— Ты вся дрожишь. Ты испугана… Что случилось?

В тусклом свете коридора, на фоне мертвенно-бледного лица её глаза казались особенно темными и большими.

Запинаясь и путаясь, она рассказала ему, как столкнулась с де Норвилем.

— Я не знаю, где теперь Блез. Он оставался в той комнате… Я слышала голоса, а потом там внутри хлопнула дверь… Как ты думаешь, де Норвиль убил миледи? У него было такое лицо, когда он вышел… почему он запер дверь и взял с собой ключ? Что мы можем сделать?

Пьер быстро сообразил:

— Только одно: как-то добраться до господина де ла Палиса, может, ещё есть время. Я уже час назад был бы в Фере, если бы та шайка кухонных мужланов не задержала меня. Просто удивительная удача, что ты послала за мной. Я перейду озеро вброд. Через мост нечего и пытаться. Ты знаешь какой-нибудь выход из дома, кроме того, что ведет через двор? Нельзя, чтобы меня увидели.

— Да, — сказала она, — можно выйти через дверь террасы в дальнем конце дома. Я пойду вперед и проверю, свободен ли путь.

Он стал ждать, а она тем временем прошла через вестибюль и заглянула в большой зал за ним. Потом по её знаку он присоединился к ней, и оба поспешно проскользнули через длинный зал, где ещё не были убраны столы после ужина. Малый зал был также пуст. Дверь в дальнем его конце открывала выход на балкон террасы.

Она показала ему на выступ газона, серебристого в лунном свете, с окаймляющими его карликовыми ивами:

— Он указывает как раз на Фер. С парадного двора тебя не увидят. Я пойду вместе с тобой.

Они спустились с низкого балкона и скоро оказались среди деревьев. Перед ними простиралась бледная зеркальная гладь воды небольшого озера; от этого места до леса было ярдов двести.

— Пьер… мне хотелось бы пойти с тобой.

— И мне хотелось бы, любимая. Я с радостью перенес бы тебя на руках. Но, как только доберусь до того берега, я бегом помчусь в Фер. Хочешь пари, что покрою эту лигу за полчаса? Что ставишь?

Она попыталась улыбнуться:

— Твой браслет. Помнишь наше пари в Лальере?

— На этот раз я выиграю. Если маршал там, я приведу его сюда через час.

Вздохнул и прибавил, больше для самого себя:

— Дай Бог, чтобы он оказался там!

— Я так боюсь…

Он привлек её к себе:

— Чего, милая?

— Я не знаю.

— Тебе нечего бояться. Что бы ни случилось, никто не причинит тебе вреда. Ступай в какую-нибудь комнату, запрись и оставайся там до утра.

— Но я боюсь за тебя!

— Ба!.. Я, как кот, всегда приземлюсь на лапы. И, заметь себе, если я хорошо послужу королю сегодня ночью, знаешь, что это значит? Мы сразу же поженимся. Я попрошу его об этой награде… Ну, не падай духом, милая!

Они страстно поцеловались.

— С Богом! — произнесла она. — С Богом! Я люблю тебя — навсегда…

Он спустился, вошел в мелкую воду, которая была ему не выше пояса, и удалился так быстро, как позволяла глубина; выйдя из тени деревьев, он немного пригнулся.

Она увидела, как на самом глубоком месте он поплыл — раз или два взмахнул руками. Потом достиг противоположного берега — едва различимая фигура в лунном свете. Ей показалось, что он махнул рукой, и она машинально ответила ему, хотя он не мог её видеть.

Когда Пьер исчез, из лесу не донеслось ни звука, ни крика стражи, которая могла там стоять. Она вздохнула с облегчением.

Рене не слышала шагов по траве за своей спиной. Чьи-то пальцы, как стальные клещи, стиснули её плечо и повернули кругом. Она увидела над собой белое лицо де Норвиля.

— Ты что здесь делаешь?

Пораженная ужасом, она с минуту не могла говорить, потом с трудом выдохнула:

— Ничего, мой господин…

— Ты врешь. Мне сказали, что ты была здесь с неким Пьером Бертле, конюхом господина де Люпе. Где он?

— Монсеньор… Я не знаю…

— Говори лучше! Он покинул остров?

Сейчас она думала только о Пьере. Она должна выиграть время для него.

— Нет, монсеньор. Он пошел в свое жилище — в покои господина де Люпе.

