О, боги…

На склоне стояли Неистовые Бегуны, беспрестанно оглядываясь и беспокойно перемещаясь. Лучники держали стрелы на тетивах. Даламар чувствовал их присутствие, их дикие сердца, рвущиеся в бой. Они — убийцы, подумал он, убийцы, жаждущие выполнить свою работу.

Эта мысль отозвалась эхом вдоль цепи волшебников, прокатившись громом в сердцах его товарищей. Молодая женщина слева от него и мужчина средних лет справа, крепко сжали его руки, а затем ослабили хватку.

— Тише. — Сказал этот жест. — Не думайте.

Поспешно выбросив все мысли из головы, он снова отдался работе.

Земля и тело, тело и земля, моя сила — ваша без остатка…. Земля и тело…

Сила текла из них и Даламар глазами магии видел, что она была похожа на яркие вспышки света. Этот свет все волшебники, стоящие в большом кругу, призывали к себе, принимая его в себя и изливая назад, и она впитывалась в каменистую землю. Оттуда сила возвращалась снова к тому, кто нуждался в ней, как молния от земли взвивается к небу. Это было похоже на занятие любовью, отдавать из себя и забирать от других пламенеющее волшебство. Молодая женщина слева снова сжала его руку, но не призывая к тишине на этот раз, а как бы в исступлении любовных ласк. Она подняла голову и её глаза блистали, а каштановые волосы разметались магическим ветром.

Даламар подумал, что она похожа на женщину в муках страсти.

Его тело незамедлительно откликнулось на эту мысль, как если бы он действительно почувствовал возбуждающее прикосновение женщины. Сиявшие перед ним глаза каждой женщины проникли во все слои его сознания, он чувствовал их прикосновения, обонял сладкое дыхание и звуки их сердец походили на шум моря…

Со стоном он попытался выбросить из головы мысли о любовных ласках и женщинах вокруг него. Он пытался заставить себя успокоиться, пока магия бурлила в его крови. Он больше не видел сверкающих бликов, а только медленно текущий огонь, похожий на гривы диких тёмно-красных лошадей. Он горел, он горел и маги вокруг него горели, взявшись за руки. Их лица покрылись потом, глаза расширились и потемнели, как глаза демонов.

Грифоны выскакивали в небе из ниоткуда. Они прибыли не с востока, ни с запада, не с севера, ни с юга. Они просто были там, крича по-орлиному и их золотые крылья разрезали небо как молнии. На спине каждого сидел арбалетчик, остроглазый Наездник Ветра, выпуская болт за болтом.

Фэйр Керон в гневе завопила командирам:

— Защищайте землю! Защищайте землю!

На земле звуки её армии изменились от уверенно-победных и воинственных до поражённых и панических. Из-за окутанных туманом холмов, на которых иногда нежились драконы в солнечном свете, пытаясь согреть свою холодную кровь, выливались легионы Неистовых Бегунов. Как реки, они текли вниз, вызывая армию Повелительницы на бой, они бежали с востока и запада. Призывая богов, чьи имена приводили в трепет армию Тёмной Королевы, эльфы выбегали из лесов на юге.

— Эли! — кричали они. — Кири-Джолит!! Матери!!

Красные драконы во главе с Кровавым Самоцветом, перегруппировавшись, бросились в бой. Потоки огня полились из их пастей вниз, на сошедшиеся армии. Незамедлительно в воздухе запахло горелой плотью. Один дракон ликующе взревел, затем другой. Гибель и Убийца, объединившись, развернулись и полетели к грифонам и их наездникам, оставляя другим разбираться с проблемами на земле. Коготь же наоборот снизилась, Красная Смерть полетела за ней; их глаза блистали, а челюсти были готовы крушить и терзать. Эти двое любили захватывать в пасти солдат, а потом сбрасывать их разорванные останки на головы товарищам.

— Я хочу полакомиться эльфом! — проревела Коготь.

— А я — парочкой эльфов!! — ответила ей Красная Смерть.

