Реджина остановилась и помахала Даламару, указывая ему вниз на берег. Он пошёл, пробираясь через камни и пиная кости во все стороны. Когда он обошёл мыс, то увидел дорогу, которая показалась в четверти мили от берега. Широкая и гладкая, она вела по склону горы туда, где возвышалась Цитадель. Защитная магия не охраняла дорогу, не было установлено ни ловушек, ни барьеров. Да и зачем? Где-то рядом, на одном из меньших горных пиков позади Цитадели скрывался синий дракон. Даламар видел его на магической карте Ладонны и помнил её предупреждение.

Высоко в небе кричали чайки, подставляя серые крылья и белые спины под первые лучи солнца. Реджина посмотрела на скалы, обрывающиеся в море. Её щёки, всегда розовые и пухлые, теперь смертельно побледнели.

— Ты чувствуешь это? — прошептала она. — Ты чувствуешь это, Даламар?

Он остановился, прислушиваясь и обостряя все свои чувства, посылая магические импульсы вокруг острова до самого неба, вокруг камней и гор.

— Чувствую что?

Она задрожала.

— Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз покидала Башню. Там спокойная жизнь и всё вокруг дышит миром. Мы учимся и пользуемся гостеприимностью Хозяина. — Она обхватила себя руками, всё ещё дрожа. — Ты, возможно, заметил, что в Башне маги всех Лож постоянно творят заклинания, работают с артефактами и талисманами. И мы не особо чувствуем там… вмешательства магии другой Ложи. Мы друг другу не мешаем. Но тут я чувствую это. Чёрная магия впивается в меня, как когти.

— Интересно. — Даламар поискал глазами Цитадель на холме. — Но разве ты не заметила Цитадели?

— Я заметила, — сказала она. — Я только не думала, что это место может содержать столько зла. — Она посмотрела на Даламара. Он видел, что она вспоминает о двух ночах в его кровати и беседах в его комнатах. Он видел, что она смотрит на него теперь немного другим взглядом. — Я не отдавала себе отчет, — сказала она, но в её голосе не слышалось ни удивления, ни испуга. — Я не понимала до конца, что ты — часть всего этого.

Даламар пожал плечами.

— Я — это я, Реджина. Часть темноты, так же как ты — часть света. Не думаю, что одно каким-то образом лучше другого.

Её сапфировые глаза на мгновение расширились, как если бы она услышала богохульство. Затем она быстро проговорила:

— Да, конечно. Мы понимаем это, мы же маги.

Холодный ветер подул с гор в море.

— Но вне Башни, — сказал Даламар. — Здесь, где теория наталкивается на суровую реальность, мы начинаем понимать, что всё не так прекрасно, как нам казалось. Не так ли?

Она не ответила. Он кивнул и подумал, не был ли он полным идиотом, когда позволил ей присоединиться к нему в этой поездке. В этот момент он решил, что если она выкажет слабость, он покинет её здесь, как воин отбрасывает погнутое и никуда не годное оружие.

— К вам гости, — сказал синий дракон по имени Клинок.

На кровати, покрытой шелками и атласом, стонал гном. Его рот с разорванными губами был похож на кровавую дыру, зубы гнили, как и тело. Его борода висела белыми лохмотьями. Череп виднелся сквозь клочки свалявшихся волос. В тенетах его разума вспыхнула картинка, посланная драконом. По берегу шёл тёмный эльф, догоняя мага в белой мантии. Он знал их! Он уже чувствовал ненависть того тёмного эльфа несколько дней назад в библиотеке, но тогда он думал, что это не более чем ненависть жалкого щенка. Белая мантия тоже была ему знакома.

Он не ощутил ни гнева, ни страха. Трамд Тёмный был из тех, кто знал, как зажигаются звезды и что означает их сияние. Он знал, как читать в сердцах и душах. Он знал, о чём мечтают маги и знал, как они жаждут силы и власти. Будучи лучшим из них, он понял, что началась какая-то политическая игра и успокоился, продолжая слышать голос дракона, произносившего несколько предупреждающих слов.

К вам гости.

Эти два были посланы сюда из Башни. Он понял это, потому что знал, что они не служили Синей Леди, а мало кто из посторонних отваживался приезжать сюда. Хорошо, подумал он, пусть приходят и попытают счастья. Ветры на море всё ещё не успокоились после недавнего шторма. Мы вполне может сотворить тут новый.

