Голос Рададора снова вернул Олега к действительности. И поскольку на этот раз рыцарь обращался непосредственно к нему, он был вынужден оставить воспоминания и отвечать.
— Итак, чего ты добился? — Голос учителя был строг.
— Я уничтожил зло в лице трех закоренелых преступников. — Олег был смущен.
— И что дальше? — Собеседник смотрел на молодого человека глазами полными сострадания.
— Дальше тупик…
— Это было неизбежно. Почему ты решил, что сможешь пройти по столь ненадежному пути? Твоя предпосылка о том, что все преступники так или иначе взаимосвязаны, не лишена оснований. Цепочка, по которой ты прошел, могла оказаться длиннее и короче, но рано или поздно она кончится тупиком.
— Но, Рададор!
— Ни слова более! Да, я говорил, что против зла во всех его проявлениях надо бороться. Я и сейчас не отрицаю этого. Но во всем нужен ум да бережь…
Олег согласно кивнул. Он знал Рададора вот уже больше года, и за все это время рыцарь ни разу не дал повода усомниться в его мудрости. Этот год, в течение которого они были почти неразлучны, дал Олегу намного больше, чем вся прожитая жизнь.
В магазине никаких фруктов, кроме яблок, не оказалось. Олег купил три килограмма, а потом добавил к ним еще кило моркови. Возвращаясь домой, он размышлял о том, где достать что-нибудь еще. Можно было зайти в гастроном, но там редко бывало то, что ему сейчас требовалось. Да и денег оставалось совсем немного. А то можно было бы съездить на рынок. Еще раз пожалев, что не купил обезьяну раньше, когда было полно всевозможных фруктов, наш герой поднялся к себе.
У двери своей квартиры Олег обнаружил соседа снизу, напряженно прислушивающегося к происходящему внутри. Олег тоже невольно напряг слух, но ничего примечательного не услышал. В квартире было тихо.
— Здорово! — приветствовал его сосед. — Что там у тебя за шум? Я видал, как ты вышел, и вдруг — шум-.
— Ах это? Это я нового жильца пустил, — небрежно отмахнулся Олег. — А что?
— Ты зайди, глянь, — посоветовал сосед, — не убивают ли его, часом?
— Шумно, что ли? — сделал понимающее лицо Олег, борясь с желанием спустить визитера с лестницы и вбежать в квартиру. — Он с вещами заехал, двигает, наверное.
Но отвязаться от назойливого старика было не так-то просто. Выйдя на пенсию, он целый день проводил у окна, игнорируя газеты и телепередачи. Постоянно что-нибудь жуя и слушая репродуктор, он глядел на улицу и лучше всех знал, кто и когда выходит или заходит в подъезд.
Некоторые жильцы даже здоровались с ним через окно. Изредка он выходил на лестничную площадку покурить, и вот тогда не было спасения проходящим. Несмотря на хилое, иссушенное тело, он обладал неистощимой энергией и направлял ее на укрепление морали. Николай Иванович, так звали этого добровольного блюстителя порядка, благодаря своей наблюдательности и умению делать выводы устроил своим соседям по подъезду уже два развода и расстроил одну свадьбу. В первых двух случаях он поведал женам, чем занимаются их мужья в отсутствие супруг, а в третьем просто перечислил жениху всех известных ему, Николаю Ивановичу, поклонников невесты, а также время их убытия и прибытия. Пенсионера боялся весь подъезд — однажды в праздник он отправил чуть ли не половину мужского населения в вытрезвитель, а когда те пришли выяснять с ним отношения, помог им угодить в милицию на пятнадцать суток. Трижды ему били стекла, Мальчишки поджигали газеты в почтовом ящике, но Николай Иванович не сдавался и продолжал в меру своих сил отравлять жизнь окружающим.
Но даже у этого блюстителя порядка имелся порок. Николай Иванович никогда не был чужд выпивке. Пить на свои ему не позволяла нищенская пенсия, поэтому от ¦ угощения он никогда не отказывался. Многие знали об этом, и, когда «недремлющее око» общественной морали требовалось закрыть на некоторое время, в квартире старика раздавался звонок и на пороге появлялся кто-нибудь из соседей с бутылкой водки в одной руке и закуской в другой. Час спустя посетитель тихо выходил и в течение двух-трех часов мог заниматься своими делами, не опасаясь наблюдения.
— Как же я его пропустил? — удивился Николай Иванович. — Тебя с час назад видел с мешком, а его — нет. Дорого нынче на такси разъезжать?
— А он сегодня рано утром заехал, — ответил Олег, чувствуя раздражение, закипающее возле диафрагмы. — Часов в пять. Я попросил его не шуметь до десяти, чтобы вас не беспокоить.
— Вот спасибо! — растрогался сосед. — Ты, если что, не боись. Я ведь с радиом встаю, как в шесть часов пропикает — я уже на ногах. Ничего, можно!
И он удовлетворенный убрался восвояси.
Олег ворвался в квартиру и одним прыжком преодолел расстояние до двери в маленькую комнату. Возня внутри прекратилась. Олег напряг слух, но в комнате была мертвая тишина — обезьяна, по всей видимости, тоже прислушивалась. Олег отомкнул замок и попытался заглянуть в образовавшуюся щелку. Почти в то же мгновение эмалированная миска, приготовленная под воду, с поразительной силой и точностью воткнулась краем между дверью и притолокой. Будь щель чуть пошире — молодой человек мог остаться без глаза.
— Вот тебе и здрасьте! — воскликнул Олег. — Ну и что мы будем делать дальше?
В ответ из комнаты донеслось злобное бормотание, и дверь неожиданно дернули так, что Олег едва не ударился лбом в стену. Машинально он рванул на себя и тотчас же защелкнул замок. В дверь что-то ударилось и, отскочив, загремело по полу.
— Знаешь что? Так у нас с тобой дружбы не получится! Если будешь буянить, я не смогу тебя кормить и ты умрешь… Я вот тут тебе яблочек купил, а ты в меня — миской!
Ответом ему был тяжелый удар не то в стену, не то в пол. Обезьяна не желала слушать увещеваний. Судя по всему, она металась по комнате, натыкаясь на стены и ударяясь попеременно то в дверь, то в уже упомянутый гардероб. Более всего Олег испугался, что обезьяна откроет стенной шкаф — там было множество предметов, могущих причинить ей вред. Но, вспомнив, что ручки на дверце шкафа нет, а открыть его можно только предварительно распахнув настежь дверь комнаты, Олег успокоился. И на следующий удар в стену ответил:
