У меня есть план. — Вентилятор наполняет машину холодным воздухом. Включаю обогрев, и кладу голову на руль. — Ну, не совсем план — так, наброски. От тебя требуется только следить за Паттоном. Выясни, где он будет в понедельник, и постарайся задержать, чтобы он опоздал на выступление. Ради мамы. Навещать меня в тюрьме не обязательно.

Тогда и ты для меня кое-что сделай,

после паузы говорит брат.

Шансы на то, что я проверну это дельце и сумею выкрутиться, настолько малы, что меня даже не очень волнует, в какой злодейский план жаждет втянуть меня братец.

Практически освобождение.

Ладно. Я согласен. Но позже. Сейчас я немного занят. — Бросаю взгляд на часы на приборной доске. — Если честно, мне очень некогда. Пора ехать в Уоллингфорд. Уже опаздываю.

Позвони, как закончишь там,

говорит Баррон и вешает трубку. Кидаю телефон на пассажирское сиденье и выезжаю на дорогу, жалея, что мой единственный план зависит от двух людей, которым я доверяю меньше всего на свете — от Баррона и от меня самого.

В десять минут одиннадцатого въезжаю на школьную парковку. Зайти в общежитие некогда, так что хватаю телефон и по дороге думаю, а не позвонить ли Сэму, чтобы принес фотографии Уортона. Но, едва я вспомнил про эти снимки, меня охватывает подозрение, будто я что-то упустил. В кафе я сказал, что Мина, скорее всего, хотела, чтобы мы увидели фотографии, но не просто показала их нам. Она устроила так, чтобы мы непременно сделали копии.

Холодок ужаса бежит по моей спине. Мина хотела, чтобы Уортона шантажировал кто-то другой. Другой человек должен был заявить, что сделал эти снимки и потребовать денег. Но мы не обязаны это делать. Нужно просто притвориться.

Вот дурак. Какой же я дурак.

Пока я думаю обо всем этом, телефон в моей руке звонит. Это Даника.

Привет,

говорю я. — Я сейчас немного занят. Опаздываю на отработку, а если заработаю еще одно взыскание…

В ответ она издает жуткое рыдание, и слова застревают у меня в глотке. — Что случилось? — Спрашиваю я.

Сэм узнал,

захлебываясь слезами, говорит она. — Что я встречаюсь с твоим братом. Утром мы вместе занимались в библиотеке. Все было хорошо. Не знаю, я хотела его видеть… и понять, осталось ли что-то между нами, если почувствую…

Угу,

я торопливо иду по лужайке, надеясь, что Уортон еще не ушел из кабинета. Надеясь, что ошибся насчет планов Мины. Надеясь, что Сэм сейчас сжигает эти снимки — хотя ему наверняка не до того, он в отчаянии — а если даже и нет, то у него совершенно нет причин подозревать неладное. — Думаю, он переживет.

Бесполезно говорить о том, что они и расстались-то потому, что ни один из них не мог пережить обиду. Сэм будет злиться на Данику, а еще больше — на меня, за то, что не рассказал о Барроне. И, если честно, вполне заслуженно.

Нет, слушай. Я на минутку вышла, а когда вернулась… ну, должно быть, Баррон прислал мне смс. А Сэм ее прочел — и все остальные тоже. Начал на меня орать. Просто ужас какой-то.

Ты как? — После паузы спрашиваю я.

Не знаю,

судя по голосу, Даника с трудом сдерживается, чтобы снова не разрыдаться. — Сэм всегда был таким милым и заботливым. Даже не думала, что он способен так злиться. Я испугалась.

Он тебя ударил? — Открываю дверь административного корпуса, лихорадочно соображая.

Нет, ничего такого.

Направляюсь к лестнице. Все кабинеты пусты. Громкое эхо моих шагов разносится по коридорам. Не считая этого, царит тишина. На выходные все разъехались по домам. Мое сердце пускается вскачь. Уортон ушел, а Мина, скорее всего, уже успела ему рассказать, что мы с Сэмом хотим его шантажировать. Он бросится к нам в общежитие и там непременно найдет снимки… и, чего доброго, пистолет. Он найдет пистолет.

