Александр поднял их. Нечто подобное привозили крестоносцы, возвращаясь с Востока. Он вспомнил, что у его матери был набор коричневых и кремовых амулетов. Странно, что Манди пользуется такими крупными деревянными четками — да еще раскрашенными красными, желтыми и голубыми; прямо нечто детское. Он подумал, что надо бы купить ей что-то более привлекательное, когда они приедут ко двору, но выпустил это из виду.

А Манди взяла бусинки и спрятала их в ларчик. Ее лицо слегка порозовело от смущения, когда Александр увидел их.

Звук падающих бусин добавился к негромкому шуму, который был до этого, и разбудил Флориана. Сонный мальчишка продрал глаза и соскочил с кровати.

Александр побоялся взять мальчика на руки, одетый в холодную сталь. Он только быстро застегнул пояс и присел, чтобы быть на уровне с ним.

— Флориан, мне надо ехать с лордом Уильямом, но я обещаю возвратиться домой вскоре.

Он взял маленькие руки сына в свои.

— Будь хорошим мальчиком, заботься о маме.

Флориан крепко обхватил его.

— Я не хочу оставаться, я хочу поехать с тобой, — выдал он дерзко.

— Слишком темно и холодно, ты должен быть в постели.

— Не должен! — Флориан поставил ноги на устланный сеном пол.

— Ты хочешь стать рыцарем однажды, не правда ли?

— Да, но…

— Рыцарь должен всегда выполнять, как положено, все повеления лорда. Мне было бы куда приятнее остаться здесь, с тобой и мамой, но я должен ехать, чтобы защитить лорда Уильяма. Ты получишь большое удовольствие от поездки со мной, но твой долг — быть здесь, с твоей матерью. На следующей неделе, когда я вернусь, мы все поедем обратно в Англию. Тогда ты сможешь поехать с моей стороны.

— Как твой оруженосец! — Мятеж сразу угас.

— Если будешь правильно себя вести.

Темные глаза Флориана засияли.

— Ты обещаешь?

— Слово чести. А сейчас время отправляться в путь. Но если ты быстро оденешься, то сможешь увидеть меня на дороге.

Флориан быстренько потопал и взял отцовский меч в ножнах, который стоял, прислоненный к стене. С самым серьезным видом он потащил его; темные волосы едва возвышались над рукоятью.

Александр принял оружие серьезно, почти церемонно, и прикрепил ножны к поясу с большим вниманием, зная, что Флориан наблюдал за каждым его движением широко раскрытыми темными глазами, наполненными предвидением рыцарства.

«А почему бы и нет»? — подумал Александр. Большинство мужчин вынуждены бороться с реальностью, но нет серьезных причин бороться с предвидением.

Меч закреплен на положенном месте; Александр нежно взъерошил волосы Флориана и напомнил ему об одежде, а потом повернулся к Манди.

— Хорошо, если и ты посмотришь на мой выезд.

— Каким выкупом ты удержишь меня от слез и плохого настроения? — спросила она.

Он запустил свои пальцы в ее волосы, приблизил к ней лицо и прошептал что-то на ухо. Манди выслушала, потом засмеялась и встряхнула головой.

— Ты обещаешь? — сказала она, подражая предыдущим словам сына.

— Слово чести.

— Так запомни хорошенько.

Она обвила руки вокруг его шеи, и на мгновение мир испарился. Но это продолжалось не дольше, чем на мгновение. Унося на губах тепло и вкус поцелуя, он открыл дверь и вышел в сырое февральское утро.

Уильям Маршалл и его отряд выступали на рассвете, но и в такое время Манди и Флориан, тепло одетые, были среди провожающих. Александр улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй — как эхо предыдущего, настоящего поцелуя.

Манди возвратила его, понаблюдала, пока последний конь не исчез под решеткой ворот, а затем с тоской вернулась к своим обязанностям.

Флориан пошел играть в рыцаря с несколькими детьми Маршалла. Лорд Уильям был многодетным отцом — за двенадцать лет Изабелла родила восьмерых детей, четырех девочек и четверых мальчиков. И на очереди было еще одно прибавление — девятое.

Позже, тем же утром, графиня вызвала Манди в свою комнату.

