Я улыбаюсь и облизываю ее губы, отпуская ее запястья. Она откидывается назад, удерживаясь одной рукой, проводя другой по моей щеке. Она заглядывает мне в душу своими нефритовыми глазами, которые стали почти оливковыми, потемневшими от желания. Я поглощаю ее губы, заставляя раскрыться.

— Митч.

— Детка, не надо, — слегка отрицательно качаю головой. — Ты необходима мне, и ты нуждаешься во мне. — Когда я опускаю свои губы на ее в этот раз, они молча раскрываются. Ее рука скользит по моей щеке, она запускает руки в мои волосы, сжимая их в кулак и крепко целует меня, выбивая все дыхание из моей груди.

Она отстраняет рот и медленно движется к моему уху.

— Я хочу твой язык в своей киске, Митч, облизывай меня так, как ты целуешь меня в рот. Я хочу горячо скакать на твоем языке, — она кусает меня за мочку уха, и мой член дергается с такой силой, что яйца начинают болеть.

— Блядь, — выкрикиваю я.

— Я хочу этого, малыш... пожалуйста, — она облизывает раковину моего уха.

— Да, мэм, — я со стоном опускаю свою голову вниз, где она больше всего меня хочет. От вида ее блестящей киски, мой боевой дух мучительно растягивает материал брюк, готовый вырваться наружу. Я прижимаю палец к клитору и вижу, как поднимаются ее бедра, приподнимаясь над столом, прося еще больше.

— Митч... малыш, пожалуйста! — умоляет она, начиная вертеть бедрами. Я медленно скольжу языком по ее киске раз, другой, затем убираю палец и заменяю его своими зубами. Она визжит, я прикусываю ее, дразню, ударяю по клитору языком, сосу и смакую. Я вставляю в нее два пальца, начиная двигать ими осторожно, чтобы избежать детонации бомбы, которая готова вот-вот взорваться. Взрыв произойдет только тогда, когда я захочу этого. Когда я скажу.

— Митч... сейчас, черт побери! — она теребит, сжимая мои волосы. Или... когда она скажет, я все же за равенство.

Я массирую ее сладкие тугие стенки влагалища... Ммм... вот он.

Пальцы на ногах закручиваются.

Рот открывается в прекрасном «О».

И она отдает мне все.

Она смотрит мне прямо в глаза и дарит свой оргазм. Черт побери!

Как только она заканчивает дрожать, я медленно вытаскиваю пальцы, кладу в рот и сосу вкус ее возбуждения.

Шарлотта вытаскивает их из моего рта и захватывает мои губы, и кладет два пальца в рот. Она с упоением начинает сосать их, я чувствую, как ее язык скользит между ними, упиваясь своим собственным вкусом. Я наблюдаю за ней с каким-то благоговением.

— Черт, детка, это слишком горячо, — говорю я, чувствуя свое прерывающееся дыхание. — Ты смотрела порно, пока меня не было?

Она вытаскивает пальцы изо рта и посылает мне эту маленькую свою сексуальную улыбку, которую я так люблю.

— Я заставляю тебя нервничать, Митч? — поддразнивает она.

— Нет, детка. Я не шучу, когда нервничаю, это исключительно твое, — я беру ее лицо в ладони и провожу пальцами по ее щекам.

— А что ты делаешь, когда нервничаешь?

— По всей видимости... убегаю, — я опускаю глаза.

— А что я сделала, чтобы заставить тебя нервничать?

— Ничего. Ты ничего не сделала, — я смотрю ей прямо в глаза. Она бросает на меня взгляд полный непонимая. — Мои чувства к тебе заставили меня нервничать.

— Заставили?

— Да. Теперь я еще больше боюсь потерять тебя, — я прислоняю свой лоб к ее. — Я никогда не уйду от тебя.

Она резко выдыхает.

— Не давай обещаний, которые ты не сможешь выполнить, Митч, — она убирает мои руки от своего лица, отталкивает меня в сторону, чтобы спрыгнуть со стола.

— Я смогу выполнить, детка, — говорю я сексуальным тоном, от которого она всегда тает, скользя руками по ее бедрам. Она отворачивается от меня и начинает вытирать столешницу. — Ты стираешь свои соки? — мурлыкаю я в ее ухо.

— Я ставлю сюда нашу еду, Митч. Ты же не думаешь, что я оставлю здесь следы секса? — спрашивает она, произнося это чертовски рассерженно. Прыская дизенфекцию и вытирая, она постоянно пытается оттолкнуть мои руки от своих бедер, но это у меня вызывает только смех.