В Вайретской Башне Высшего Волшебства аватар вышел из библиотеки и спустился по длинной лестнице вниз во внутренний двор. Пройдя мимо грядок с травами и овощами, он вошёл в лабораторию, где все привыкли его видеть и знали как Трамда. Он закрыл тяжелую дубовую дверь и прошёл вовнутрь, направляясь к длинному широкому столу из чёрного мрамора. Несколько мгновений он стоял возле стола и затем проговорил какое-то слово низким голосом, в котором все жители Башни признали бы голос Трамда. Одновременно с тем, как звуки его голоса стихли, аватар разрушился. В одежде, упавшей на пол, осталась только пыль. Позже утром люди говорили, что гном убил сам себя, перемудрив в экспериментах. Никто не знал, кроме его самого, что случилось на самом деле.

В то же самое время на Картае, где холодные бризы веяли с моря и первые лучи рассвета стали просачиваться в комнату, очнулся гном-чародей и тут же почувствовал нестерпимую боль, так как его разум вселился в собственное тело. Он с трудом вдохнул воздух в гниющие легкие. На выдохе послышалось ещё одно магическое слово, по интонации напоминающее приказ. В тенях позади его кровати показалась какая-то фигура, поначалу дрожащая и нелепая. Подобно блику лунного света на морской поверхности, разум чародея перешёл в тело нового аватара. Это был тоже гном, но теперь его волосы отливали медно-красным, а глаза синели, как море. У него были широкие плечи кузнеца, руки, испещрённые шрамами и острые глаза, которые знали, как заглянуть в сердце огня и проверить правильность закалки металла.

— Где они? — сказал маг голосом аватара, обращаясь к дракону.

— На дороге.

— Избавься от них, — сказал гном и подошёл к окну, наблюдая, как дракон расправляет широкие крылья и солнце играет на его голубой чешуе. Красные глаза монстра ярко блеснули, когда он разинул челюсти и издал воинственный рёв. Предвкушение отличной забавы охватило Трамда. Он продолжал смотреть, как Клинок парит над островом, оглашая округу рёвом, эхом отражающимся от пиков гор и башен цитадели.

Ревущий дракон свалился с неба подобно внезапному ливню, широкие кожистые крылья заслонили солнце. Стоя на повороте дороги, Даламар вдруг почувствовал холод, как если бы его внезапно окатил холодный зимний ветер. Посмотрев наверх, он увидел глаза чудовища, пылающие ненавистью. Пыль заклубилась на дороге, поднятая драконьими крыльями. Даламар быстро указал Реджине на восток и каким-то непостижимым образом она сразу его поняла. С лицом белым, как её платье, она побежала восточнее по дороге и получилось, что пикирующий дракон окажется между двумя магами. Даламар сделал несколько жестов руками, первые признаки заклинания, которое Реджине было хорошо знакомо. Она сделала то же самое.

Даламар попытался сосредоточиться. Дракон продолжал реветь, но он не обращал на него никакого внимания, уйдя в магическую медитацию. Он собирал свою силу, так как дракон наматывал круги над ними, с каждым кругом спускаясь всё ниже.

— Побереги силы! — крикнул он Реджине. — Там ещё сидит маг, поджидающий нас, и я сомневаюсь, что он лежит беспомощный в своей кровати!

Она нервно рассмеялась.

— О, прекрасный план! Бейся и убей дракона, а потом займись магом! Какова разница между безумием и храбростью, Даламар Сын Ночи?

Даламар откинул голову назад, тоже рассмеявшись.

— Небольшая!

— Тогда, за Солинари! — закричала она, отбрасывая назад волосы; её сапфировые глаза сияли.

Услышав это, Даламар тоже вознёс молитву Тёмному Сыну, своему богу Нуитари: — Ваше желание — это моё желание, Нуитари. Я делаю это ради магии, которую люблю так же как и вы!

Во внезапно наступившей тишине он понял, что его бог одобряет его действия, так как его магия заискрилась в нём, придавая ему сил. Честный бог не будет давать обещаний, чтобы потом их не нарушить. Нуитари был честным богом и Даламар мог делать всё, что хочет. Экстаз охватил его сердце и пробежал по жилам подобно огненному вину.