— Это был не я! Это была она… ты… она! Это была она!

Его крик утонул в кожаной обивке салона. Миранда расхохоталась и свернула на дорогу, по которой он совсем недавно ехал с Михаэлем. Машина двигалась очень плавно. Она повернула руль. Он повернул руль. Машина затормозила и замерла у тротуара. Он поднял взгляд на кирпичный дом, увидел припаркованную красную машину. Миранда достала телефон и набрала номер. Он вежливо сообщил мужчине, что перед домом его ждет ящик с вином. Она рассмеялась в ответ на какую-то фразу. Он сказал, что алкоголики не способны рассуждать логически, когда им сообщают, что их ждет вино перед домом. Пусть считает, что это подарок от старого друга.

Она перевела взгляд на входную дверь. Дверь открылась. Показался мужчина средних лет в спортивных штанах. Небритый, с всклокоченной шевелюрой. Она видела, как мужчина вышел из калитки на тротуар. Он видел, что на улице темно, — наверное, они его разбудили. Она завела двигатель и надавила на педаль газа. Он подумал, что ночь — как темный плащ, в который можно завернуться. Она видела, как мужчина удивленно оглянулся по сторонам. Он сильнее надавил на педаль. Расстояние между ними составляло не более двух метров.

Она видела его лицо. Красное, опухшее. Он видел тело. Жирное, вялое. Она видела мужчину на тротуаре, удивление в его глазах, сменившееся страхом. Мужчина попятился. Он видел ужас в широко раскрытых глазах. Животный ужас.

В последнюю секунду он вывернул руль. Почувствовал, как колеса ударили о тротуар, как машину отбросило назад на дорогу. Она завизжала от разочарования. Он заорал, что заставит ее замолчать навсегда. Она увидела дерево и попыталась затормозить. Он не позволил ей это сделать. Машина неслась вперед, дерево стремительно приближалось. Выпустив руль, она закрыла лицо руками. Он пытался повернуть руль. В голове все перемешалось. Дом. Кровать. Папа. Ружье. Мама. Статуя. Мрамор. Розовые бутоны. Жемчуг. Мелодия. Музыка. Поездки. Кролики. Мех. Кровь. Сестра.

Он представил себе удар об дерево, потому что понял, что никогда этого не узнает. За секунду до столкновения он слышал только тишину. В последнее мгновение парик соскользнул у него с головы и упал на колени. А потом он провалился в темноту, подумав, что парик похож на маленького зверька, что он мягкий, как рука Стеллы. Никогда больше. Навсегда.

Двадцать лет он служит полицейским, но работа так и не стала рутиной. По крайней мере, для него. И если подумать, для его коллег тоже. Работа не стала рутиной, хотя они были сильными суровыми парнями, которых ждали дома жены и ребятишки, хотя у каждого из них было свое хобби: хижина на западном побережье, яхта, розы в саду…

Каждый раз, глядя смерти в глаза, он испытывал шок. Никогда он не сможет очерстветь настолько, чтобы спокойно смотреть на изувеченные тела, остановившиеся взгляды и кровь. Каждый раз при виде трупа у него будет скручивать живот. Он знает, что слова, которые он скажет умирающему, тот унесет с собой в могилу. Знает, что каждый раз подбирает не те, что мог бы выбрать более подходящие, более милосердные.

Ночное происшествие стало именно таким шоком. Звонок раздался, когда он уже заканчивал дежурство. Взволнованный голос в трубке не предвещал ничего хорошего. Прибыв на место происшествия, они увидели, что мирная улочка превратилась в настоящий ад. Машина врезалась прямо в дерево, буквально сложившись пополам от удара. На траве валялись осколки стекла и металлические детали. Он с трудом разглядел труп за рулем, и его чуть не стошнило.

«Скорая» уже прибыла на место аварии, но врачи ничем не могли помочь. Им пришлось позвонить в Службу спасения и ждать, пока изувеченное тело извлекут из машины. Вокруг собрались зеваки. Полицейские быстро поставили заграждения, чтобы помешать им удовлетворить праздное любопытство.

