Он ясно видел Анну: знакомый наклон головы с полукруглым рогатым чепцом на затылке, изящество тонкой фигурки. То и дело до него доносился её голос с легким чужеземным акцентом. На ней было платье из золотой парчи, отражающее закатные лучи. Она стояла на жемчужно-белом фоне стены, рядом с напыщенным павлином, обняв одной рукой Рене; в таком виде она напоминала венецианскую картину, вроде тех, которыми Блез восхищался в Италии.

И все же, хотя, несомненно, это было вызвано лишь тем, что он знал о надвигающихся событиях, и неопределенностью их финала, — все же, глядя на нее, он чувствовал, как сжимается сердце. Их странные отношения, в которых смешалась горечь со сладостью, теперь достигли завершающей стадии, и они все ещё находились в противоборствующих лагерях: она, нареченная невеста его злейшего врага, участвует в заговоре, а он рискует жизнью, чтобы нанести поражение заговорщикам и, может быть, погубить её. Если его снова постигнет неудача, погибнет Франция, если он добьется успеха, то в своей победе найдет лишь страдание — и опустошенность до конца жизни.

Шахматная партия разыгрывается, вот-вот будут сделаны последние ходы. Ни он, ни она не в силах предотвратить конец игры — тот или другой.

Он думал: какие мысли приходят ей в голову в эти дни, когда она ожидает приезда короля? Каково её действительное отношение к де Норвилю? Насколько далеко она готова зайти в своей преданности Англии?

«По крайней мере однажды, — размышлял он, трогая пальцами розу Тюдоров у себя под камзолом, — однажды она нарушила эту верность — ради меня…»

Снова взглянув на террасу, он заметил, что яркий свет заката уже погас; краски потускнели.

— Идем, дружок, в дом, — услышал он её голос, — становится холодно.

В эту ночь, обрадовав Пьера великой новостью насчет Рене и поразмыслив с ним вместе о причинах, которые привели сестру в Шаван, Блез лежал без сна на своем тюфяке в прихожей господина де Люпе. Несмотря на усталость после дороги, он не мог заснуть.

Беспокойные мысли путались у него в голове, и чем дальше, тем труднее становилось привести их в порядок. Он чувствовал, как над Шаваном нависает что-то зловещее: воздух стал тяжелым, как свинец, было трудно дышать. В лесу за озером гукали совы. Он слышал монотонный плеск мелкой озерной волны за окнами.

А потом, в самый глухой час ночи, его слух уловил звуки, от которых он замер неподвижно, вслушиваясь изо всех сил. Вначале они были далекими, но постепенно приближались — звуки шагов. Он не мог ошибиться. Это не был шум ветра или шуршание крысы за обшивкой стен — это были осторожные, приглушенные шаги человека.

Блез сел в постели, нащупал под подушкой рукоять кинжала. Нервы натянулись, как струны. Косые лучи заходящей луны проникали через окно, несколько рассеивая тьму в комнате. Однако он не увидел никого, не мелькнула мимо ни одна тень, даже когда шаги звучали совсем рядом. Они отдалялись, становились все тише; наконец где-то закрылась дверь.

По лицу его стекла струйка пота. Он долго сидел, прислушиваясь, но звуки не повторились. Пьер, спавший рядом, так и не проснулся.

Перекрестившись, Блез снова вытянулся на тюфяке. Как всякому человеку, ему было известно, что преданные проклятию призраки часто посещают места своих прежних преступлений. Несомненно, это один из таких духов — наверное, Ричард де Шаван. Рассказ конюха подтверждался.

Итак, за красивым фасадом Шаван-ла-Тура, за собранными в нем сокровищами таились тени прошлых страстей и злодеяний, подобно демонам, ожидающим своего часа. А может быть, на самом деле только они и были настоящими, а все остальное — обманчивое видение.

Однако, когда Блез наконец заснул, в сновидениях явился ему не сияющий дворец — нет, он видел во сне лицо Жана де Норвиля, красивое, как у ангела…

Согласно обычаям того времени, обитатели Шавана вставали рано, слушали мессу и сразу обедали. Было около полудня, когда Блез добрался до галереи третьего этажа. Ожидая Рене, он прогуливался, словно любуясь видом из окон.

