— Нет-нет. Я должен бежать.

Мег помахала рукой и вышла.

Клинику она воспринимала как уютный дом с чудесными медицинскими игрушками и прелестями замечательного курорта. Это была одна из немногих «кормушек», занятых делом, куда Мег получала направления. Войдя к себе в кабинет, она осторожно обошла бумаги, разбросанные на полу, покрытом прохладным мексиканским кафелем, разделась и пошла в ванную. Ей потребовалось добрых двадцать минут, чтобы смыть пыль пустыни.

Прямо на голое тело Мег натянула тенниску и влезла в обрезанные выше колен джинсы, довольная тем, что сбросила пять фунтов. Требовалось сбросить еще десять. Причесала короткие рыжие волосы, смазала лосьоном лицо и босиком подошла к компьютеру. Замигал сигнальный огонек электронной почты. Взяв из холодильника баночку фруктового сока, она уставилась на экран.

Прюитт, ее начальник из Вашингтона, высказывал мнение, что вирус, косящий индейцев навахо, находится в воздухе. Обнаружила ли Мег какие-то отклонения в пробах воды? Неплохо бы подвергнуть исследованию легочную ткань больных. Тут она уже опередила его. О задержке «Д-47» ни слова. Молодец Прюитт.

Гарри Риггз из Лос-Анджелесского университета. В легочной ткани, которую она отправила на анализ, при первых проверках не обнаружено ничего необычного, но он продолжит работу. Не пообедает ли она с ним на будущей неделе, поскольку жены его не будет в городе. Нет уж.

От секретарши Андреаса Нойманна, больница имени Джона Гопкинса. Предложение обратиться к материалам о вспышке так называемой сонной болезни среди индейцев мелати в Перу. Там причиной болезни являлось ежегодное весеннее нашествие полевых мышей. Не связана ли болезнь навахо с грызунами?

Мег застонала. Она упустила возможную связь с той эпидемией. Предоставила вспомнить о ней Нойманну, своему семидесятишестилетнему наставнику.

Она стала усиленно вспоминать, что читала о той эпидемии, и тут на экране появилось последнее, четвертое послание. От телефонистки клиники: «Позвоните по направлению к Свану». И в скобках: «Звонившая сказала, вы поймете».

Мег поняла.

Холленд не надеялась сразу дозвониться до Крофта и теперь радовалась своей удаче. Голос его звучал утешающе, озабоченно, но не испуганно. Обо всем происшедшем Крофт знал. Слушая его уверенный голос, Холленд ощутила, что кто-то заботится о ней, и теперь удивлялась, почему оборвала его, когда он спросил, где она и не хочет ли приехать сразу.

Холленд мысленно представила его себе сидящим за изогнутым столом, одним из восьми сенаторов на заседании комитета. Жаркие споры. Ее воспитывал Арлисс, поэтому она представляла, как приходится выбивать бюджетные деньги на Капитолийском холме. Когда Холленд впервые увидела Крофта, его неровное, лоснящееся лицо вызвало у нее отвращение, и она тут же устыдилась этого, тем более зная, что он защищает интересы секретной службы.

Холленд пошла на камбуз и разогрела банку консервированного супа. Голода она не чувствовала, но понимала, что надо поесть. Помешивая суп, думала, позволить ли Крофту приехать за ней. У него хватало сил помочь, защитить, если потребуется. Главное — он слышал свидетельство Фрэнка и поймет, что она говорит правду.

Сдерживало ее лишь то, что она совершенно не знала Крофта. Созданный для публики образ — да. Но не подлинного человека. Холленд думала, что знает Чарльза Уэстборна, что человек, о котором она читала и которого охраняет, — один и тот же. Мнение это изменил дневник. Крофт на дискете не упоминался. Не было причин думать, что он как-то связан...

Защебетал телефон.

— Привет, закадычная.

Связь была неважной, но голос этот нельзя было спутать ни с каким другим.

— Мег!

Закадычная... Это словечко сохранилось у нее с последнего класса школы, где они вместе учились. Мег была на два года старше. Толстушка, тогда она бегала за улетевшим мячом во время игры в лакросс, быстро и остроумно парировала насмешливые выкрики мальчишек, плакала из-за их жестокости, когда рядом не было никого, кроме Холленд. В колледже она расцвела, и кое-кто из прежних насмешников пытался за ней ухаживать. Но было уже поздно, Мег не думала ни о чем, кроме учебы.

