Мы с Томасом планировали все сделать так: на его машине доедем до Нью-Йорка, потом пересядем на автобус до Чикаго, там жили его родственники, они дали бы нам кров на какое-то время. Я уже мечтала об уютных комнатах, заполненных книжными полками, теплом огне в камине и снеге, падающем за нашими окнами. Я представляла, как мы с Томасом будем засыпать под одним одеялом, разговаривая до поздней ночи, а утром будем будить друг друга прикосновениями холодных кончиков наших носов, и мороз будет рисовать узоры на окнах.

Я думала, что мы будем счастливы и что мы вместе создадим наш дом.

Теперь Кэролайн знала, как испечь лимонный пирог и что яйца надо варить не более семи минут. Она читала кулинарный блог четвертой Адрианы и никак не могла остановиться – все надеялась, что попадется ее хоть какая-нибудь компрометирующая фотография.

А вчера, после ряда таких сложных и запутанных махинаций, которые она вряд ли когда-то еще сможет повторить, Кэролайн нашла родной город этой Адрианы и даже почтовый индекс. А когда заплатила смешную сумму в четырнадцать долларов девяносто пять центов, узнала и ее номер телефона. Даже немного жаль, что Кэролайн не может похвастаться об этом Трентону, который считал, что она ничего не смыслит в компьютерах. Для людей, которые проводили вместе так мало времени, Ричард с сыном были невероятно похожи.

Она хотела сказать: «Смотри, я смогла, я сделала!»

Кэролайн убедила себя в том, что хочет просто услышать голос этой женщины. Только один раз. После этого все должно было встать на свои места. Так или иначе. И она должна была понять, почему Ричард сделал это. Почему он делал все это.

Кэролайн сняла трубку и прислушалась к гудкам. Сколько раз она заставала Ричарда, здесь, рядом с телефоном? Ей казалось, что их голоса переплелись где-то в проводах, и она неспособна была понять, о чем они говорят. Однажды им отрезали линию, и Кэролайн чудилось, что голоса по-прежнему там, блуждают по телефонным проводам, как призраки.

У нее дрожали руки, и в первый раз она ошиблась номером и попала в итальянский ресторан, быстро повесила трубку и набрала снова. На второй раз Кэролайн попала по адресу.

Прошел только один гудок, и женщина на том конце провода взяла трубку.

– Только не говорите, что это очередная реклама, – сказала она нетерпеливо. Ее голос был ниже, чем Кэролайн себе представляла, глядя на ее фотографии.

Кэролайн охватила паника – она не ожидала, что женщина так быстро возьмет трубку или что вообще возьмет. Она не знала, что сказать, но хотела, чтобы Адриана сама заговорила. Это была та Адриана, которой Ричард оставил деньги? Кэролайн не знала наверняка.

Прошло несколько секунд.

– Алло-о-о, – сказала Адриана (а это точно была она), растягивая последний слог, – вы еще тут?

– Алло, – прохрипела в трубку Кэролайн.

Вдруг голос Адрианы изменился, он стал каким-то настороженным.

– Кто это? – осторожно спросила женщина.

Кэролайн не отвечала. Прошла секунда, вторая…

– Кто это? – повторила Адриана. – Алло?

– Номером ошиблась, – сказала Кэролайн и повесила трубку.

В ушах шумела кровь, комната кружилась перед глазами. Она пыталась представить, что сейчас происходит на другом конце провода – Адриана стоит на кухне (ну конечно, она на кухне – наверное, Кэролайн оторвала ее от готовки лимонного суфле или куриного супа «с нуля»), трубка прижата к уху, на ногтях аккуратный маникюр, джинсы немного заляпаны мукой. Могли ли они с Ричардом встречаться в гостиничных номерах? Ходил ли он к ней домой? Сидел ли на ее кухне без ботинок и носков в расстегнутой рубашке, попивая вино и смеясь, пока она готовила ему что-нибудь вкусное?

Кэролайн не знала. А теперь еще и не могла вспомнить, как звучал голос Адрианы – она была слишком взволнована.

Она сильно, до боли прижала телефонную трубку к щеке и снова набрала номер. На этот раз она будет молчать.

Адриана незамедлительно сняла трубку.

– Вы снова это сделали, – сказала она утомленным и немного раздраженным голосом.