Сэм раскидал все свои книги, а потом вдруг стал таким холодным, таким отстраненным,

говорит Даника, хотя мне уже трудно сосредоточиться на ее словах. — Можно подумать, внутри него что-то сломалось. Он сказал, что должен с тобой встретиться, и ему плевать, что ты не пришел. Сказал, что решит все раз и навсегда. Сказал, что у него есть…

Погоди. Что? — Миг — и я весь внимание. — Что там у него есть?

Этажом выше раздается выстрел — его эхо разносится по безлюдному зданию.

Не знаю, что я ожидал увидеть, ворвавшись в кабинет Уортона, но только не Сэма с деканом, борющихся на старинном восточном ковре. Уортон ползет по полу к пистолету, который, по-видимому, отлетел в сторону, а Сэм пытается ему помешать.

Бросаюсь к оружию.

Когда я направляю ствол на Уортона, тот оцепенело смотрит на меня. Седые волосы торчат во все стороны. Сэм со стоном обмякает. Тут до меня доходит, что красное пятно, окружающее моего друга вовсе не рисунок ковра.

Вы в него стреляли,

я не верю своим глазам.

Прости,

выдавливает Сэм сквозь стиснутые зубы. — Я облажался, Кассель. Облажался по полной.

Все будет хорошо, Сэм,

говорю я.

Мистер Шарп, вы опоздали на двадцать минут,

заявляет с пола декан Уортон. Наверное, у него шок. — Если не хотите еще больших неприятностей, предлагаю вам отдать оружие.

Шутите, да? Сейчас вызову скорую. — Подхожу к массивному письменному столу. Вижу фотографии Мины — они лежат поверх прочих бумаг.

Нет! — Уортон рывком встает, хватает телефонный шнур и выдергивает его из розетки. Декан тяжело дышит и смотрит на меня стеклянными глазами. — Я запрещаю. Категорически запрещаю! Вы не понимаете. Если совет директоров об этом узнает… Вы просто не понимаете, в каком затруднительном положении я окажусь.

Представляю себе,

вынимаю из кармана мобильник. Набирать номер и не сводить пистолет с Уортона довольно-таки трудно.

Уорртон делает шаг ко мне. — Нельзя звонить. Уберите телефон.

Но вы его ранили! — Ору я. — Ни с места, или буду стрелять!

Сэм снова стонет. — Больно, Кассель. Очень больно.

Такого допустить нельзя,

говорит Уортон. Потом снова смотрит на меня. — Я скажу, что это вы! Скажу, что вы оба явились сюда, чтобы меня ограбить, поспорили, и вы в него выстрелили.

Уж я-то знаю, кто в меня стрелял,

заявляет Сэм. Морщась, пытается встать. — Я же не скажу, что это был Кассель.

Это не имеет значения. Чей это пистолет, мистер Шарп? — Спрашивает Уортон. — Бьюсь об заклад, что ваш.

Неа,

отвечаю я. — Я его украл.

Декан недоуменно глазеет на меня. Он привык к хорошим мальчикам в аккуратных костюмах, которые поиграют немного в хулиганов, а потом делают, что им велят, и внезапное подозрение, что я вовсе не такой, совершенно сбивает его с толку. Потом губы его кривятся. — Именно. Всем известно, из какой вы семьи. Кому поверят — вам или мне? Я уважаемый член общества.

Как же — вот только увидят ваши фотографии с Миной Лэндж. Кстати, неплохие снимки. Но ваша репутация точно пострадает. Вы больны, верно? Память сдает. Сначала забываете разные мелочи, потом более важные вещи, и доктор сообщает вам, что дальше будет только хуже. Пора подавать в отставку. Легально-то мало что можно сделать, а вот нелегально… вот об этом и речь. Вы можете купить детей, маленьких девочек вроде Мины, но даже она не в силах вас вылечить, потому что процесс необратимый, но кое-что она все-таки может. Итак, вам не становится хуже, а вот она начинает болеть. Сперва вы пытаетесь оправдываться. Она молода. Она выздоровеет. Ну и что, что пропускает занятия? Не о чем переживать. В конце концов, вы пристроили ее в Уоллингфорд, престижную частную школу, чтобы она в любой момент была под рукой.