Надо было срочно подтянуть полки как можно ближе к Днепру. С этой целью я облетал на своем ПО-2 все полевые аэродромы и предложил генералу Красовскому разместить корпус в районе 20—40 километров западнее Прилук. С моим предложением он согласился, и мы немедленно стали перебазировать полки на новые аэродромы.

Едва один из полков перелетел на аэродром Прилуки, как налетели истребители врага. Сожгли один ЯК-7 и ранили шесть человек. Фашисты могли нанести более чувствительный урон, так как наши истребители не успели взлететь, а зенитчики «проспали». Пришлось строго наказать виновных и принять меры к более надежной охране аэродромов.

Заявки из штаба наземной армии на боевые вылеты стали поступать все чаще и чаще. Это и понятно: фашистские танки, мотопехота врага рвались к Днепру, стремясь сбросить наших десантников в реку.

В таких условиях требовалось исключительно четкое и оперативное руководство частями. Для этого мы несколько перестроили работу в управлении корпусом и свои силы распределили так. Полковник Яроцкий находился неотрывно в штабе корпуса, который разместился в Згуровке. Оттуда он держал связь с дивизиями и полками, передавал им мои распоряжения. Мое место — командный пункт армии, с которого мы наводили группы штурмовиков на цели. Полковник Кувшинников и другие работники политотдела находились в частях. Сам же он много занимался с коммунистами тыловых частей по налаживанию подвоза горючего и боеприпасов. Не дублируя друг друга, работали согласованно, били в одну точку: старались оказать максимальную помощь наземным войскам, сражавшимся на плацдармах.

Все офицеры штаба корпуса работали много, отдыхали на ходу. Стали заметны и результаты: в корпусе имелось всего-навсего 60 исправных самолетов, было очень мало боеприпасов и горючего — прямо на вес золота, а количество боевых вылетов возрастало. 6 октября мы сделали 30 самолето-вылетов, 7-го в два раза больше, а 8 октября уже больше ста.

Отличное знание района боевых действий командиру авиасоединения крайне необходимо. Это истина. Но изучать местность можно по-разному, например по карте. Проще всего принять заявку от командующего и направить группу штурмовиков в указанный район по соответствующим координатам. По форме все будет правильно. Но авиационному командиру надо самому знать район боя. Поэтому для более точного изучения расположения целей я летал на разведку на ИЛ-2, на ПО-2 с воздуха изучал район базирования корпуса и маршруты полетов штурмовиков до линии фронта.

После таких разведывательных полетов стало легче ориентироваться в событиях, происходящих там, за линией боевого соприкосновения наземных войск, и принимать нужные решения. На своем КП я стал лучше представлять не только наземную, но и воздушную обстановку, и это позволило в ряде случаев избежать немалых бед и ошибок. Вспоминается такой эпизод.

Группу штурмовиков вел один из опытнейших командиров эскадрилий — капитан Василий Федорович Зудилов. Он ветеран корпуса, еще до выхода к Днепру совершил 140 боевых вылетов. Не раз приходилось ему отбивать атаки вражеских истребителей, пробиваться сквозь бешеный зенитный огонь, сажать горящий самолет. Но не было случая, чтобы Василий Федорович дрогнул в бою или потерял управление группой.

И на этот раз офицер Зудилов уверенно вел восьмерку ИЛов. На подходе к моему командному пункту он доложил о готовности к работе. Я уже хотел сказать «добро», но вдруг увидел высоко в небе, между облаками, на высоте 3 тысячи метров, две группы «мессеров». Их было больше 20, а группу наших штурмовиков прикрывали только две пары истребителей. Конечно, «мессеры» могли связать их боем и сбить, затем напасть на штурмовиков. На мгновение стало как-то не по себе, тревожно и жутко. Не медля ни секунды, дал команду:

— Зудилов! Квадрат… встать в круг.

— Не понял, прошу повторить, — отозвался капитан Зудилов и назвал свой маршрут и квадрат.

Я снова назвал квадрат, в котором штурмовики должны встать в оборонительный круг, и добавил:

— В воздухе «мессеры».

— Вас понял, — наконец-то доложил ведущий группы, и я увидел, как он заложил крутой вираж, а за ним вся группа пошла к позициям наших зенитных батарей, над которыми Зудилов перестроил боевой порядок штурмовиков — левый пеленг в оборонительный круг.

Вражеские истребители еще раньше заметили наших штурмовиков. Ох как заманчива для них была эта добыча, как бы они накинулись на ИЛы! Но теперь истребители противника были поставлены в невыгодные условия. Они находились над нашей территорией, где имелись зенитные батареи. Кроме того, ИЛы уже заняли прочный оборонительный круг и сами были готовы дать огневой бой, защитить себя огнем пушек и пулеметов.

— Почему ИЛы застряли? — поступил ко мне запрос от командующего наземной армией генерала Жмаченко, заявку которого мы были обязаны выполнить.

— Над целью будут через десять минут, отбиваются от «мессеров», — доложил командующему.

Наш расчет оправдался. Группа «мессеров» еще походила минут десять над ИЛами, попыталась сунуться к ним, но попала под огонь зениток и вынуждена была уйти: кончалось горючее.

— Зудилов! Разрешаю работать. Цель прежняя, — передал я команду штурмовикам.

— Вас понял, — ответил капитан Зудилов.

Он вновь построил группу в левый пеленг и повел ее за Днепр, громить вражескую группу, контратаковавшую наши наземные части. И как только «ильюшины» появились в заданном квадрате своей цели, там началась настоящая канонада. Дробно заухали вражеские зенитки, залились лаем зенитные пулеметы. И в этот оркестр вплелись глухие взрывы бомб, сброшенных нашими штурмовиками. За правобережными крутыми откосами потянулись космы серого дыма. Значит, ИЛы сделали свое дело — горели вражеские танки, тягачи, автомашины.

— Молодцы горбатые, — сообщил мне командарм Жмаченко после того, как ИЛы один за другим, прижимаясь к самой воде, пронеслись низко-низко над иссиня-серой гладью Днепра и исчезли за темно-зеленым сосновым перелеском. — Летчики сделали свое дело. Запиши на их счет: подожгли четыре танка, две самоходки, штук восемь автомашин. А главное, прижали врага к земле. Спасибо!

Такая похвала радовала, только радоваться-то не было времени. Через полчаса от командарма поступила новая заявка: на этом же плацдарме наша пехота никак не могла взять важную высоту, с утра трижды пыталась атаковать ее, но все было тщетно. Артиллерийско-минометные огневые налеты оказались недостаточными.

— Нужен сильный удар по высоте с воздуха. На ней не меньше пяти дзотов, на обратных скатах — позиции артиллерии и минометов, — пояснил командующий армией.

Немедленно связался со штабом. Как всегда, ответил полковник Яроцкий.

— Георгий Иванович, доложи наши возможности.

— Все возможности? — спросил он.

— На этот раз все. Очень важно. Даже не оставляй резерва.

Яроцкий связался со штабами дивизий и полков. Вскоре он доложил:

— Две группы по двенадцати могут вылететь немедленно.

— Хорошо, запиши задание: квадрат… Три захода. Время вылета… Характер цели…

Вскоре над нашими головами прошли 24 ИЛа. Летели они двумя группами, и ведущие, как всегда, доложили на мой командный пункт о том, что они готовы выйти на цель. Дал разрешение. И вновь краснозвездные «летающие танки» пересекли Днепр, вновь на Правобережье возник грохот взрывов бомб, пулеметно-пушечная трескотня.

— Хорошо прошли, — передали мне офицеры оперативного отдела оценку командарма и тут же попросили поработать над высотой ровно 10 минут, то есть до того момента, когда пехота поднимется в атаку.

— Все правильно. Три захода!

Высоту, занятую врагом и превращенную им в узел сопротивления, ИЛы «обрабатывали» 10 минут. Летчики сами находили цели — дзоты, огневые позиции артиллерии, минометы — и с пологого пикирования обрушивали на них бомбы, расстреливали врага из пушек и пулеметов.

После третьего захода штурмовиков наша пехота поднялась в атаку. Высота была взята. Генералу Жмаченко потом передали, а он уже вечером, когда затих бой, пересказал мне, что наши бойцы на этой высоте захватили группу гитлеровцев. Фашисты были «чокнутые» — так метко определили наши пехотинцы психологическое состояние противника после налета наших штурмовиков. Командарм был очень доволен удачно выполненной задачей по расширению плацдарма.