— У нас еще не было секса, малышка, — напоминаю я ей, хватая ее снова и прижимаясь к ней вплотную.

— А мы и не собираемся им заниматься!

— Ох, конечно собираемся. Тем более, что ты раздражена. Взбешенная Шарлотта настолько первоклассна для горячего секса, — я обнимаю ее снова.

— Убирайте от меня! — она брыкается и отпихивает мои руки от своей груди. Я хватаю ее за запястья и соединяю обе ее руки прямо перед ней.

— Точно, детка. Продолжай также бороться со мной. Я знаю, что чем жарче схватка, тем сильнее ты хочешь быть оттраханной, — прикусываю ее мочку уха.

— Ты. Делаешь. Больно. Моей. Руке! — кричит она. Я отпускаю ее, но при этом аккуратно беру за пораненную руку, чтобы взглянуть.

— Почему ты не наложить швы? — я аккуратно снимаю запятнанную повязку.

— Они не нужны. Я наложила уже несколько стежков на сомнительные участки, все нормально, — она осматривает рану вместе со мной.

— Я сожалею, что был таким мудаком раньше, — вздыхаю я и отбрасываю грязную повязку.

— Только раньше? На сколько раньше — последние три недели или только сейчас?

— Прости за все... и за только сейчас. Только сейчас я не мудак, — я разворачиваю ее и шлепаю по заднице. — Давай пойдем наверх и наложим новую повязку.

— Проявляешь закамуфлированное беспокойство, мистер Колтон! — замечает она, глядя поверх своего плеча.

— Да, и не веди себя так, словно тебе это не нравится, — говорю я, хотя говорю полное дерьмо.

— Пхжалуйстааааа!

— Ты призналась мне, детка. Теперь ты не сможешь взять свои слова назад.

— Когда? — она останавливается у лестницы и поворачивается ко мне.

— Однажды вечером по скайпу. Ты выпила пару бокалов вина и проболталась, леди, словно это была твоя работа или ты была на исповеди, — улыбаюсь я.

— Дерьмо. Я думала, что это мне приснилось, — она вздрагивает и направляется вверх по лестнице. Конечно, я ее пропускаю первой. Я — джентльмен, и совершенно не причем, что ниже талии она абсолютно голая.

— Малыш, поднимайся медленно вверх по лестнице. Очень, очень медленно, — говорю я заинтересованно. Конечно, я в основном озабочен и заинтересован, что не смогу долго наслаждаться ее видом. Слово «мэн» стоит же после «джентль», не так ли? (gentleman – ласковый мужчина)

— Почему мне стоит идти медленно с пораненной рукой? — она оглядывается через плечо. — Ох, Митч! — она стукает меня по плечу, я издаю рык и кусаю ее за задницу. — Хватит! — смеется она и пытается оттолкнуть меня, и мы оба теряем равновесие и заваливаемся на бок на лестнице.

— Ох, — в унисон выкрикиваем мы.

— Черт побери, Митч, — произносит она.

— Господи, детка, держи руку вверх, — я поднимаю ее руку правой рукой, а левой задираю ее рубашку.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, смеясь, как только я беру ее сосок в рот.

— Предотвращаю потерю крови.

— Что?

— Если я здесь буду сосать, кровь будет приливать сюда, а не в твою руку, — я слегка прикусываю сосок, она задыхается.

— Доктор Колтон, тебе следует поделиться своим варварскими методами в медицинском журнале. Уверена, ты получишь большое признание, изменив область медицины навсегда.

— Ты думаешь? — я глупо ухмыляюсь и целую ее.

— Я думаю, что ты сумасшедший, — она хватает меня за подбородок.

— Мне нравится быть сумасшедшим с тобой, я ощущаю себя от этого очень хорошо. Я никогда так себя не чувствовал за двадцать лет, — я осуществляю эскимосский поцелуй (при эскимосском поцелуе два человека просто трутся носами).

— Мне следует злиться на тебя, — говорит она, дуясь.

— Да? И это у тебя получается? — спрашиваю я, начиная чертить круги у нее на животе.

— Не совсем. Ах... Митч, — ее голос дрожит, как только мои пальцы опускаются к ней между ног.

— Что, детка? Я просто дотрагиваюсь до того, что принадлежит мне, — тихо говорю я, описывая круги на ее киске. — Это же мое, Шарлотта? — один мой палец проскальзывает внутрь и обратно, кружа по ее складочкам. — Ответь мне.