– Ну так вот: я совсем НЕ благодарна! Нет сомнения, милорд, вы считаете, что защищать ваших жен и дочерей значит запирать их, так что...

– У меня нет жен, в единственном числе или во множественном, и нет дочерей. И...

– И слава Богу! Не могу себе представить худшую судьбу для женщины, чем быть связанной с вами какими бы то ни было узами, – резко заявила Джорджина.

Его губы дрогнули при этом оскорблении.

– К вашему сведению, за эти годы достаточно большое число женщин соперничало за право называться моей женой.

– Хвастаетесь, милорд?

– Нет, констатирую. – Плимптон и Инглэм были правы по крайней мере в одном – мисс Пенфорд имела язык сродни осиному жалу, и он уже начал уставать от его непрестанных укусов. – Разве вы станете отрицать, что женщины нашего круга просто помешаны на проблеме замужества?

– Нет, но вина за это лежит на мужчинах, – возразила она.

– Вздор! Вы что, вообще во всем вините мужской пол?

– Женщины отчаянно хотят выйти замуж, милорд, только потому, что это единственная позволенная им роль в жизни, которая приносит уважение. Если они не выходят замуж, они превращаются в жалеемый, нежелательный довесок в доме брата или какого-нибудь другого родственника. Если же никто не берет их в дом, они вынуждены зарабатывать себе на жизнь единственным доступным им путем, служа компаньонкой или гувернанткой, а это, как одно, так и другое, лишь мягкая форма рабства.

Джастин не мог оспаривать правдивость ее утверждения. Хмурясь, он сказал:

– Я согласен, что это трудная проблема и, по-видимому, не имеющая решения.

– Она может иметь очень простое решение, если только мужчины проявят благоразумие.

– И что же это за решение, с вашего позволения?

– Равное образование для девочек и мальчиков, а также право контролировать свои деньги и имущество после вступления в брак, – заявила Джоржина.

– Нелепая идея, – усмехнулся Джастин. – Каждый знает, что у женщины недостанет ума ни для того, ни для другого.

– Ошибаетесь, далеко не все думают так, милорд, – только доисторические ископаемые вроде вас.

Уязвленный этим сравнением, Джастин взорвался:

– Не стоит подвергать сомнению, что женщина ничего не понимает ни в финансах, ни в экономике.

– Это весьма ошибочный миф, созданный мужчинами.

Не обратив внимания на ее замечание, Джастин упрямо сказал:

– Если мужчина не будет контролировать деньги жены, то она – а то и он сам – останется без единого пенни. Женщина нуждается в твердой руке мужа в том, что касается расходов.

– Скажите это бедной леди Инглэм! Твердая рука ее расточительного мужа спускает ее состояние быстрее, чем пробегает дистанцию самая быстрая лошадь на скачках в Ньюкасле.

Джастин не мог не признать справедливость замечания мисс Пенфорд.

– Вы считаете, что для женщины огромная честь, если мужчина желает вступить с ней в брак, даже если, как у Инглэма, его единственный интерес в ней – ее деньги или же ее происхождение! – горячо воскликнула Джорджина.

– Не каждый мужчина проматывает состояние своей жены или превращает ее в племенную кобылу, – возразил Рэвенстон.

– Правда, не каждый, но таких уж слишком много. Брак – это настоящая западня для женщины.

– Что за ерунда! Это...

– Вот почему я не хочу никоим образом в этом участвовать.

– Ну, вам-то можно не волноваться! – резко бросил Джастин.

– Да, и как я вам уже говорила, вы даже представить себе не можете, какое это для меня облегчение! – Мисс Пенфорд развернулась и направилась к двери. – Как бы мне ни было приятно выслушивать ваши оскорбления в мой адрес, мне пора идти. Пожалуйста, не трудитесь провожать меня, милорд. Подобная вежливость сведет на нет все ваше безобразное поведение сегодня.

С этими словами она открыла дверь и, высоко держа голову и гордо выпрямив спину, вышла в холл.