— Правда? А ты стоишь здесь одна? Зачем?

Страх снова не дал ей говорить.

— Полчаса назад я видел тебя перед дверью миледи. И предупредил, чтобы ты держала язык за зубами. Что ты собиралась сказать конюху одного из королевских дворян?

Она силилась что-то ответить, но не могла.

— Ей-Богу, твое лицо знакомо мне…

Он потащил её на открытое место, где было больше света от луны.

— Как тебя зовут?

Она беспомощно ответила:

— Рене де Лальер…

В самом его спокойствии было что-то, ужаснувшее её. Она прошептала:

— Помилосердствуйте, сеньор…

Он стоял, вглядываясь в её лицо из-под полуопущенных ресниц:

— Рене де Лальер? Интересно… Девица твоего положения не станет якшаться с конюхом. Кто этот человек?

Ей ничего не приходило в голову.

— Помилосердствуйте, — повторила она.

Он продолжал тихо и угрожающе:

— Кто он такой? У меня сегодня ночью мало терпения… Говори правду. Выкладывай все, что знаешь.

Предать Пьера?.. Она ответила:

— Я ничего не знаю.

— Вот я и сделаю так, чтобы иметь уверенность в этом.

Она попыталась закричать, но его руки внезапно сомкнулись у неё на горле.

Когда все было кончено, де Норвиль оттащил тело обратно за деревья и на миг наклонился — удостовериться, что девица мертва. Его сердце билось ровно, как обычно. Оглянувшись на дом, он убедился, что никто его не мог видеть, — спальни выходили на другую сторону. Везде было тихо.

Он хладнокровно взвесил все в уме. Да, с того места, где она стояла, девчонка могла случайно увидеть последнюю группу людей д'Анжере, когда те переправлялись через озеро. Они прибыли только что. Именно опасение, что она их увидит, а вовсе не общение с конюхом де Люпе заставило его поспешить вслед за нею, когда ему сообщили, что она с конюхом вышла на берег. Одно слово о появлении этих бойцов, достигшее людей короля, — и все предприятие как нельзя осложнится.

Он не мог этого допустить. Маленькая шпионка получила по заслугам.

Конюх — кем бы он ни был на самом деле — очевидно, бежал с острова. Это, конечно, неудача — однако не слишком большая. Ближайший королевский гарнизон стоит в Монбризоне. Пешком через лес… понадобится несколько часов, чтобы привести оттуда подмогу, — к тому времени королю никакая подмога уже не поможет, а сам де Норвиль будет на пути в Овернь.

А потом начнется возвышение Бурбона. Он представил себе, что произойдет через пару недель… Хаос. Франция в смятении, войска Англии и Империи сметают все на своем пути.

Одна мысль, тем не менее, его тревожила: мысль о де ла Палисе. Впрочем, невероятно, чтобы маршалу удалось добраться сюда от Лиона за такой короткий срок.

Нет, решил де Норвиль, никакой опасности нет.

Снова вернувшись в замок, он присоединился к обществу в комнате короля, извинившись за отлучку: дескать, дел по дому невпроворот.

Франциск выигрывал и был в отличном настроении.

— В этой нашей прогулке мне все благоприятствует, господин де Норвиль, — заявил он, — погода отличная, настроение прекрасное, даже в игре везет. И я нисколько не сомневаюсь, что это лишь доброе предзнаменование к остальной части визита. В жизни или в картах — волна несет тебя то в одну, то в другую сторону. Нужно сообразить, когда попадаешь в выигрышную струю, и постараться воспользоваться ею как можно лучше. Да что далеко ходить за примерами: если бы мы приехали завтра, все могло оказаться совсем по-другому… Надо ловить благоприятный момент, не так ли?

— Вы как всегда правы, ваше величество, — сказал де Норвиль, делая крупную ставку и собирая карты, которые ему сдали. — Выбрать подходящий момент — это главное в искусстве жизни. Хотелось бы мне быть в этом столь же искусным, как ваше величество!

Он заметил на своем манжете несколько темных волосков и рассеянно смахнул их.

— Однако я разделяю мнение вашего величества, что Шаван-ла-Тур лишь начал предлагать вам свои развлечения… — Он встретился глазами с королем. — Вот, например, государь мой, вы ещё не попытали счастья на здешней охоте. Я ручаюсь, что богиня Диана проявит к вам свою благосклонность.