– Что? – спросила Кэролайн, моментально забыв про свою установку ничего не говорить.

Адриана прочистила горло.

– Снова набрали неправильный номер. Куда вы пытаетесь дозвониться?

Кэролайн не могла ничего придумать в ответ. У нее вдруг возникло сильное желание просочиться по телефонному проводу к Адриане и поговорить с ней лично.

– Вы подруга Бэллы? Если это так, то мне абсолютно все равно, что там делают ваши родители, но за такие звонки вы легко можете схлопотать по шее!

– Я… я не знаю никакую Бэллу, – проговорила Кэролайн.

В трубке повисла тишина.

– Послушайте, – в голосе Адрианы прозвучала угроза, – кто бы вы ни были – не смейте сюда больше звонить!

И Кэролайн снова услышала гудки.

У меня ушло две недели на то, чтобы найти Мэгги. Тогда еще не было всяких электронных штук и Интернета – были только огромные списки с одинаковыми именами. Приходилось искать очень долго, часто попадая не туда и стирая пальцы, водя ими по бесконечным страницам.

Наконец-то – успех! У нее был низкий голос. Она делала паузы после каждого предложения, как будто ждала, что с ней будут спорить. Даже когда она только взяла трубку, то сделала паузу перед первой фразой, и я несколько секунд висела на линии, просто дыша в телефон. Когда она наконец-то сказала «Алло», я уже была готова сбросить вызов.

Зачем я ей позвонила? Почему я посчитала это важным?

Вверх и вниз, вверх и вниз – мы всю жизнь ходим по лестницам наших выборов, которые ведут к другим лестницам. И так до бесконечности, пока не дойдешь до края, а время не станет разряженным, как воздух в горах. И тогда – ой, простите, поворачивайте назад.

– Вы Мэгги Ланделл? Из Коралл-Ривер? – спросила я.

– Уже нет, – ответила она, – как вы меня нашли?

– Тут черепаха с вашим именем на панцире.

Мэгги замолчала. А потом в трубке был такой звук, как будто она подавила икоту. Это она, оказывается, так смеялась.

– Будь я проклята! Я знала, что он вернется! – наконец сказала она.

Мэгги приехала на следующей неделе. Откуда мне было знать, что приглашать ее в дом было плохой идеей? Что Элис уже тогда наблюдала за мной, ползая по стенам, как гигантский таракан.

В те дни я была счастлива, что уехала из Нью-Йорка с его угрюмыми жителями, с лицами, как серая, поеденная молью одежда. А здесь было все по-другому: колокольчики, цветущая жимолость, птички-цветочки, голубое небо – такое место, где не может случиться ничего плохого.

Приземистая «Мазда» подкатила к моему крыльцу, подняв столб золотой пыли. Хозяйка оказалась ей под стать – коренастая, вся какая-то квадратная и угловатая с широкой челюстью и ярко-рыжими короткими волосами. Она сразу попала для меня в раздел «странные».

Она двигалась намеренно медленно, так же, как и говорила. Было всего одиннадцать утра, но, когда я спросила, будет ли она что-нибудь пить, Мэгги сказала: «А джин есть?» Наш человек!

Мы сидели на кухне и трещали обо всем – она говорила, как изменился дом, рассказывала о своей черепахе по имени Норман и что она догадывалась, что мать намеренно вытолкала его из дома, а я рассказывала, как оказалась на задворках Штатов, в самом центре Нифига, и что я очень этому рада. Ей было интересно узнать, как я жила в Нью-Йорке. Мэгги сама месяц-полтора обитала в Сан-Франциско, но быстро устала от этого города. От «гейского улья», как она его называла. Потом она нашла работу в Филадельфии, после того как застукала свою лучшую подругу в постели с ее теперь уже бывшим мужем. «Инженеришка» – пренебрежительно отзывалась о нем Мэгги.

Я ее даже поддерживала – сама как-то была с инженером. Каждый раз, когда мы кувыркались в постели, я чувствовала себя каким-то механизмом, в котором он хотел разобраться и заставить работать: так, повернем здесь, тут подкрутим – ой, не работает – значит, попробуем нажать на эту кнопку… Он ждал, что в конце я замигаю зеленым светом в знак того, что все сделано правильно?