Журналисты щелкали камерами. Для них, конечно, будет сенсацией, что водитель — мужчина, переодетый женщиной. Пока они не могут подобраться ближе, но это только пока. Он опросил соседей, но никто ничего не видел. Всех разбудил грохот. Люди выглянули в окна и бросились оказывать помощь пострадавшему, а поняв, что ничего сделать нельзя, позвонили в полицию и вызвали «скорую».

Единственным свидетелем был мужчина средних лет, сидевший на тротуаре в состоянии шока. Врачи «скорой» дали ему успокоительное и отправили домой, предупредив, что у полицейских будут к нему вопросы. «Если он к тому времени протрезвеет», — прокомментировал один из врачей. И был прав. От Эсбьёрна Алениуса прямо-таки разило спиртным. Тем не менее он смог рассказать полиции, что посреди ночи ему позвонил мужчина и сообщил, что на тротуаре его ждет ящик вина от старого друга.

— Я, конечно, заподозрил что-то неладное, но решил проверить, — ответил господин Алениус на вопрос, почему он вышел из дома в такой час.

Не обнаружив ящика с вином, он оглянулся по сторонам и увидел, как на него на огромной скорости несется машина. Он испугался, что его сейчас собьют.

— Готов поклясться, что эта рыжая тетка за рулем совсем спятила. Вид у нее был совершенно чокнутый. Глаза как два блюдца и открытый рот, словно она вопила. Я решил, что пришел мой последний час. Но буквально в метре от меня она развернула тачку и врезалась в дерево. Вот так вот. Какой раздался грохот! Чудо еще, что машина не взорвалась. Но, наверное, «мерс» и не такое выдержит. Умеют они делать машины, эти немцы…

Он задал еще несколько вопросов, но ничего важного не узнал. У Эсбьёрна Алениуса, как тот уверял, нет врагов, он «удачно разведен» и работает редактором в одной корпоративной газете. В ходе расследования выяснилось, что Эсбьёрна Алениуса уже несколько раз судили за вождение в нетрезвом виде, причем однажды он сбил человека. Эта информация и привела к Михаэлю Пфайлю, отцу женщины, которую Алениус сделал инвалидом. Практически одновременно поступила информация, что именно Михаэлю Пфайлю принадлежит «мерседес», врезавшийся в дерево.

Утром он позвонил Михаэлю Пфайлю и узнал у него адрес в Старом городе. Все это выглядело очень подозрительно. Конечно, он считал себя толерантным, но Михаэль держал клуб, который вполне можно было назвать сомнительным заведением. Тем не менее сам Михаэль Пфайль показался ему вполне приличным человеком. Несмотря на ранний час, тот был полностью одет, принял его и угостил завтраком. И настолько искренне расстроился, узнав о несчастном случае, что его нельзя было заподозрить в причастности к аварии. На информацию о том, что машина полностью искорежена, он никак не отреагировал: для него имела значение только жизнь водителя. Михаэль Пфайль назвал имя мужчины в шелковом платье. Фредерик. Фредерик Андре.

Он описал Эсбьёрна Алениуса и рассказал, как произошла трагедия. Михаэль не скрывал, что ненавидит этого человека за то горе, что он причинил его дочери Стелле. Он не побоялся сказать, что желает ему смерти, и добавил, что Фредерик Андре знал об этом. Но Михаэль и предположить не мог, что его друг решит убить Эсбьёрна Алениуса. Он действительно одолжил Фредерику свою машину, но понятия не имел, куда тот направляется.

— Он был мне как сын. Я полностью доверял ему, — сказал он по-шведски с сильным немецким акцентом.

И объяснил, почему Фредерик был одет в женское платье. По словам Михаэля, Фредерик иногда выступал в «Фата-моргане» под артистическим псевдонимом Миранда. Его выступления пользовались большой популярностью и прославили клуб на весь город. Но Фредерик предпочитал сохранять инкогнито.

— Он был очень застенчив и мало с кем общался. Остальные артисты считали его странным. В перерыве между выступлениями он сидел за столиком и разговаривал сам с собой. Я думал, он репетирует тексты. Выступал он просто потрясающе. Фредерик был перфекционистом во всем. Я решил, что ему нужен автомобиль, потому что он забыл что-то дома… что-то, нужное для выступления. — Голос Михаэля дрогнул. Он закрыл лицо руками и зарыдал. Потом достал из кармана белоснежный платок и вытер слезы. — Как я расскажу это дочери?