Целый час.

Я сижу в машине, глядя на побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие руль.

Я трус.

Когда же я стал таким трусом?

Когда я перестал бороться за кого-то, не за что-то.

Чертов трус.

И… где, черт побери, Сиси?

Тогда раньше я не испытывал такое чувство. Я был фактически довольно хорош. Но тогда я был молод и наивен, думая, что у меня с Келли вся жизнь впереди. Сейчас, я многое знаю гораздо лучше.

Боже, я не думал, что смогу почувствовать снова те же самые чувства. Я был настолько уверен, что Келли была для меня единственной и на всю жизнь. Пока не появилась Шарлотта, я никогда не был таким неуверенным, хотя по существу полностью уверен в своих чувствах… снова. Я очень боюсь, что смогу ее потерять. Итак, вот почему я ее оттолкнул тогда, потому что боюсь ее потерять… опять. Ирония происходящего начинает душить меня и сегодняшнее событие заставляет хватать ртом воздух, и у меня возникает такое чувство, словно это мой последний вздох.

Я трус.

Когда мне страшно, я убегаю.

Она права.

Я действительно похож на ее мужа.

Я знаю, каково быть брошенным. Келли бросила меня… не намеренно, конечно, и не по своей вине. Часто, проезжая по той дороге, где все случилось, я все равно ничего не могу с собой поделать, испытываю боль потери. Она ушла от меня, и это Господи ужасно больно. Я не могу представить насколько же больно Шарлотте, когда получается, что с ней произошло это дважды — сначала муж, потом я.

Как я мог так поступить с ней? Я просто оттолкнул ее в какой-то момент, как будто она была ничем для меня. Сейчас это убивает меня, потому что я сделал так. Я знаю, почему я это сделал, но... она нет.

Сколько часов.

Телефонных звонков. Смс-к. Скайп.

Дни. Недели.

Инвестируя в нас, в наши сердца.

Ее ум — интригует меня.

Ее смех — сердцевина меня.

Ее сердце — вера в меня.

Ее голос — успокаивает меня.

Ее запах — одурманивает меня.

Я отказался от нее.

Я испугался — я боюсь.

Потому что я люблю ее.

Я трус.

— Дерьмо! — я ударяю по рулевому колесу. — Найди свои гребаные яйца, Митч, и наконец, повесь их назад!

С новым ощущением цели, я выхожу из машины и захожу в дом. Черт, а если она в обмороке от потери крови? Я тихо прикрываю дверь и выпускаю вздох облегчения, когда слышу, как она разговаривает по телефону.

— Нет, Джей, я не смеялась, потому что в очередной раз ты доказал, что у тебя совершенно нет чувства правильного времени! — слышу я ее раздраженный голос. — Митч был здесь. Он держал в руках мой телефон, чтобы показать свои смс-ки о исправлении наших отношений. Господи, он прилетел из Германии, чтобы разобраться со мной! — кричит она. — И тогда ты со своими идеальными навыками чувства нужного места и времени, мать вашу, отправляешь все эти нецензурные смс-ки, черт побери мне! — Она замолкает. — Нет, я не чувствую себя лучше, из-за того, что ты изливаешь своим ртом такое дерьмо! Он совершенно обезумел! Ты собираешься винить его? Он не дал мне и слова вставить! Ну, то есть, пока не толкнул меня и я не упала, порезав свое чертово плечо наверху. — Она на пару минут замолкает, видно слушая. — Нет. На самом деле, я черт побери споткнулась о свои тапочки, поэтому и упала, но он ничего не видел и не слышал. Он был так зол. — Она замолкает. — Нет. Он был очень огорчен, что я порезалась, он думает, что это из-за него. Я даже не успела разубедить его, потому что была настолько сосредоточена на объяснении, по поводу тебя и меня, и того, что ты гей. Нет. Он ушел. Я сказала ему уйти. Джей, — она вздыхает, — он устроил мне эти сумасшедшие «американские горки». Я не могу угнаться за ним. Мне нужно сбавить обороты, — она опять слушает. — Нет. Я еще не сказала ему о ребенке.

В ушах громко начинает стучать, заглушая все остальное, что она говорит. Теперь я знаю, почему мое сердце устраивает такие гонки. Ребенок? Малыш? Мой малыш?