Джастин, который собирался достойно ответить на ее выпад, закрыл рот, увидев, как несколько слуг поспешно разбегаются от дверей. Очевидно, что его словесный поединок с гостьей проходил не в таком уединении, как он предполагал.

Уже второй раз за один и тот же день он почувствовал, как от стыда у него горят щеки. Да, это был не лучший час в его жизни. Он очень редко оказывался побежденным в словесных спорах, и уж никогда победителем не была женщина.

До сегодняшнего дня и до встречи с мисс Джорджиной Пенфорд.

Страшно уязвленный в своем самолюбии, Джастин пообещал себе, что если он будет иметь несчастье встретить ее еще раз, то больше такого не допустит.

От Рэвенстона Джорджина сразу же направилась домой. Она застала отца в библиотеке за чтением какого-то делового письма. Оторвавшись от дел, виконт Пенфорд молча указал ей рукой на соседнее кресло. Когда она села, он поинтересовался:

– Ну как, тебе удалось убедить Рэвенстона позволить Лэни жить у нас?

Все еще не придя в себя от встречи с этим самодовольным высокомерным типом, Джорджина с горячностью ответила:

– Нет, не удалось! Это самый грубый и невоспитанный человек, каких мне когда-либо приходилось встречать. Ты не поверишь, как он меня оскорблял. – Ее щеки разгорелись при одном воспоминании об этом. – Теперь я не сомневаюсь в том, что этот человек просто безумец.

Отец недоверчиво посмотрел на нее поверх очков.

– Почему ты так решила, Джорджина? Рэвенстон всегда казался мне разумным и порядочным человеком.

– Ты сразу же изменишь свое мнение, как только узнаешь, что он мне наговорил. Представь, после того отвратительного письма, которое он мне прислал, он имел наглость заявить, что очень мной восхищается.

Виконт Пенфорд наклонился поближе, заинтересованно глядя на дочь внимательными добрыми глазами.

– Представь, он даже сказал, что у меня очаровательный носик!

– Да, я понимаю, что он тебя ужасно оскорбил, – с иронией заметил он. В его глазах светилась довольная улыбка. – А был ли Рэвенстон удивлен, когда узнал, кто ты на самом деле?

– Нет, Нэнси Уайлд уже проговорилась ему. Никак не ожидала этого от нее! Хотя надо отдать ей должное, она сказала ему только, что меня зовут Джина, ты же знаешь, она всегда меня так зовет. Об остальном он догадался сам.

Отец нахмурился.

– Неужели?

В его голосе было столько скептицизма, что Джорджина понимающе улыбнулась.

– Я сама была изумлена его сообразительностью.

– Как он объяснил свое нежелание разрешить своей сестре жить у нас?

– Он сказал, что не может позволить ей жить под одной крышей с женщиной, которая дружит с Нэнси Уайлд.

Отец нахмурился еще больше. Джорджина знала, что он не одобряет ее дружбы с Нэнси Уайлд, и поспешно заметила:

– Но гораздо больше его вывело из себя мое предложение нанять учителя для Лэни. Он назвал это неприличным. Он просто напыщенное доисторическое ископаемое, когда дело доходит до женщин, и я так ему и сказала.

– Это суждение наверняка способствовало его хорошему отношению к тебе, – иронически произнес отец.

– Ну и что, он действительно ископаемое! Он сказал, что общество станет осуждать его сестру, если она будет жить с ним, потому что он не женат.

Ее отец нахмурился.

– Он так и сказал?

– Ну да. Разве это не смешно?

– Ничего не понимаю. Джорджина, тебе, наверное, лучше рассказать мне все с самого начала, начиная с момента твоего прихода в дом Рэвенстона.

Она неохотно выполнила его просьбу. Когда Джорджина поведала отцу о великодушном предложении графа снять отдельный дом для его сестры и о ее собственной реакции на это, виконт Пенфорд застонал, снял очки, и начал тереть глаза.

– Что с тобой? – спросила она.

– Ничего-ничего, – сухо ответил он, что было так не похоже на него. – Продолжай.

Когда она передала реакцию графа на предложение нанять его сестре учителя, ее отец тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

– Папа, что с тобой? – взволнованно спросила она.