Вместо того, как погружаться в мечты о невозможном будущем, лучше пойти на отработку. В противном случае не удастся даже закончить Уоллингфорд.
Взглянув на часы на своем телефоне, вижу, что у меня есть примерно полчаса. Этого хватит, чтобы вернуться в общежитие, забрать Сэма и решить, что же мы скажем от лица Мины. Времени в обрез, но больше и не надо.
Иду к машине, закинув на плечо сумку, и тут звонит мобильник.
Это Баррон. Открываю телефон. — Привет,
удивленно говорю я.
Брат старается говорить отстраненно:
Я тут кое-что нарыл.
Останавливаюсь, прислоняюсь к капоту «Бенца», зажав в кулаке ключи:
И что же именно?
Когда ты мне рассказал о дельце с Паттоном, я уговорил одну подругу одолжить мне удостоверение и порыл ся в кое-каких файлах. Ты был прав. Это подстава, Кассель. Тебя должны накрыть.
Холодею с головы до ног:
Меня хотят арестовать?
Баррон смеется:
Самое смешное в том, что тебе дадут превратить Паттона в тостер или еще во что — чтобы прикрыть собственные огрехи. А потом, типа, появятся с оружием наготове — можно подумать, Паттон съехал с катушек не по их вине. Сами же наворотили.
Смотрю на лужайку. С деревьев облетели почти все листья, остались лишь голые стволы да черные ветки, тянущие к небу длинные пальцы бесконечных рук. — О чем это ты?
Подручные Паттона позвонили федералам, едва прознали, что мама над ним поработала. Не будь она такой растяпой, ты не попал бы в беду.
У нее просто не было времени на то, чтоб сделать все как следует,
говорю я. — И вообще, политика — не ее стихия.
Ну да, в общем, я вот о чем: я прочитал отчеты — целая сага о долбанном провале. Когда помощники Паттона позвонили федералам, то пригласили санкционированного правительством мастера эмоций, чтобы «подправить» губернатора. Но, видишь ли, в правительстве навалом ГИГИшных придурков, которых научили использовать свои способности лишь в самом крайнем случае, так что присланный ими агент не особо знал, как это делается.
Он поработал над Паттоном, чтобы тот ненавидел и боялся маму, полагая, что эти сильные чувства сотрут все, что она сделала. Но вместо этого Паттон стал совершенно неуправляемым. То есть вообще никаким. Сплошные вспышки гнева и истерические рыдания.
С содроганием думаю о том, каково это, когда тебе внушают два противоположных чувства одновременно. Когда понимаю, что именно об этом просил Данику, становится еще хуже. Любовь и безразличие, борющиеся друг с другом. Не знаю, что могло случиться. Думать об этом — все равно что заглядывать в бездонную пропасть, в которую чудом не шагнул впотьмах.
Баррон продолжает:
Теперь главное, что нужно для принятия второй поправки — заставить мастеров, являющихся видными членами общества, ее поддержать. Видные члены общества вызываются добровольцами на проведение проверки, и тогда все остальные имеют бледный вид, но зато программа выигрывает. Безопасно. Гуманно. Проблема в том, что Паттон решил, что настало время стать безумным. Он уволил всех, у кого результат теста окажется положительным. А потом начал просить госслужащих, чтобы они тоже проверились. Ухитрился неслабо на них надавить. Хотел, чтоб распустили те отделы, в которых работают агенты с повышенным уровнем гипергаммаизлучения.
Вроде подразделения Юликовой,
думаю о ней и об агенте Джонсе. — Но над ними у Паттона власти нет.
Говорю же тебе, это просто комедия ошибок,
заявляет Баррон. — Конечно, он ничего не может поделать. Но может угрожать, что расскажет прессе, как над ним поработали против его воли. И, как по-твоему, поступил в такой ситуации премудрый Командный Бог?
Понятия не имею,
отвечаю я. Телефон вибрирует — поступил еще один звонок — но я его игнорирую.
Они отправили еще одного мастера эмоций, чтобы тот исправил все, что сотворил с мозгами Паттона первый.
Могу поспорить, все получилось,
смеюсь я.
Ага, как же. Паттон его убил. Вот так все и получилось.
Убил? — Поскольку это Баррон, он, возможно, если и не лжет, то несколько преувеличивает. Но его рассказ проливает свет на то, что не рассказала мне Юликова. История Баррона — путанная, полная ошибок и случайных совпадений. Сам будучи лжецом, отлично знаю, что ложь высшей пробы всегда проста и ненавязчива. Просто та реальность, какую мы желали бы видеть.
Ну да,
отвечает Баррон. — Агента звали Эрик Лоуренс. Женат. Двое детей. Паттон задушил его, когда понял, что агент пытается над ним работать. Здорово, да? Так что теперь на совести федералов губернатор-убийца, а высшее начальство велит им привести весь этот бардак в божеский вид, пока не разразился крупный скандал.
Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. — Ну, трансформирую я Паттона, и что дальше? Наверно, меня арестуют. Мотивы у меня есть — благодаря маме. Потом посадят в тюрьму. Какой в этом прок, если они хотят, чтобы я на них работал? В тюрьме это никак не получится — по крайней мере, возможности будут весьма ограничены. Трансформировать других заключенных. Превращать сигареты в золотые слитки.
Отличная идея, Кассель,
хвалит Баррон. — Но ты ничего не понимаешь. Им не просто нужен козел отпущения — как только ты станешь преступником, которого уже не защищает та сделка о неприкосновенности, тебя лишат гражданских свобод. Тебя будут контролировать. Полностью. Они получат оружие, которое так жаждут заиметь.
А ты выяснил, где состоится покушение? — Спрашиваю я, открывая дверцу машины. Меня охватывает оцепенение.
В понедельник, выступление в окрестностях Кэрни, на месте бывшего концлагеря. Рядом поставят шатры. Федералы привлекут кучу охраны, но что с того, Кассель? Ты туда не поедешь.
Однако придется ехать. Если откажусь, Паттон останется безнаказанным, а мама пострадает. Может, моя мать и не святая, но все равно лучше, чем он.
И еще я не хочу, чтобы безнаказанными остались и федералы.
Поеду,
говорю я. — Слушай, спасибо за помощь. Знаю, ты вовсе не обязан был, но это очень кстати — надо же знать, во что именно я ввязываюсь.
Отлично, езжай. Покажись и провали дело. И что они сделают — устроят тебе хорошую выволочку? Все ошибаются. Все равно ты вечно лажаешься.
Меня просто подставят еще раз,
говорю я.
Но теперь ты предупрежден.
Я уже был предупрежден,
отвечаю. — И по-прежнему не понимаю, что происходит. Потом, кто-то же должен остановить Паттона. У меня есть такая возможность.
А то,
говорит брат. — Кто-то должен. Но не тот, кого подставили. Не ты.
Федералы мне пригрозили, что, если откажусь, они займутся мамой. Лучше уж так — ведь Паттон ее убьет. Уже пытался.
Чего? Как это?
В нее стреляли, а она не захотела сообщать нам. Я бы и раньше тебе сказал, но когда мы разговаривали в прошлый раз, ты ни с того ни с сего бросил трубку.
Но Баррон не обращает внимания на мои слова. — Она цела?
Думаю, да. — Пристегиваю ремень безопасности. Потом, со вздохом, включаю зажигание. — Слушай, мы должны что-нибудь предпринять.
Ничего мы предпринимать не будем. Я уже исполнил свою роль, проверив все эти файлы. Подумаю лучше о себе. И тебе советую.