Мой ребенок.

Моя Шарлотта.

Мое будущее.

Я вытаскиваю телефон и пишу ей.

Пожалуйста, положи трубку.

— Погоди, Джей, — говорит она и убирает трубку от уха. — Эм... мне надо идти. Я позвоню тебе завтра. Ладно. Я тоже тебя люблю, — она нажимает на кнопку.

— Шарлотта, — говорю я, зайдя на кухню. Она быстро поворачивается. За долю секунды стою практически нос к носу с ней. — Ребенок? — спрашиваю я шепотом, моя рука уже находится под ее рубашкой, и растопыренные пальцы обхватывает ее живот. В ее глазах читается паника, когда она смотрит мне в глаза. Я провожу по ее лицу. — Я не сбегу. Господи, малышка, я обещаю, провалиться мне на этом месте. — Я стараюсь успокоить ее своими уверенными словами, но они видно являются причиной ее паники.

Я такой придурок.

В течение трех недель она просила меня поговорить с ней об этом. И мы бы поговорили, если бы она не была пьяна в тот вечер. Стойте!

— Шарлотта, ты напилась, зная, что ты ждешь от меня ребенка? — я не могу контролировать свой гнев, появившийся в голосе. Она смотрит на меня с замешательством, потом мигает несколько раз и говорит:

— Ты думаешь, что у меня будет от тебя ребенок?

— Я только что слышал тебя, Шарлотта, — она, что собирается мне лгать и по поводу этого?

— От тебя нет.

— Ты не ждешь от меня ребенка? — мой живот скручивает в узлы.

— Нет.

— От кого у тебя будет ребенок? — спрашиваю я в ярости.

— Я не беременна, придурок! — выплевывает она мне в лицо. — Господи, Митч, — говорит она с рыданиями, — второй раз в течение одного дня! Я еще могу понять, почему ты раньше разозлился, но…

Я не позволяю ей закончить фразу, просто атаковываю ее рот своим. Она пытается бороться со мной сначала, но я не переставая целую ее губы с таким яростным голодом и стону от ее вкуса.

Прислонив ее к столешнице кухонного островка, я начинаю целовал ее жестче. Я так изголодался по ней… что не могу удовлетвориться. Я опускаю руки вниз и дергаю за ее штаны. Она пытается отстраниться, но я продолжаю ее целовать еще сильнее, что она начинает хныкать, испытывая вкус поражения, она отвечает мне полностью. Я хватаю ее за попку и усаживаю на поверхность стола.

— Митч, нет, — она пытается выбраться из моих объятий и слезть. Я чуть-чуть наклоняюсь и ставлю руки по бокам ее бедер, теперь она полностью зажата мной со всех сторон. Одним быстрым движением, я хватаю ее за запястья, развожу широко ноги и резко придвигаю ее к себе, ее попка находится на краю стола.

— Я собираюсь заставить тебя кончить мощно мне в лицо, детка, — говорю я таким голосом, от которого она становится дикой.

— Митч! — начинает задыхаться она.

— Сейчас ночь, детка... ты знаешь время фантазий и всего остального, — я интригующе улыбаюсь, прежде чем опускаю лицо и медленно провожу кончиком носа по ее влагалищу. Я вдыхаю ее запах и у меня вырывается стон, который в полном смысле слова поднимается прямо от кончиков моих пальцев на ногах.

Я прохожусь легонько языком, пробуя на вкус ее кожу с обеих сторон от киски. Она начинает дрожать, и я прохожусь языком по ее губам, набухшим, сладким. Она чуть ли не скулит и двигается мне навстречу. Я лижу ее центр и слышу, как она ахает, поднимаю взгляд на нее.

— Детка, тебе нравится, когда мой рот находится на твоей киске?

— Да... да, — с трудом выговаривает она.

— Хочешь еще? — я возвращаюсь к ее теплому влагалищу, засасывая его снова.

— Да, — ее голос дрожит от желания.

— Я хочу услышать, как Китти мурлычет от моего языка, детка, — я лижу ее снова, она выгибается и стонет. — Я собираюсь отпустить твои руки, не отталкивай меня, — я приближаюсь к ее лицу и провожу своим носом по ее. — Хорошо?

— Да, — выдыхает она.