— Слышала, ты попала в беду, девочка. Тебя не ранили в поместье Уэстборна?

— Нет.

— Я уже звонила тебе, оставила сообщение...

Я как раз выбегала из дома... Телефон зазвонил, когда я была у кухонной двери.

От облегчения Холленд почувствовала слабость.

— Я так рада слышать тебя, Мег, — негромко сказала она.

— Значит, у тебя все в порядке.

— Вроде бы.

— Как это понять, черт побери? Фрэнк с тобой?

Она не знает.

— Мег, выслушай меня.

Холленд рассказала ей все, начиная с той минуты, как обнаружила в сумочке дискету Уэстборна. Оставила в стороне только ее содержание. Говорить Мег о нем не имело смысла. Когда Холленд окончила рассказ, из трубки не раздалось ни звука.

— Алло!

— Я на месте.

Холленд представилось, как Мег грызет палец; чтобы избавиться от этой детской привычки, она даже мазала ногти перечным соусом, но все впустую.

— Очень жаль, Холленд. Господи, ты даже не представляешь, как мне жалко и Фрэнка, и тебя... Как могли эти идиоты открыть по тебе огонь?

— Не знаю. Какое-то сумасшествие. Может, завтра выясню.

— То, что ты связалась с этим Крофтом, мне тоже не нравится.

— Он сенатор...

— Уэстборн тоже был сенатором.

— Мег, он в силах помочь мне.

— Возможно. Но ты не продумала всего до конца. Какая у тебя альтернатива? Только не говори, что никакой, ты никогда не предпринимала ничего без запасного варианта.

Холленд заколебалась:

— Подумывала никуда не высовывать носа день-два.

— Это уже лучше.

— У меня совсем нет денег. Пойти в банк я не могу. По моим кредитным карточкам сейчас ничего не выдадут.

— Это пусть тебя не волнует.

— Я думаю, что человек, который застрелил Фрэнка, прикончил и Уэстборна, — негромко сказала Холленд.

— Почему?

— Он был очень уверен в себе, Мег. Профессионал высшего класса. Совершенно ни о чем не беспокоился, потому что распланировал все до последней мелочи. — Она помолчала. — Два человека убиты в течение нескольких дней разными профессиональными убийцами. Насколько это вероятно?

— Настолько же, как мне выиграть в лотерею. Холленд, не двигайся с места, пока я не появлюсь.

— Мег...

— Можешь не продолжать. Ночью из Альбукерке в Атланту летит самолет. Оттуда я доберусь до Вашингтона к восьми часам. Самое позднее, к девяти. По пути к тебе загляну в банк, и все будет в порядке.

— Я не хочу втягивать тебя, — отозвалась Холленд, но мысль, что лучшая подруга скоро будет с нею, оказалась теплой, утешающей. — Что ты скажешь Цукерману?

— Что мне надо покопаться в архивах НИЗа. Это, кстати, не выдумка. Нойманн прислал мне кое-что, и я могу довести это до конца в Вашингтоне.

— Плохи там дела?

— Люди все умирают, закадычная, и я не могу докопаться, отчего.

— Понимаю, — печально сказала Холленд. — Послушай. Тебе надо кое-чего остерегаться...

В одиннадцать часов Крофт расхаживал по своей квартире, поглядывая на зверинец Вудли-парка. Вид подсвеченных шпилей Национального собора оставлял его в тот вечер равнодушным. Он слишком заждался телефонного звонка.

— Говорит Пастор.

Крофт сдержал раздражение:

— Мы установили возможный контакт Тайло. Ближайшая подруга ее — Мег Дэниелс, врач, сейчас находится в Санта-Фе в связи с эпидемией среди индейцев навахо. Умная дамочка — работает в НИЗе.

— Почему вы говорите — «ближайшая подруга»?

— На заявлении о приеме в секретную службу Тайло указала, что в особых случаях нужно оповещать ее. Она же единственная получательница страховки.

— Вы разговаривали с ней?

— Пытался. Никто в клинике не знает, куда она делась после того, как вернулась из разъездов. Домашний телефон молчит.