— Я бы хотела, чтобы ты сшила мне мантилью, попросила она. — Такую, которая была бы достаточно импозантной для двора, ты же понимаешь, но и удобной, меня ведь скоро разнесет.

Она указала на пока еще небольшой холмик живота. Даже когда она не была беременной, последствия вынашивания и рождения несколько ослабили брюшные мышцы. Тем не менее, графиня Изабелла оставалась очень привлекательной: высокая и стройная, со светлыми волосами и чистыми аквамариновыми глазами. Сейчас ей не было и тридцати двух лет; она выросла из девочки в женщину в постоянном положении беременности.

— Я не совсем еще уверена. Задержка всего на месяц, — добавила она. — Но этого уже достаточно, чтобы приготовиться.

— Действительно, мадам, — воскликнула Манди и подумала о трехцветных четках в ее ларце.

Возможно, надо объяснить их действие графине.

Возможно, надо также объяснить и Александру.

Или оставить в тайне? Надо ли разглашать женские секреты?

Женщины принялись выбирать ткани: что-то приятное и достаточно представительное для двора, и чтобы количества хватило прикрыть беременность. Последним словом моды были облегающие платья, талия особенно подчеркивалась поясом из тесьмы двойного переплетения. Ясно, что такой наряд никак не подходил беременной. Никакие ухищрения не позволят скрыть распухший живот, особенно у той, которая уже родила восьмерых детей. Разрез должен быть широким, следовательно, требовались большие припуски. Вскоре стало ясно, что ни одного отреза не хватало для такой мантильи, но уже не было времени закупить новые ткани. Изабелла разочарованно тряхнула локонами.

— Придется остановиться на облегающем силуэте, использовать зеленую парчу и молиться, чтобы меня не разнесло слишком быстро, — вздохнула она.

Но Манди было не так легко победить. Идея начала зарождаться в ее голове, и она пустила на длину бледно-голубую, а на поперечную линию — темно-голубую фламандскую шерсть. Затем позаимствовала восковую дощечку из кажилана Изабеллы и сделала набросок того, что держала в уме.

Голубое полотно для нижней мантильи, с короткими рукавами; на животе — свободно. Затем платье с рукавами из голубой шерсти, почти как мужская котта, но без пояса и с расшитыми прорезями на рукавах.

Графиня Изабелла была крайне вдохновлена идеей.

— Ну разве ты не умница! — хвалила она, и ее зеленые глаза светились. — Я рада, что твой муж на службе у Уильяма. Это означает, что я сейчас могу хвастаться мастерством лучшей швеи на земле!

Она склонила голову набок.

— Думаю, что сделаю это условием для найма твоего мужа — чтобы его жена обеспечивала меня двумя новыми платьями каждый год. Одно к середине лета, другое — на Рождество.

Манди замерла с отрезом голубой шерсти.

— Его найма? — повторила она медленно и посмотрела через плечо на Изабеллу.

Графиня одарила ее заговорщицкой улыбкой.

— Уильям решил поручить ему феодальное поместье еще до середины лета. Мне не следовало говорить это тебе раньше времени, но я никогда не умела держать при себе новости. И не спрашивай, я еще не знаю, где. Уильям еще не решил.

Манди, запинаясь, начала произносить слова благодарности, но графиня не приняла их.

— Мой муж только оплачивает верность, которая зарабатывается тяжелой работой и усердием, — сказала она.

Изумленная Манди собрала материю и поднялась с колен. Когда Александр говорил о возможности получения феода, они никогда и не мечтали, что это произойдет так скоро. Ближайшим сроком предполагались два года, а не два месяца.

Дверь в комнату с шумом распахнулась, и целая стая детей вкатилась в комнату. Главарем сегодня был старший сын Изабеллы, Уилл. В свои одиннадцать он был высок, с крепкой фигурой отца и с дружелюбным и уверенным выражением лица. Флориан рядом с ним казался совсем миниатюрным.

— Мадам, мама, у нас посетитель, — сказал Уилл, хотя его официальное обращение слабо вязалось со следами веселых детских забав — грязными пятнами на коленях шоссов и запачканной туникой.

— А мы встретили их на лугу, — произнес Уолтер Маршалл, мальчишка, близкий по возрасту Флориану Копна рыжих локонов делала его выше, чем он был в действительности. — Большинство из них — с копьями.