Кровавый Самоцвет ничего не говорил. Он только летал над полем сражения, разворачиваясь снова и снова, пытаясь бороться с армией, наступавшей со всех сторон. Проклятия доносились от земли, мучительный вой и стоны агонии, небо заполнилось зловонием крови и внутренностей. Пыль стояла столбом. Паря над смертью и кровопролитием, Фэйр Керон и её дракон внезапно похолодели в ужасе. Коготь, выхватившая из толпы Неистовых Бегунов одного эльфа, неожиданно в изумлении осознала, что держит в пасти людоеда.

Здесь нет никаких эльфов! Это иллюзия!

Перемалывая кости людоеда, Коготь ревела в ярости. В гневе она взмахнула хвостом и прикончила ещё троих воинов, не успевших убежать. Пока наездник смог снова взять её под свой контроль, она успела сожрать ещё четверых.

Вокруг поля боя летали драконы, громко взывая к наземным войскам:

— Магия! Магия!! Вы сражаетесь с тенями!

Фэйр Керон со спины Кровавого Самоцвета кричала остальным наездникам, извергая проклятия, чтобы они поскорее улетели подальше от впавшей в панику армии. Её наземные офицеры должны были навести порядок в ней. Она кричала напрасно. Её армия превращалась в запутанную массу воинов, пытающихся защищаться против противника со всех сторон. Противники, не будучи реальными, были не более опасны для них, чем угроза ребенка.

Гибель поднялся повыше, летя почти вровень с Кровавым Самоцветом. Трамд с развевающимися волосами и бородой, кричал ей:

— Они знают только то, что они видят и чувствуют, госпожа! Эти чары проникли глубоко в их сознание!

— Тогда разрушь их! — закричала Повелительница. Внизу её воины умирали, сражаясь с ничем, с воображением их заколдованного мозга. — Разрушь их!

Он попытался, стараясь одновременно удержаться в седле и сотворить заклинание. На земле никто никак не отреагировал на его усилия, как если бы магия Трамда была не сильнее, чем крик ребёнка. Людоеды и дракониды, люди и гоблины умирали в рукопашном бою с теми, кто как они верили, были их заклятыми врагами. Некоторые падали, пронзённые стрелами, которые породило их собственное воображение. Кровь текла, хотя ни одна стрела не пронзала их тела. Другие падали, выплевывая кровавую пену, как если бы вражеский кинжал пронзил их сердце. Чтобы остановить это, маг должен был бы изгнать иллюзию из каждого сознания на этом поле сражения.

Так что люди продолжали умирать от стрел, которые не были выпущены, людоеды погибали от когтей грифонов, которых не было, а дракониды умирали — или их сознание заставляло их умереть — так, как обычно умирают дракониды. Некоторые из них превращались в камень, а другие, сраженные призрачным оружием, превращались в растекающиеся кислотные лужи, в которые попадали и погибали их же товарищи.

Снова Кровавый Самоцвет выделился из толпы своих сородичей и взлетел высоко над армией и другими драконами. Его тень пробежала по смертоносному полю битвы, чёрному от пролитой крови, и достигла пределов горных порогов, где стояла палатка Повелительницы. Отсюда Фэйр Керон увидела то, что хотела. Самая большая концентрация иллюзорной армии была на севере, востоке и западе. Силы на юге были наименьшими.

На юге находилась настоящая эльфийская армия и те воины из армии Повелительницы, которые сражались там, умирали от стрел, сделанных из ветвей дуба и от настоящей стали, которую держали в руках эльфы из плоти и крови. Кровавый Самоцвет мог поклясться в этом. Он полетел туда и тут же подтвердил свою догадку, одним ударом острого когтя сломав позвоночник Неистового Бегуна, выпотрошив его и бросив на землю.

Иллюзии не истекают кровью, но как, во имя Тёмной Королевы, Фэйр Керон убедит в этом идиотов на земле, которые умирали в иллюзиях, созданных эльфами? Она выхватила меч и повернулась в седле, оглядываясь на север, юг, запад и восток, пытаясь хоть что-то разглядеть через завесу магической фантазии. Её армия боролась с призраками, но откуда же появлялись эти призраки?

В воздухе раздался шелест крыльев другого красного дракона, Гибели, на котором сидел Трамд.

— Чародеи! — кричал он, указывая на юг. — Сотворители иллюзии! Я чувствую магию оттуда!