках на льду проверяй, сети на протруску вытягивай. Ну, просто не разорваться! Хоть сам в прорубь-майну головой вперёд с пешнёй на шее кидайся от такой жизни, а этим картёжникам хоть бы хны — шлёпают себе картами по столу да жрут, что им Ерофеич на стол подаст.