Он заметил, что в этот час люди предпочитали удалиться на послеобеденный отдых — сиесту, поэтому, вероятно, Рене сочла такое время самым удобным для встречи с ним. И выбор места — на галерее — также вполне удачен. Это не чьи-то личные покои, и случайная встреча слуги господина де Люпе с компаньонкой миледи Руссель не возбудила бы подозрений, если бы кто-нибудь их и заметил.

Блез уже перестал удивляться присутствию сестры в Шаван-ла-Туре. То, что Анна отдала Рене свои кольца и эмблему Тюдоров для подкупа палача, объясняло многое. Несомненно, Анна свела в монастыре Сен-Пьер знакомство с мадам де Лальер и с Рене и как-то сумела подружиться с ними. За помощь во время подготовки побега они, конечно, были ей глубоко благодарны. То, что между нею и Рене возникла горячая привязанность, прекрасно видно по их разговору. Понятно, почему Анна пожелала взять молодую девушку с собой в Шаван.

Шагая взад-вперед по галерее, он раздумывал, можно ли откровенно рассказать Рене о его и Пьера миссии во дворце. В конце концов он решил, что не нужно ничего скрывать. Большая удача, что Рене здесь: она может быть и союзником, и источником сведений.

Он не спеша расхаживал по галерее, не слишком удаляясь от лестницы, и несколько раз прошел по одному и тому же участку галереи в промежутке между двумя окнами. Не сразу он осознал какую-то странность, на которой в конце концов сосредоточилось его внимание.

Почему в одном месте пол слегка пружинит под ногами? Эта податливость едва уловима, однако, заметив её раз, не приходилось уже сомневаться. По всей галерее паркет был тверд, как камень, и только в этом месте чувствовалась некая упругость, которая указывала на отсутствие опоры снизу.

Вначале он рассеянно отметил эту необычность, а потом, когда она наконец привлекла его внимание, начал осторожно проверять пол: пробовал то здесь, то там, основательно наступая на него, пока не убедился окончательно, что «мягкий» участок, если его так назвать, представляет собой квадрат со стороной примерно в два с половиной фута. Иными словами — размер небольшого люка. И одна сторона квадрата подступала вплотную к наружной стене.

Во время вчерашнего осмотра дворца Блез не переставал удивляться необыкновенной толщине стен не только в дверных проемах, но и в оконных нишах. Вполне могло быть, что этот квадрат паркета скрывает потайной ход, проложенный в толще стены. А стена эта шла по наружной стороне главных спальных покоев второго этажа: спальни де Норвиля (предназначенной для короля), комнат Анны, де Люпе и нескольких других.

То и дело поглядывая в сторону лестницы, Блез вытащил кинжал, присел на корточки и внимательно рассмотрел пол. Паркет, везде отлично пригнанный, в этом месте, казалось, был уложен чуть менее плотно. Между полом и стеной тянулась щель, в которую Блез с некоторым усилием просунул кинжал по самую рукоятку; однако клинок ни во что не упирался. Как ни старался, он не смог приподнять этот квадрат паркета и пришел к выводу, что люк открывается только снизу, если, конечно, потайной ход действительно существует. Следовательно, это не вход, а выход.

Он обдумывал свою догадку и ужасался выводам, которые из неё следовали.

Здесь, на галерее, люк может скрывать выход узкой лестницы, которая поднимается со второго этажа. Это, в свою очередь, указывает, что вдоль наружной стороны здания идет горизонтальный туннель с выходами в спальни, конечно, искусно укрытыми за панелями обшивки или гобеленами…

Разве этим нельзя объяснить таинственную смерть первой жены де Норвиля, не взваливая вину на призрак Ричарда де Шавана? И не этим ли объясняются зловещие шаги?

Теперь у Блеза созрело подозрение, что прошлой ночью он слышал Шарля Бертрана, дворецкого, который, судя по всему, пользуется полным доверием де Норвиля. Маловероятно, чтобы кому-то ещё из теперешних обитателей Шавана был известен секрет потайного хода.

Однако самое главное — какое значение это все имеет для возможного заговора. Если существует такой ход, защитить короля очень трудно. Совершенно бесполезно расставлять повсюду стражу, когда де Норвиль в любую минуту может тайно проникнуть в спальню короля и в комнаты его дворян. Кроме того, более чем вероятно, что потайной туннель в стене имеет лестницу вниз, на первый этаж, к скрытому входу, который де Норвиль может использовать для ввода подкрепления или для иных целей…